Тайник в русской печке

Мое пребывание на чердаке длилось 5 суток, и было оно очень тревожным.

9 апреля 1944 года мать Марии, Валентина Воронкова, предложила мне помыться. Я покинул своё убежище и спустился с чердака в комнату. В это время в дом зашла подруга Марии, приоткрыла ширму, увидела меня, но сделала такой вид, что ничего не поняла.

После её ухода я расспросил хозяйку дома об этой девушке. Хозяйка ответила, что это подружка Марии, и она ничего никому не скажет.

Вечером того же дня приехали немецкие офицеры и организовали бал по случаю награждения командира авиаполка. Кутили они до утра. Но в 6 часов 10 апреля 1944 года на Сарабузском аэродроме завыла сирена. Пьяные офицеры в одних рубашках помчались на аэродром и больше не возвратились. Вещи и мундиры полковника и майора увезли денщики.

Все мы торжествовали. Однако вскоре пришли полицай со старостой и потребовали выдать лётчика, который прятался в этом доме. В комнате была только одна хозяйка, Валентина Воронкова, которая ответила, что никого здесь нет. Полицай начал угрожать ей оружием, но хозяйка не выдала меня.

Тогда староста пошёл к соседке и привёл девушку, подружку Марии. Она заявила начальнику полиции, что Воронковы прячут в своём доме советского офицера, и она видела его, когда заходила.

Полицай приступил к обыску. Всё перевернул в квартире, в сарае, в погребе и даже заглянул в колодец. Осталось проверить чердак. Пока они обыскивали сарай и были в погребе, я слез с чердака и спрятался в доме в русской печке.

Полицай проверил чердак, но никого не обнаружил. Тогда он сказал девушке, что за клевету она получит 20 резиновых палок лично от начальника полиции. Хозяйка дома усадила за стол старосту и полицая, дала им по стаканчику спирта. Они выпили, извинились и ушли.

За это время я в печке стал похожим на негра. Вылез из печки и сразу же перешёл на своё прежнее место на чердаке. Но ночью мне пришлось сменить своё «место жительства», так как начальник полиции, не поверив полицаю и старосте, решил лично проверить дом дедушки Чугая.

Мне опять пришлось надеть юбку и кофту хозяйки и выйти во двор. Теперь меня спрятали на чердаке соседского дома Волохова, царского полковника в отставке. Он был уже слишком стар, и к нему никто не заходил. Здесь я чувствовал себя более спокойно.

К вечеру 11 апреля 1944 года передовые части и соединения 4-го Украинского фронта освободили станцию Сарабуз и деревню Софиевка. 12 апреля 1944 года штаб 8-ВА и 32-РАБ перебазировались на Сарабузский аэродром, а моя часть разместилась в Софиевке. Так я опять оказался среди своих друзей по оружию.

За выполнение задания и боевую работу я был награждён орденом Красной Звезды. Семье дедушки Чугая командованием 8-ВА была объявлена благодарность и выдана справка о том, что они действительно работали на оккупированной территории по заданию Крымского подпольного обкома партии.

Осенью 1945 года семья дедушки Чугая выехала на Кубань, но в какой станице или районе они поселились, мне не известно. Посылал я запрос в Краснодар, но положительного ответа так и не получил.