Слон в посудной лавке

Эксцентричный миллионер с киркой и лопатой походил на слона в посудной лавке. Он и вправду находил массу удивительных артефактов, в чутье ему не откажешь, но не обращал на них внимания, выбрасывал, уничтожал. Постройки, которые не отвечали его представлениям о том, какой была Троя, безжалостно сносились. Возможно, не наткнись Генрих на так называемый «клад Приама», его экспедиция вообще не оставила бы от древнего поселения даже камня. Но вот в одном из домов были найдены полтора килограмма золота — диадемы, перстни, кольца, броши, шестисотграммовая золотая бутыль!!! Все это могло принадлежать только троянскому царю Приаму, безапелляционно заявил Шлиман. Следующая его находка в Микенах, названная «кладом Агамемнона», оказалась еще более внушительной. Археолог-дилетант, вызывавший насмешки профессионалов, начал теперь смотреть на них свысока. Он охотно давал интервью газетчикам и распускал про себя удивительные слухи, а впоследствии даже завел имиджмейкера для создания образа непризнанного гения. Широко освещался, например, тот факт, что детей от второго брака с гречанкой Софьей Энгастроменос Генрих назвал древнегреческими именами — Андромахой и Агамемноном. В итоге в Европе началась мода на Шлимана, и то, что он откопал именно Трою, перестало подвергаться сомнению. Деморализованный научный мир находился в замешательстве и поначалу ничего не мог противопоставить еще вчера неизвестному романтику.

Единственной страной, где Шлиманом восхищаться не спешили, была Турция. Генрих обещал передать часть находок стране, на территории которой вел раскопки. Но когда клады оказались у него в руках, он предпочел позабыть про свои обязательства. Вывоз сокровищ из Османской империи происходил в глубокой тайне, и турки раскусили обман слишком поздно. Впрочем, позже Генрих вернул долг сторицей — перечислил сумму во много раз большую.