Романе

Она была чиста, как снег зимой.

В грязь соболя! Иди по ним — по праву…

Но вот мне руки жжет ее письмо,

Я узнаю мучительную правду.

Не ведал я: страданье — только маска,

И маскарад закончится сейчас.

На этот раз я потерпел фиаско,—

Надеюсь, это был последний раз.

Подумал я: дни сочтены мои,

Дурная кровь в мои проникла вены.

Я сжал письмо, как голову змеи,—

Сквозь пальцы просочился яд измены.

Не ведать мне страданий и агоний,

Мне встречный ветер слезы оботрет,

Моих коней обида не нагонит,

Моих следов метель не заметет.

Итак, я оставляю позади,

Под этим серым неприглядным небом,

Дурман фиалок, наготу гвоздик

И слезы вперемешку с талым снегом.

Москва слезам не верит и слезинкам —

И не намерен больше я рыдать.

Спешу навстречу новым поединкам

И, как всегда, намерен побеждать!