БУТЛЕГЕРЫ

Прежде, чем я продолжу свою историю, хочу разобраться и пояснить значение этого иностранного слова. Многим известно, что бутлегер — это «подпольный торговец спиртным во время действия Сухого закона в США в 1920-е-1930-е годы. В широком смысле слова — торговец различными контрабандными товарами, но, чаще всего, самогонными спиртными напитками, музыкальными записями или подержанными автомобилями» (Википедия). А вот английский синоним знаком лишь знатокам языка и просвещённым книгочеям — «the moonshiner», что на русский можно перевести приблизительно как «лунный синяк». Теперь о том, что я имел в виду. У нас таких мудрёных слов не применяли, а использовали прекрасные для слуха русского: самогон или самопал. Вначале девяностых журналисты стали употреблять новояз «левак» или «палёнка».

Рассказывая о своей работе в кафе «Фрегат», я обошёл тему левака, хотя это и являлось основным приработком любого бармена, ведь фокусы с недоливом или разбавлением алкоголя ушли в далёкое советское прошлое. Ещё в 1990-м году мы с Вадиком Алиевым прикупили первую партию левого коньяка в десятилитровой канистре. Помню, как спиртометром мерили градусы и дружно возмущались несоответствию с ГОСТом. Но настоящую школу подпольного производства и продажи алкоголя я познал, когда в девяносто пятом сблизился с Олегом Николаевичем Курзиным. Я уже рассказывал о нём: музыкальный коллекционер, бармен со стажем и… бутлегер. Как-то в клубе коллекционеров у нас зашёл разговор о работе за стойкой. Я частенько пользовался советами коллеги (по жизни он был старше меня на четыре года). Курзин знал, что «меня ушли» из «Фрегата», и я занимаюсь извозом. Тут-то Олег и предложил поработать с ним в качестве шофёра-экспедитора. После аферы с кафе на Невском я без колебаний согласился. И всё-таки поинтересовался, отчего прекрасному водителю и здоровяку понадобились мои услуги. Олег как-то неопределённо хмыкнул и ушёл от ответа. Позже я понял, в чём проблема, — Олег пил без меры, внутренние ограничители отсутствовали. При его могучей комплекции алкоголя требовалось много, Курзин наливался долго и основательно. При этом, естественно, страдал бизнес по продаже левого алкоголя и мои нервы.

Каждый день я ездил через весь город на своей потрёпанной «пятёрке» к Олегу на квартиру, мы таскали в машину десятилитровые канистры с коньяком. Помещалось до тридцати штук, больше машина выдержать не могла, но частенько я ездил по адресам без стокилограммового Курзина, тогда на пассажирское место я ставил дополнительные канистры. Тема предельно простая: купил по одной цене, продал по другой. Развозка в адреса по предварительным заказам, оплата по факту. Разгрузился в нескольких точках, вернулся на базу, то есть, в квартиру Олега в послевоенном доме, отстроенном пленными немцами в конце сороковых. Несколько рейсов, и вечером работодатель выплачивал процент с выручки. Набегало неплохо — сто пятьдесят тысяч рублей, а то и больше. По тем временам это среднемесячная зарплата рабочего. А цена горючки после бензинового кризиса 1993-го года установилась на отметке одной тысячи рублей за литр. Полного бака топлива за сорок тысяч хватало на несколько дней что, в общем-то, не сильно обременительно для кошелька и ежедневных разъездов.

Деньги, после расходов на семью, уходили на компакт-диски. Винил стал уже не интересен. Тут мы с Аликом солидарно мотались и в клуб общества коллекционеров (толкучка в Озерках приказала долго жить), и по музыкальным магазинам, куда завозились коробки с западных распродаж, здесь можно было поживиться раритетами. Осваивая новый бизнес, узнавал немало нового. Например, если в начале девяностых мы приобретали настоящий алкоголь с коньячных заводов Азербайджана и Дагестана по воздуху, то с удорожаниями перевозок и таможенными сборами, доставка пересела на колеса автофургонов. То, что продавал Алик уже с уверенностью можно назвать леваком, то есть самодельным алкогольным суррогатом.

— Олег, вот скажи, отчего не водка, а именно коньяк?

