ИГРЫ НА СВЕЖЕМ ВОЗДУХЕ

В этой главе хочу вернуться к главной составляющей моей хроники — движению меломанов. В конце семидесятых «винильщики» перестали крутиться на «Галёре». Большая часть любителей рока, как западного, так и стран восточного содружества, собирались по вторникам в секции филофонистов на углу Лермонтовского и Римского-Корсакова.

Альтернативные места сборищ официально никто не разрешал, но они существовали и, подчиняясь неведомому механизму, постоянно мигрировали, возникали то в одном месте, то в другом. Например, в ДК им. Крупской — «Крупе», там в первый и последний раз я встретил двойной альбом Bee-Gees «Odessa», в обложке из пурпурного искусственного бархата. Такие вещи не забываются! Могу назвать ещё несколько точек, но будет ли это интересно читателю? Остановлюсь на главных.

«Труба» приказала долго жить после нескольких милицейских облав, очередная толкучка возникла за железнодорожной платформой Ульянка, по ветке Ленинград — Калище. Вот представьте себе большое поле, на нём пасётся наш брат коллекционер. Большинство давно друг с другом знакомы. Специфические разговоры могут быть непонятны простому смертному.

— Чем богат?

— «Демократы» да «юги» (югославские переиздания, котировавшиеся в треть цены от подлинников).

— А список есть? Дай взглянуть.

Чел доставал картонку с написанным от руки списком.

— Дай посмотреть это и это.

Извлекался альбом, который лениво рассматривал не только интересующийся, но и все, кто оказался рядом.

— Сколько просишь за это?

— Четвертной.

— Ты чего, обалдел! Диск-то запилен! На второй дорожке два «дерибаса», вот здесь царапина. Разворот порван. Супера нет.

— Ха, будто не знаешь, — «юги» без супера печатают. Щелчки не слышны, игла не скачет…

— Ладно, посмотри на обмен.

Тут извлекались залежи из второго портфеля. После разглядываний и расспросов происходил обмен, зачастую с доплатой по договорённости. С фирменным винилом происходило примерно тоже самое, но прайсы были выше, а запечатанные новинки вообще обмену не подлежали и продавались по шестьдесят-шестьдесят пять рублей за альбом. Хочешь — покупай, не хочешь — нет! Опытные меломаны аккуратно извлекали каждый виниловый кругляш и рассматривали на предмет дефектов, искривлений, затем брали двумя руками и встряхивали его особым образом, проверяя упругость шеллачной массы. Попадались альбомы, в основном, американского производства, с варварски обрезанными или проколотыми углами. Все знали — это «скидка» магазина, и ценник на такой товар будет невысок.

— Менты!!! — Раздавался хлесткий, как удар бича, выкрик.

Толпа мгновенно рассыпалась, и люди, увлекаемые страхом, бежали по полю, куда глаза глядят. Чувство стадности и адреналин мешали сосредоточится, ноги не подчинялись воле и жили своей жизнью, зачастую унося владельца в ловко расставленные ментовские сети. Сержанты милиции двигались цепью, хватали испуганных граждан и сопровождали в автобус. Наберут человек двадцать пять-тридцать и уезжают в своё отделение составлять протоколы. Те же, кто избежал пленения, с опаской возвращались на место, подымая с земли брошенные трофеи — плакаты, какие-то шмотки, винил и другой мусор. Вот так и жили!

Милицейские позже усовершенствовали систему задержания, привлекая к захвату служебно-розыскных собак. Тут не забалуешь: друг человека не всегда друг! Такие фокусы наблюдались, когда барахолка перебралась в лесной массив за платформой «Пост Ковалёво» (это уже за Ржевкой). И там достали, демоны!

Другое дело «Галёра». Тут система проявляла гибкость. Центр города, рядом гостиница «Европейская» — сфера интересов не только МВД, но и Комитета. В семидесятые и позже ни для кого не было секретом, что на пятачке у Гостиного Двора пасутся не только валютчики, фарцовщики, спекулянты всех мастей, кидалы и доморощенные бандюки, но и существует развитая сеть стукачей (помните, как я поплатился коллекцией благодаря подобному деятелю). Даже в среде меломанов долгое время крутился офицер по фамилии Морозов, опер из уголовного розыска. Его все знали. Он действительно разбирался в роке и увлекался коллекционированием винила но, в силу сволочных особенностей характера, легко мог из приятеля трансформироваться в ревностного служителя закона и элементарно прихватить человека, с которым только что мило общался. Гораздо позже знакомые поведали, что лицемера выперли из органов, и он промышлял у Апраксина Двора, но уже как обычный барыга.

