Раковор приведен в исполнение. Князь Довмонт (1240–1299)

18 февраля 1268 года рать из новгородцев, псковичей и дружин великого князя владимиро-суздальского подступила к реке Кеголе. Отсюда до вражьего логова, куда направлялись воины, оставалось менее семи верст. Однако не суждено им было завершить путь до желанного Раковора. На другом берегу неожиданной стеной уже стояли решительные, закованные в тяжелую броню рыцари, сопровождаемые верными ополченцами. То были не только датчане, которых шла воевать Русь в землю эстов. На подмогу единоверцам-«римлянам» пришли ливонцы, вел которых сам Отто фон Лаутенберг, одиннадцатый магистр Тевтонского ордена в Ливонии, нарушивший клятву о мире. Это была ловушка. Но русские князья предпочли бой позору бегства. И летописец написал о той сече: «…полк немецкий… бе видети яко лес: бе бо свкупляся вся земля немецкая… Новгородцы же сташа в лице железному полку противу великой свиньи; и тако поидоша противу собе; и яко ступишася, бысть страшное побоище, яко не видали ни отцы, ни деди».

О славной Раковорской битве (или сражении при Магольмской церкви, как называли ее ливонцы) мало кто знает. Сам факт, что такая баталия состоялась, может вызвать недоумение: как же это случилось, если еще в 1242 году Александр Невский разгромил ливонских рыцарей на Чудском озере и, как сказано в учебниках, предотвратил продвижение немецкой агрессии на Восток? Этот расхожий штамп поддерживали практически все государственные идеологии, и в результате он укоренился в памяти доверчивого обывателя.

Иные историки в последние годы не избежали соблазна вывернуть миф наизнанку и объявить князя Александра бездарным подхалимом Орды, а Ледовое побоище — заурядной пограничной стычкой. Среди основных аргументов в пользу последнего обычно приводится малое число рыцарей, убитых в битве (двадцать) и взятых в плен (шесть), по данным Ливонской рифмованной хроники. На самом деле это легковесное суждение нашего с вами современника.

Тогда, в середине XIII века, весь могучий Ливонский орден, который правильней называть Ливонским ландмайстерством Тевтонского ордена, насчитывал… всего чуть более сотни «братьев» (по другим источником — не более двухсот). Хороша же «заурядная стычка», в которой была уничтожена фактически четверть (пусть даже восьмая часть) членов этой организации, не говоря уже о нескольких сотнях кнехтов, сопровождавших своих господ. Нет, рана, нанесенная ордену Александром Невским, была довольно ощутимой. И все же отнюдь не смертельной.

На захваченных землях Прибалтики — а это почти две трети территории Латвии и Эстонии — ливонские рыцари продолжали укреплять свое феодальное государство, откровенно враждебное для соседей. С русскими их навеки разделила непримиримая вражда религий и цивилизаций: в своих хрониках, рассказывающих о войнах с Новгородом и Псковом, ливонцы именуют себя не иначе как «христианами», давая таким образом понять: православные для них язычники. Сам папа, хотя и не объявил официальный крестовый поход на Русь, неоднократно намекал своей пастве на необходимость отвратить русских от византийской ереси. Ну а помимо религиозного фактора в неспокойных отношениях Руси и Ливонии играли свою роль и некоторая неопределенность границ, и зависимость от ливонцев купеческих торговых путей, и взаимный опыт былых обид. Князь Александр Ярославич хорошо чувствовал постоянную угрозу с Запада, потому и искал на склоне жизни военного союза против Ливонии с могущественным литовским князем Миндовгом. Но неожиданная смерть Александра Невского в 1263 году по дороге домой из Орды оставила эту задачу нерешенной.