Глава 15 По следам Эдгара По

Эдгар Аллан По, разбросавший, со свойственной ему гениальной небрежностью, семена, из коих проросли столь многие современные литературные формы, был отцом детективного рассказа и очертил его границы с такой полнотой, что я не вижу, как последователи могут найти новую территорию, которую они осмелились бы назвать собственной. Поскольку секрет остроты и напряженности сюжета детектива зависит лишь от одного качества писателя, а именно, от уровня интеллекта и сообразительности, которой он наделяет своего героя…писатели вынуждены идти узкой тропой, постоянно различая следы прошедшего перед ними Эдгара По1.

(Артур Конан Дойл)

 До выделения детективного рассказа в отдельный жанр, который стал привлекать внимание Артура Конан Дойла и питать его амбиции в 1880?е годы, вымышленные детективы должны были прежде появиться и в других литературных образах. Поначалу такие персонажи не были сыщиками – частными или полицейскими. Герой-любитель оказывался невинной жертвой заговора или преступления, и сами обстоятельства – или желание отомстить, или добиться правосудия – вынуждали его вести расследование, не прибегая к официальному закону и его слугам.

Такой образ был выведен, в частности, английским писателем-радикалом Уильямом Годвином в своем скандальном романе 1794 года «Вещи как они есть, или Калеб Уильямс». В своем замысловатом философском произведении (в более доступном и эффектном виде Уильям Годвин представил некоторые из идей этой книги в изданном годом ранее «Исследовании о политической справедливости») автор хотел показать, как невинные жертвы страдают от несправедливостей общества, обремененного византийским комплексом различных проблем. С удивительной (достойной Задига, приключения которого были опубликованы полувеком ранее) способностью постоянно попадать в передряги Калеб Уильямс действует в качестве детектива, но в первую очередь для того, чтобы спасти себя от угрозы насилия и незаслуженных обвинений. Он не занимается распутыванием тех улик, над которыми позже будет ломать голову персонаж Эдгара По – детектив Огюст Дюпен.

Эдвард Бульвер-Литтон в своем романе «Пелэм, или Приключения джентльмена», вышедшем в 1828 году, продвинулся еще дальше по пути создания современного детектива. Генри Пелэм, молодой аристократ-денди, стремится освободить своего друга, несправедливо арестованного за убийство. Юридические махинации, чувственные сцены, зловещие незнакомцы, непонятные улики, вводящие в заблуждение косвенные доказательства – роман изобилует всеми этими деталями. Возвышаясь над своим благородным воспитанием, Пелэм общается с уголовниками, выдает себя за священника и в конечном счете оказывается победителем. Однако он остается частным лицом, мстящим за своего друга, самоотверженным любителем, но не детективом.

Зачастую такие истории были выполнены в готическом стиле, отвлекавшем читателя от детективного сюжета, мешавшем распознать в этих историях то, что Артур Конан Дойл решил оформить как литературные детективы. Другие авторы вплотную подошли к жанру детектива, в том числе немецкий писатель Э. Т. А. Гофман в своей повести «Мадемуазель де Скюдери». Расследование мадемуазелью де Скудери жестокого убийства угрожает смертью ей самой, и она в ответ действует весьма смело и разумно. Она, однако, не сыщик: она не относится ни к числу таких хорошо подготовленных профессионалов, как инспектор полиции Баккет, ни к числу таких удивительно одаренных любителей, как Огюст Дюпен. Ее методы нельзя считать упорядоченным расследованием. Очень долго лишь немногим талантливым писателям удавалось перейти Рубикон, создавая настоящие произведения о раскрытии преступлений.

Родившись в Бостоне в 1809 году в семье странствующих актеров, умерших, когда он был еще маленьким мальчиком, Эдгар По был принят в семью Джона Аллана из Ричмонда (штат Виргиния). Эдгара отправили в школу-интернат в Англию, но к одиннадцати годам он вернулся в приемную семью. В 1826 году он поступил в Виргинский университет, где вскоре наделал карточных долгов, которые вынудили его покинуть стены университета и поступить на военную службу. Каждый шаг в его жизни сопровождался борьбой с соблазнами – такими, как алкоголь и азартные игры. В возрасте двадцати семи лет он женился на своей тринадцатилетней двоюродной сестре Вирджинии Клемм и принял образ жизни своих умерших родителей, переезжая в поисках работы из города в город: сначала в Филадельфию, затем в Балтимор и, наконец, в Нью-Йорк.