Время, когда я прятал пластинки под пальто, прошло. Теперь я приезжал на «точку» с пустыми руками, пустым кошельком, зато обогащённый опытом и правилами «галёрной» жизни. Те несколько лет, вплоть до 1983-го года, что я топтался на знаменитой толкучке, — материал для отдельной книги. Сам механизм тайной торговой жизни никогда не освещался, а если становился предметом гласности, то лишь в редких телевизионных репортажах и гневных статьях на страницах газет.

Принцип любого рынка: на спрос всегда найдётся предложение. Свои питерские покупатели здесь не маячили. Главным финансовым стержнем являлись толпы желающих из других регионов (понятно, что не из Москвы, там свои традиции, родившиеся задолго до нашей «Галёры»). Люди искали джинсы, футболки, кроссовки, куртки, зонтики, сигареты, жевательную резинку и многое другое, что формировалось повальным дефицитом. В мегаполис, да ещё с выходом в море, иностранцы везли всё. Приторговывали не только туристы, но и студенты-иностранцы, офицеры других государств (те, что здесь учились, не удивляйтесь). Не стоит также забывать о наших гражданах, имевших возможность выезжать за границу. Ручейки из шмоток и ширпотреба стекались в центр — товар ждал своего покупателя.

Я занимался перепродажей или «передвижкой». Принцип простой: на пятаке стояли обладатели разного дефицита, но это не значит, что всё молниеносно раскупалось, часто требовался посредник. Нужно было выловить из толпы «купца», обговорить сам предмет торга, нахвалить, сойтись в цене и только после этого отвести покупателя в условное место и предъявить желаемое, заодно подстраховав продавца от всяких внештатных ситуаций. Я узнавал у знакомых продавцов их ценник, размер (если речь об одежде), договаривался о проценте, затем кидался на розыски. Когда покупатель находился, я подводил его к барыге, и мы втроём шли за шмоткой. Чаще всего продавали, конечно, джинсы.

Редкие владельцы автомобилей держали свой товар в багажнике, основная масса прятала у швейцаров или гардеробщиков «Метрополя», при этом бывшие кэгэбэшники охотно нам помогали за пару-тройку рублей. Другой вариант: шли или ехали по адресу. «Купец» рассматривал вещь, примерял прямо на месте, затем рассчитывался со мной. Мне оставалось передать установленную сумму владельцу, а куш положить в карман. Вроде просто. Вы же понимаете, наша деятельность — секрет Полишинеля. Местные менты, районное ОБХСС и КГБ прекрасно знали о спекулятивных турбуленциях в центре города трёх революций. Противостояние блюстителей порядка и «бойцов невидимого фронта» не прекращалось ни днем, ни ночью. Милицейские патрули из 27-го отдела, опекавшие территорию Гостиного Двора, возникали внезапно и тащили «спикулей» в переулок Крылова.

Помню, как разговаривал по телефону из будки прямо на «пятачке», а подмышкой держал блок кишинёвского «Мальборо». Открылась дверь, протиснулся сержант, подмигнул мне, мягко вытащил пакет с сигаретами и растворился в толпе. Я опешил, но не стал догонять нахала и качать права — себе дороже.

Могли просто остановить и проверить документы, затем пригласить в отделение. По пути маршрут мог внезапно измениться, если в ментовский «спецкарман» залетало три рубля. После чего уже бывший владелец трёх рублей шёл в одну сторону, а брюки с красными кантиками — в другую. Как просто! Но бывали серьёзные прихваты, тут взяткой не отделаешься. Тогда действовал сценарий, описанный выше: суд за административное нарушение, штраф, сообщение на место работы.

Многие годы я надевал на «Галёру» костюм и обязательный галстук, за что от «коллег по торговому цеху» получил прозвище «Профессор». Некоторые принимали меня за переодетого сотрудника, шёпотом делились своими подозрениями с ярко выраженными спекулянтами, те мне подмигивали, тогда начинался мини-спектакль. Я подходил и жутким голосом вопрошал:

— Гражданин, что это вы здесь делаете? Фарцовкой занимаетесь или спекуляцией? Лицо мне ваше знакомо! Очень похоже на ориентировку по тройному убийству! Пройдёмте в милицию!

Перепуганный барыга дёргался, но когда все начинали ржать, смущённо жался, понимая, что это розыгрыш. Однажды я стал свидетелем, как приезжий провинциал метался по «пятаку», явно кого-то разыскивая. Мой «камуфляж» похоже, ввёл его в заблуждение. Он обратился.