— Под маркой «коньяка», а если быть совсем уж точным — «бренди», легче спрятать вкусовое несовершенство. Какой, на хрен коньяк, если мешают обычный спирт с коньячным, плюс сахар, жжёнка или отдушка и вода. Коньяк, если ты помнишь, изготавливают из коньячного спирта, выдержанного в дубовых бочках не менее трёх лет. А тут фуфло для лохов, но какой психологический фактор: «конина» задёшево! Правда, по вкусу очень даже ничего. А в водке из некачественного спирта значительное превышение сивушных масел. Башка с похмелья разламывается. Это если этиловый, а, не дай бог, метанол, — слепота или смерть. Если использовать зерновой спирт марки «люкс» тройной очистки себестоимость чувствительно растёт. Дешевле закупать на спиртовых заводах неучтённый левак, зато относительно качественный.

— Так можно водку бодяжить из качественного спирта, который, как ты говоришь, идёт в бренди. Зачем так напрягаться: и сахар, и коньячный спирт, и отдушка?

— Вадик, подумай, коньяк всегда был дороже водки, а при кустарном производстве себестоимость не намного дороже, зато рыночная раза в три выше. К тому же еще спрос лучше за счёт женского фактора — дамы предпочитают коньячок.

Подобный ликбез подводил к мысли о собственном бутлегерском деле. Выходы на поставщиков у меня оставались ещё со времён барменской практики. Бутлегеры из «дружественных» южных республик сами выходили на нас. Элементарно подкатывали к стойке и предлагали левак, иногда на пробу приносили. Но времена прямых поставок с винно-водочных заводов давно закончились, по причинам, указанным выше, и нам предлагали алкоголь местного производства. Качество зависело от совести изготовителей. Но совесть у представителей восточных народов была, в силу врождённых особенностей, специфической. Мы с Вадиком Алиевым сотрудничали, как нам казалось, с проверенными кадрами. Но «проверенные» кадры запросто недоливали, отпускали напиток, далёкий от принятых стандартов, где мог, например, плавать окурок, или крепость отличалась градусов на десять от нормы. Поставщиков приходилось менять, благо их хватало. Сколько прошло через нас магомедов, эльчинов, фарманов, эльдаров? Всех не упомню.

Вопрос вопросов — клиентура! Вот у Вадима Алиева или моего нового работодателя, Олега Курзина, рынок сформирован, оптовых покупателей хоть отбавляй, что обеспечивало стабильные заработки и относительно спокойную жизнь. Не стоило забывать, что ОБЭП (отдел по борьбе с экономическими преступлениями) никто не отменял. Эта структура МВД, правопреемник советского ОБХСС, регулярно прореживала густые ряды бутлегеров. Стандартный арсенал из штрафов, административных, а то и уголовных дел был заточен на малый подпольный бизнес и приносил результаты. Но, поскольку карающая рука правосудия чистила низовые эшелоны, то алкогольный бизнес тихонько ширился и рос. Такие предприниматели, как Олег, выживали с помощью взяток. Не последнюю роль имели связи с милицейскими или бандитскими «крышами». Тут я ничего нового не скажу читателям, в ту область никто не подпускал. Моё дело крутить, как раньше, баранку, держать язык за зубами, таскать грузы и радоваться новым перспективам, отрывающимися с повышением заработка.

Осенью 1996-го года меня в первый раз прихватили с товаром. Милицейский наряд остановил на улице Куйбышева. В те неспокойные времена, из-за частых терактов, вооружённые патрули спецназа имели право выборочно останавливать водителей и производить полный досмотр. Бойцы в бронежилетах, обнаружив в багажнике восемь канистр бренди, особого интереса не проявили. Констатировали факт и вызвали районных ментов, а те в свою очередь доставили меня в петроградский ОБЭП. Не только сопроводили к следователю, но и занесли главный компромат, складировали в углу кабинета. Дальше, все как обычно. Сотрудник задавал вопросы, я отвечал, а он записывал в протокол. Знакомо, рутинно, тревожно. Я монотонно излагал свою версию, прекрасно понимая, что никто меня не посадит, в худшем случае ограничусь штрафом. Версия предельно проста: купил себе на Сенном рынке у человека, которого подвозил на своей машине. Так много оттого, что запас карман не ломит, — алкоголь универсальное средство, в хозяйстве пригодится. И выпить, и расплатиться за услуги или презентовать кому. Человека зовут Рашид (Али, Бахтияр, Джамиль и т. д.) предложил задешево, деньги при себе имелись, вот и потратил. На мой взгляд, удачно. Законом не запрещено, торговля с рук в порядке вещей.