Эдгар По был еще подростком, когда вышла его первая книга – «Тамерлан» и другие стихотворения». Несмотря на то что Эдгар По как писатель, безусловно, обладал своей индивидуальностью, его творчество (ведь он родился всего через несколько лет после окончания XVIII века) своими корнями уходит в готическую мелодраму. После смерти в 1849 году в возрасте сорока лет он оставил в литературе наследство, которое в течение последующих нескольких десятилетий неотступно преследовало читателя соблазнительным запахом греховности. Наваждение таких произведений, как «Маска Красной смерти», или героя повести «Вильям Вильсон», обнаружившего своего двойника-допельгангера, забыть было трудно. Закрыв книгу Эдгара По, читатель невольно еще долго вспоминал ярко описанные в ней ужасные преступления: Монтрезора, замуровывающего Фортунато в нише промозглого подвала; сердце мертвеца, стук которого слышит его убийца; пронзительный крик черного кота, погребенного вместе с убитой хозяйкой. В историях о красотах и опасностях перелета на воздушном шаре, месмеризма и путешествия на Луну Эдгар По исследовал возможности научных (и псевдонаучных) открытий. Тем самым он присоединился к традиции, восходившей к таким сказкам, как «Икароменипп, или Заоблачный полет» (сатирический отчет Лукиана Самосатского, написанный во втором веке нашей эры, о полете философа-киника Мениппа на Луну). В годы молодости Конан Дойла эту традицию восстановил его любимый французский писатель, классик приключенческой литературы Жюль Верн. Научные познания Эдгара По были подтверждены им в эссе «Эврика. Поэма в прозе», которое в лирической форме отражает попытки астрономов ответить на вопросы о том, почему ночное небо черное и бесконечно ли число звезд на небе. Темы других эссе варьировались от «Философии обстановки» до «Теории стиха».

Под влиянием творчества Эдгара По изменились не только фантастические рассказы и готические произведения – после создания им нескольких детективных рассказов другим стал также криминальный жанр литературы. Артуру Конан Дойлу особенно нравились детективные истории Эдгара По об эксцентричном французе месье Огюсте Дюпене, который продемонстрировал свою склонность к логическому рассуждению в трех расследованиях. Нововведением и экспромтом Эдгара По явилось то, что он вновь обратился к своему герою-детективу для описания дальнейших приключений.

1 апреля 1841 года, через два месяца после того, как Эдгар По стал редактором успешного молодежного филадельфийского журнала «Graham’s», читатели, открыв его на странице 165, обнаружили внизу стихотворение Чарльза Уэста Томсона под названием «Сравнения». Это было вполне обычное, типичное для своего времени стихотворение, в котором проводились некоторые очевидные аналогии между человеческой жизнью и преходящими природными явлениями. Стихотворение начиналось следующими строками:

Листок уносится ручьем, Когда тот мчится прочь, Погрузившись в славный летний сон, Как и я.

Затем, перевернув страницу, ничего не подозревавшие читатели наталкивались на историю, отличавшуюся от того, что обычно предлагал журнал, печатавший, как правило, нечто аналогичное стихотворению Томсона. Эта история была настолько необычна, что в скором времени будет признана началом нового жанра. В верхней части страницы 166 заглавными буквами значилось:

«УБИЙСТВО НА УЛИЦЕ МОРГ. Эдгар А. По».

Рассказ начинался как философское эссе: «Не исключено, что некоторые дальнейшие шаги во френологической науке приведут к вере в существование, если не фактическому открытию и обнаружению, органа анализа»²[37]. При последующих переизданиях Эдгар По убрал данную ссылку на френологию с ее представлением о материальности аналитической мысли. Наряду с этим он сохранил общую идею о чувственном наслаждении при расшифровке какой-либо головоломки:

«Так называемые аналитические способности нашего ума сами по себе малодоступны анализу. Мы судим о них только по результатам… Подобно тому, как атлет гордится своей силой и ловкостью и находит удовольствие в упражнениях, заставляющих его мышцы работать, так аналитик радуется любой возможности что-то прояснить или распутать. Всякая, хотя бы и нехитрая задача, высекающая искры из его таланта, ему приятна. Он обожает загадки, ребусы и криптограммы, обнаруживая в их решении проницательность, которая уму заурядному представляется чуть ли не сверхъестественной»³.