— Простите, Вы не видели здесь такого парня… — Затем описал мне местного кидалу.

— Нет, не видел, а что случилось?

— Понимаете, я хотел купить джинсы, человек обещал помочь и направил в отдел, а сам пропал. Деньги тоже!

— Сочувствую, а чего деньги даёшь постороннему? Тут и обмануть могут!

— Да, нет — не давал, а положил в конверт. Думаете, "напарил", а так убедительно говорил. Подожду, вдруг придёт!?

— Ну, жди. В следующий раз будь осторожней.

Паренёк потолкался и ушёл. Я об этом фокусе знал, как и самого кидалу, который через несколько дней, как ни в чём ни бывало, придёт за новой жертвой. Тем, кто тёрся здесь постоянно, подобная сомнительная репутация не нужна. О трюке с исчезновением денег слышали многие. Желающего приобрести дефицит, приводили в отдел универмага и объясняли, что товар лежит в «синей секции» за стеной, куда вход простым смертным заказан. И, чтобы его получить, требуется деньги положить в конверт, на котором посредник поставит особый знак, тогда заведующий секции будет уверен, что нужная сумма в конверте и вынесет в обмен, скажем, джинсы или другой дефицит. В тот момент, когда ничего не подозревающий лох передавал конверт на «подпись», он подменялся и возвращался клон, но уже с «куклой». Несчастный тыркался по отделам, не находил никакой «синей секции» и пополнял когорту обманутых доверчивых граждан.

На «Галёре» гораздо чаще втюхивали «самопал». Обман? Да! Но, кто из обычных людей знал, как выглядят подлинные джинсы или куртка «Аляска». Кто из заторканных жизнью и дефицитом советских граждан представлял, каким должен быть оверлок, деним (грубая, плотная ткань саржевого переплетения) или двойной шов. Да, простят меня те покупатели, которые несколько десятков лет назад покупали концентрированный ароматизатор для белья, джинсы всех фасонов и размеров, футболки с надписями, вязаные шапочки и много чего ещё, что уже я и сам не припомню. Вот вам случай: я где-то отхватил самопальную куртку-аляску. Стояла зима, мороз ниже двадцати. Подкатывает залётный гражданин и спрашивает, не продаю ли я курточку. В мои планы это не входило, но отказывать как-то неприлично, и я намеренно брякнул запредельную стоимость — четыреста рублей. Этот лопух с радостью согласился. Правда, в итоге мне пришлось поймать такси, из машины передать куртку, затем съездить домой и переодеться. Поражает не то, что покупателя не остановили дешёвая прохудившаяся подкладка, засаленные рукава и воротник, а его свирепая целеустремлённость. Но попадались и вовсе уникумы.

Ещё пример: катался я тогда к Володе Ильюшину, который жил в нескольких остановках от центра. Володя — натура деятельная, приторговывал всем: джинсами, как самопальными, так и оригинальными; футболками, кроссовками и прочим ширпотребом. Привёз я клиента и вынес ему самый, что ни наесть настоящий «Wrangler» за двести двадцать рублей (как сейчас помню). Купец долго вертел штаны в руках и со вздохом вернул.

— Какие-то подозрительные твои джинсы. На самодельные смахивают, а другие есть?

— Конечно. Жди, сейчас вынесу.

Я сбегал к Володе и захватил кондовый самострок. Чем там пропитывали дешёвую ткань, не знаю, штанины были твёрдые и в руках стояли. Краска индиго тоже хороша — отменный тёмно-синий цвет! Эту особенность я часто использовал при демонстрации товара — тёр материю концом спички, которая тут же синела в подтверждение, якобы, подлинности.

— Вот последний экземпляр, но цена дороже.

Улыбка озарила лицо неизвестного поклонника ковбойских штанов.

— Вот это то, что надо! Беру!

Он исчез навсегда, но из памяти такое не выкинешь. После первой стирки беднягу ждало разочарование, но это случится потом, а в тот миг сбылась мечта идиота — счастье, вот оно! Самопал, форево!

После «трудового дня», желающие согреться шли с «Галёры» в ближайшую рюмочную. Это была крошечная кафеюшка под рестораном «Метрополь», среди своих прозванная «Щель». Это кафе на углу Ракова и Садовой. Коктейль из ста грамм шампанского и столько же коньяка за рубль пятьдесят, конфетка, — вот скромное воздаяние за потрёпанные нервы спекулянта. Пару раз повторить, перекур, и все разбежались по домам, чтобы на следующий день вновь не спеша прогуливаться вдоль Невского проспекта, зорко вглядываясь в лица прохожих…