Опер записывал и не спорил. Редкие вопросы сводились к тому, есть ли у меня лицензия на частный извоз, не побоялся ли купить товар у незнакомого человека — вдруг отрава? А что ещё оставалось государеву человечку: город наводнён дельцами и махинаторами всех мастей. В стране чудовищная инфляция, что будет завтра, никто не знает. А тут ещё один из сотен или тысяч, проходящих через ведомство, барыг. Врёт складно, выглядит прилично, прописка питерская, не виляет, не хамит, и количество алкоголя не запредельное.

— Вадим Викторович, распишитесь в протоколе. Сейчас при понятых мы оформим изъятие спиртосодержащей жидкости и отправим на экспертизу. По результатам экспертизы определим дальнейшие действия. Вопросы есть?

Недели через полторы пришла повестка. В назначенный день я ознакомился с результатами экспертизы. Ключевые слова на бланке экспертной лаборатории гласили: «… не соответствует государственному стандарту для алкогольных напитков по содержанию сахара и крепости (какие-то цифры) … концентрации веществ, вредных для здоровья не обнаружено». Я забрал свои канистры и покинул гостеприимные стены районного отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Всё по закону, никаких нарушений процессуального кодекса! Браво, господа! Я включил возвращённый контрафакт в заказ и отвёз заказчику. Уже вечером мне позвонили и высказали претензии по качеству бренди: во всех канистрах содержимое оказалось ощутимо разбавлено. Ай, да менты, вот теперь всё стало на свои места. Я-то ломал голову, надо же, как всё гладко. Бог с вами, блюстители закона. Вам и невдомёк, что отпустили с миром теневого торговца, входящего в незаконное сообщество по массовому сбыту левого коньяка в больших объёмах. Будем считать ментовские проказы небольшой платой за свои грехи.

Остальные несколько встреч с блюстителями закона проходили деловито и конструктивно. Подлавливали меня пару-тройку раз сотрудники ГАИ с проверкой документов. Запах алкоголя не спрячешь от профессиональных нюхачей в погонах. Гайцы заглядывали в салон и багажник, а при обнаружении множества канистр приглашали в свой экипаж. По инструкции они должны были доставить меня в отделение, сдать на руки ОБЭП и отразить происшествие в рапорте. В действительности мы занимались арифметикой и после недолгих дебатов разъезжались с миром. Буднично, в духе времени. Мне не по душе деятельность представителей закона конца девяностых. Но, как стороннему наблюдателю, всегда была интересна их инициативность, совмещение преимущества властных полномочий и личных интересов. Вот примеры. Кто ездит по улице Есенина, знает пересечение с Северным проспектом. Там параллельно основной магистрали проходит «карман», перед ним знак «уступи дорогу». После «кармана» светофор, а за ним припаркован экипаж вневедомственной охраны. Полосатый жезл, и такой разговор:

— Гражданин, вы нарушили правила дорожного движения, не зафиксировались перед знаком и продолжили движение. Придётся заплатить штраф.

— Помилуйте, я заканчивал проезд перекрёстка на зелёный!

— Вы что, не видите знак, или вообще ничего не видите?

Эти слова мне врезались в память, ведь я ношу очки, — зачем же так? На хамство вымогателя в погонах я психанул и нагло заявил:

— Простите, а какое отношение вы имеете к ГАИ, вызывайте сотрудника профильной службы, и будем разбираться. Мне также интересно будет задать вопросы начальнику вашего структурного подразделения…

Тогда оборзевшие вохровцы элементарно струсили и отпустили. Сила слова и убеждённость обломали распустившихся ментов. А могли и прессануть, власть особо не церемонится с говорунами.

Вот ещё один случай. Еду, вижу, впереди дежурят гайцы, а в моем багажнике ёмкости с кониной. Проехал, не заинтересовались, пронесло. Обратно возвращался порожняком. Настроение хорошее, подмигиваю фарами встречным водителям — сбросьте скорость, впереди менты! Тут меня эти самые менты и останавливают. Проверка документов, запашок из салона, просьба открыть багажник. Аптечка, запаска, огнетушитель на месте.

— Не принимали алкоголь сегодня или накануне? Уж больно пахнет от вас.

— Нет, не принимал. А запах… Так-то друзья бутылку с коньяком случайно разбили в салоне.

— А кому это вы, гражданин, сигнализировали?

— Предупреждал встречных водителей, чтобы сбросили скорость, — благое дело и вам помощь.