По мере продолжения ознакомления с текстом читатели вскоре обнаруживали, что перед ними вовсе не философское обсуждение, а совершенно новый вид рассказа: отчет о расследовании, в ходе которого головоломка была решена при помощи логики и наблюдения. К преступнику, выступавшему в образе народного героя, ведущего борьбу с несправедливым обществом и королевскими капризами (главная тема массовой литературы от баллад о Робин Гуде до опубликованной в 1743 году беллетризованной истории Генри Филдинга о реальном разбойнике Джонатане Уайлде и множества других произведений), внезапно присоединился в качестве героя интеллектуал, борец с преступностью. И вскоре читатели Эдгара По уже странствовали по темным переулкам места преступления, ведомые блестящим умом, неотразимой логикой и ярким стилем письма автора. Первоначально Эдгар По назвал рассказ «Убийство на улице Трианон». Изменение названия, в котором стала фигурировать улица Морг, было мудрым решением: теперь с самой первой страницы веяло леденящим кровь дуновением смерти.

Пораженные читатели Эдгара По не знали, как им воспринимать такую любопытную личность, как Огюст Дюпен. Поскольку полиция большого Лондона была создана совсем недавно, в 1829 году, за двенадцать лет до появления рассказа Эдгара По, большинству читателей было неизвестно понятие «детектив» (профессионал или любитель, должностное лицо или частное). В своем рассказе Эдгар По даже не использовал слово «детектив», которое пока еще не употребляли в этом контексте.

Таким образом, чтобы описать талант Дюпена, критики были вынуждены обратиться к другим аналогиям. «Читатель склонен верить, что ему предложено фактическое расследование опытного адвоката по уголовным делам, – писал комментатор издания «Пенсильваниа инквайер» в ответ на дебют Дюпена, – настолько талантливо через все хитросплетения сюжета выстраивается цепь доказательств, настолько неопровержимо демонстрируется связь причины и следствия»⁴. Издание «Национальный дамский журнал» было категорично: «Господин По – гений… «Убийство на улице Морг» – один из самых сильных и интересных рассказов, появившихся в последние годы»⁵.

Ни одно из произведений Эдгара По не оказало на читателей более сильного впечатления, чем этот талантливый и новаторский рассказ. Несмотря на невероятный замысел этого произведения (учитывая то, что убийство совершила обезьяна), его автор для разгадки тайны не прибегает ни к чему сверхъестественному. Эдгар По вновь обратился к образу Дюпена при создании двух других рассказов⁶. Вначале Огюст появился в рассказе «Тайна Мари Роже», опубликованном в журнале «Snowden’s Ladies’ Companion» частями в конце 1842 года и в начале 1843-го. При написании этого произведения Эдгар По вдохновлялся реальным убийством американки Мэри Сесилии Роджерс в Нью-Йорке, однако он перенес действие в Париж и превратил жертву во француженку. Множество других деталей он позаимствовал (слегка изменив) из газетных статей. Позже Эдгар По хвастался: «Под видом того, как Дюпен разгадывает тайну убийства Мэри, я в действительности очень дотошно разбираю реальную трагедию в Нью-Йорке». Многословный анализ ослабил впечатление от рассказа. С весьма незначительной динамикой и короткими диалогами он был больше похож на исследование очевидных улик, связанных с тем жестоким преступлением, что активно освещалось прессой как в Европе, так и в Соединенных Штатах.

В декабре 1844 года Огюст Дюпен появился в третий (и последний) раз в рассказе «Похищенное письмо» в журнале «The Gift», который сопроводил эту публикацию следующим комментарием: «Это рождественский и новогодний подарок к 1845 году». Этот рассказ был, бесспорно, настоящим детективом, в котором было подчеркнуто умение Дюпена блестяще решать головоломки, не выходя из своего кабинета. В 1840?х годах Эдгар Аллан По написал и другие рассказы, в которых рассматривались различные методы проведения расследования и распутывались сложные дела благодаря уликам, которые удалось собрать и правильно понять. В этих произведениях Эдгар Аллан По использовал ряд идей, которые вскоре станут характерными для детективного жанра. Так, в рассказе «Ты еси муж, сотворивый сие!» в первый раз было показано, как сыщик использует эффект неожиданности, чтобы вынудить убийцу сделать признание, а в рассказе «Человек толпы» Эдгар Аллан По также впервые выводит детектива, тенью следущего за подозреваемым в городской толпе. В рассказе «Золотой жук» действует похожий на Дюпена человек с таким же логическим складом ума, Уильям Легран (еще один обедневший аристократ, однако на сей раз из Нового Орлеана, а не из Парижа), который в поисках сокровищ занимается расшифровкой сообщения, являющегося ключом к их местонахождению.

Тщательно выстраивая сюжет рассказа «Убийство на улице Морг» (позже автор описал его как «написанный в обратном направлении»), Эдгар Аллан По в максимально полной степени реализует свое представление о том, что в художественной литературе необходимо единство содержания, целостность⁷. Он хорошо понимал, что, заранее, еще до того, как взять в руки перо, зная разгадку предлагаемой тайны, он выступал в качестве фокусника, чья первоочередная задача заключалась в том, чтобы отвлечь внимание зрителя (в его случае – направить внимание читателя по ложному пути). «Эти рассказы о логических рассуждениях в значительной мере обязаны своим успехом тому, что написаны в новом ключе, – писал Эдгар Аллан По американскому поэту Филипу Пендлтону Куку. – Я не хочу сказать, что они неискусны, но люди склонны преувеличивать их глубокомыслие из-за метода или скорее видимости метода. Возьмем, к примеру, «Убийство на улице Морг». Какое может быть глубокомыслие в распутывании паутины, которую вы сами (то есть автор) соткали для того, чтобы распутать?»⁸

Эдгар Аллан По писал всего лишь несколько десятилетий после того, как барон Кювье обнародовал свою теорию о соотношении частей тела в организме животных. В рассказе «Убийство на улице Морг» детектив вручает рассказчику томик научных трудов со словами: «Прочтите этот абзац из Кювье». Дюпен сверялся с трудами знаменитого зоолога отчасти потому, что они пользовались схожими методами: воссоздание полной картины по нескольким фактам.

В рассказе «Убийство на улице Морг» тела молодой женщины, мадемуазель Камиллы Л’Эспанэ, и ее матери, мадам Л’Эспанэ, обнаружили в запертой квартире на пятом этаже дома на улице Морг в парижском квартале Сен-Рок. Они стали жертвами жестокого убийства. Их душераздирающие крики ночью привлекли внимание соседей и жандармов. Тело дочери, еще теплое, нашли в дымоходе камина, а тело матери было выброшено на мощеный дворик за домом, причем ее горло было перерезано с такой силой, что, когда жандармы пытались поднять труп, голова отвалилась.

Дюпен сообщил рассказчику, что он знает префекта полиции Г., который разрешит им, как частным любителям головоломок, обследовать место преступления. Дюпен по своему стилю и манере поведения напоминал готического персонажа, однако Эдгар По представил его в своей кровавой истории как воплощение разума. Рассказчик в этом детективе выступал зрителем, и, несмотря на обилие крови, расследование для Дюпена было прежде всего интеллектуальным упражнением.

Спустя некоторое время Дюпен разгадал тайну и объяснил, что убийцей стал орангутанг, сбежавший от своего хозяина, легкомысленного матроса. Испугавшись реакции женщин на него, обезьяна действовала неосознанно и убила мадам Л’Эспанэ, схватив бритву и повторяя жесты, которые она видела у своего хозяина, когда тот брился перед зеркалом. Дюпен разместил объявление в «Монд», газете, публиковавшей новости судоходства. В объявлении сообщалось, что в то утро, когда произошло убийство, был пойман «огромных размеров бурый орангутанг разновидности, встречающейся на острове Борнео». Матрос попался на удочку и, захваченный врасплох Дюпеном и его компаньоном, признался во всем, что и стало традиционной развязкой в детективных рассказах.

Естественно, Эдгар По многое черпал из того, о чем читал сам⁹. Так, изданный в 1839 году рассказ о двойнике-допельгангере «Вильям Вильсон» был написан Эдгаром По под некоторым влиянием аналогичной идеи Вашингтона Ирвинга, изложенной в малоизвестной книге «Ненаписанная драма Лорда Бирона (Байрона)». Точно так же и у этого детектива имеются многочисленные источники. Даже его главный злодей не являлся исключительно плодом причудливого воображения Эдгара По. Американский поэт и воин Дэвид Хамфрис в конце XVIII века прославился сатирической поэмой «Обезьяна, которая побрила себя и своих друзей». Упомянутая в названии поэмы обезьяна Джеко подражала манипуляциям своего хозяина-парикмахера с бритвой. Джеко попыталась повторить движения своего хозяина, которые она часто видела, и нанесла ранения собаке и кошке, а затем попробовала побриться сама. Конечно же, обезьяна не осознавала при этом всей степени риска. В конце концов она «принялась, схватив бритву, быстро размахивать ею/И перерезала себе глотку от уха до уха»¹⁰.