Инспектор аж взвился от моих слов, почувствовал сарказм. Меня проводили в экипаж, заставили дуть в трубку. Результат показал превышения нормы промилле, то есть, наличие алкоголя в организме. Стали оформлять протокол. А я неделю не квасил, принимал антибиотики. Подставили за длинный язык, а это никому не положено подкалывать сотрудников ДПС. Отговорился тогда с извинениями и немалой взяткой.

Через год Олег из работодателя превратился в партнёра. Это значило, что я обзавёлся постоянными клиентами и занял свою нишу среди жучков-бутлегеров. Сначала снимал гараж, а позже и купил. Поставщики исправно заполняли свободное пространство канистрами, я дробил и развозил эту массу левака по адресам. Заказчики в свою очередь перепродавали дальше, и уже на низовом уровне насыщался непосредственный потребитель — средне статический гражданин нашего прекрасного города. Круговорот алкоголя в рамках теневого рынка огромной страны не ослабевал. Сумел встроиться — работай! Не стыда, ни совести, ребята, просто бизнес.

Если легальный рынок с его мощностями и огромной сетью магазинов удовлетворял прогрессирующий спрос на легальный алкоголь, то бутлегеры всего лишь дополняли его. Уроды, которые травили и убивали людей метиловым суррогатом, сами себя изживали: их отлавливали и сажали. В моём замкнутом пространстве качество было на высоте, зачастую не уступая заводским изделиям, а главный неписаный закон гласил: не лезь со своим продуктом в легальный оборот, никаких самопальных бутылок в торговых точках. Другими словами, власть до поры закрывала глаза на возню бутлегеров с частным сектором, но энергично боролась с левым оборотом. Это спасало от тотальных репрессий, да и оборот у меня весьма незначительный — за такого махинатора звёздочку на погоны не дают. Я представлял интерес только для своей «крыши», исправно отстёгивая десять процентов с прибыли.

Скажу пару слов, перед тем как закончить эту главу. В качестве рекламной акции для покупателей я охотно употреблял свой продукт, подтверждая полную безопасность для организма. Это конечно смешно, ведь можно и кефиром отравиться. Любому здравомыслящему человеку не надо объяснять: знай меру! Бывший бармен, я находил нужные слова и умело разъяснял потенциальным покупателям выгоды от сотрудничества, где главный фактор — дешевизна. Желающих становилось всё больше. Одни, словно бабочки однодневки, исчезали, другие подстраивались и оставались надолго. Всё шло хорошо до определённого момента. Огромная конкуренция и падение спроса стали подтачивать этот популярный промысел.

В глубине души я был этому рад. Занятие незаконным предпринимательством исподволь давило неприятностями. Тюремный срок не грозил — слишком ничтожная прибыль по меркам законодателя, но все это не отменяло дамоклова меча в виде штрафных санкций и конфискации продукции, не попадающей под государственные стандарты. Легализация и законный торговый оборот упирался в железобетонную стену из пяти спаянных одной составляющей нахлебников малого бизнеса: чиновников, санитарной инспекции, МЧС, братков и местного участкового. Составляющая понятна и проста — дай денег. Когда-то я рассматривал идею законного предпринимательства, составлял бизнес-план и консультировался со знакомыми из смежных областей сферы «купи-продай». Абсолютно нереально — заработал рубль, отдай полтора. Бизнес по-русски предполагает уход от налогов, мухлёж, взяточничество и прочий негатив. К тому же продажу алкоголя в пятилитровых канистрах с коньячно-водочным суррогатом пришлось бы прятать под обычную ларёчную торговлю стандартными изделиями в стекле с обязательными разрешительными документами. Оно мне надо?

В начале двадцать первого века, обзавёлся ноутбуком и овладев навыками ПК, запустил в Сети собственный музыкальный сайт. Площадка была полностью посвящена старому року, за несколько лет написал кучу рецензий и статей по любимой теме. На подъёме интереса к коллекционированию раритетов, смотался несколько раз в Москву на старую Горбушку, которую успел застать в 2001 году. А позже уже приезжал в торговый комплекс бывшего телевизионного завода «Рубин». И вновь подзабытые обмены и купли-продажи, как в старые добрые времена. Славно вот так, на излёте лет, вновь толкаться среди равных и помешанных вроде меня на роке! Когда разменял седьмой десяток, часть коллекции продал — нужны были деньги на лечение жены. Потомки, я посвятил коллекционированию свыше сорока лет! Тут пора бы и поставить точку «хроникам», но не могу обойти стороной ещё одну сферу внимания на излёте трудовой деятельности.