Забавы проказливых обезьян описывались в европейской художественной литературе задолго до того, как Кандид у Вольтера принял двух обезьян, занимавшихся любовными играми, за насильников. Выбор Эдгара По в пользу конкретного злодея из числа животных – орангутанга – был обусловлен его упоминанием в произведении другого автора, к которому Артур Конан Дойл также испытывал симпатии. Один из персонажей романа Вальтера Скотта «Граф Роберт Парижский», опубликованного в 1832 году (Артур Конан Дойл очень любил эту предпоследнюю книгу великого мастера), – одержимый жаждой убийства орангутанг. По описанию Вальтера Скотта, у него был «странный голос, хриплый и клокочущий», а в одном из эпизодов животное издало «глубокий завывающий и меланхоличный крик, в котором было что-то человеческое, вызывавшее сострадание»¹¹.

Убийца в рассказе Эдгара По также испускает страшные крики. В первом газетном сообщении об убийстве Дюпен прочел, что «мирный сон обитателей квартала Сен-Рок был нарушен душераздирающими воплями». В докладе жандарма сообщалось о громких и протяжных криках. Жандарм смог разобрать сердитую речь француза, а также визгливый голос, «очевидно, иностранца». Эдгар По вдоволь посмеялся над показаниями свидетелей: француз считал, что визгливый голос принадлежал итальянцу; голландец был уверен, что это был француз; англичанин предположил, что визжал немец; испанец же настаивал на том, что это, несомненно, был англичанин. Однако на самом деле это был орангутанг, визжавший, как орангутанг у Вальтера Скотта и махавший бритвой, как обезьяна у Дэвида Хамфриса.

Эдгар По скопировал и другие аспекты поведения орангутанга в романе Вальтера Скотта. «Затем что-то очень крупное, напоминавшее человеческое существо, – писал Вальтер Скотт, – прыгнуло вниз с люка, хотя высота была больше четырнадцати футов». В конце концов обезьяна убила человека, который вещал об оскудении веры¹². В рассказе Эдгара По орангутанг входил в помещение и выходил из него через высокое окно, а затем убил двух женщин, причем матери он перерезал горло: «Сильным взмахом мускулистой руки он чуть не снес ей голову».

Для Эдгара По, как и для многих его современников, приматы представляли темную сторону человечества. Они воспринимали их не столько падшими ангелами, сколько бесами животного мира. В своем более позднем рассказе «Прыг-Скок» (первоначально у него был подзаголовок «Восемь скованных орангутангов») Эдгар По вновь обращается к этому вызывающему тревогу существу. В данном произведении придворный карлик убеждает порочного короля и его министров нарядиться орангутангами, а затем в отместку за то, что они подвергали мучениям его и невинную Трипетту, поджигает их. Облачение злодеев в шкуры обезьян было призвано подтвердить их низменную натуру.

Такие ужасающие истории, к которым относился рассказ «Убийство на улице Морг», нередко публиковались в дешевой прессе времен Эдгара По. Сенсационные «подлинные» отчеты о преступлениях активно тиражировались газетами и журналами. Однако Эдгар По привнес нечто новое: новых персонажей и новый подход. Он помещал в центр своих рассказов не описание жестокого характера преступления (хотя в его произведениях проливались реки крови), а обнаружение преступника, для чего требовалось сосредоточить внимание читателей на уме и методах сыщика. Такая проза не могла появиться до утверждения представлений о преимуществах доказательств перед ворожбой и гаданием, тщательного расследования перед голословным обвинением и судебного процесса перед пытками. К этому – в стремлении к установлению справедливости – все отчетливей склонялась тогда система правосудия. Созданный Эдгаром По детектив был современным персонажем активно менявшейся эпохи, своего рода исследователем-ученым, который в извечной борьбе с насилием и преступностью опирался на свой интеллект и руководствовался здравым смыслом.