Всемирный Банк и Коминтерн

6 ноября 1953 года генеральный прокурор Соединённых Штатов Герберт Броунелл, выступая в Чикаго, заявил, что семь лет назад, в январе 1946 года, бывший президент Трумэн назначил Гарри Декстера Уайта, высокопоставленного чиновника казначейства США, исполнительным директором США в Международном валютном фонде, достоверно зная, что тот сотрудничает с советской разведкой. Он сказал: "Я официально заявляю, что, согласно отчётам, имеющимся в моём департаменте, шпионская деятельность Уайта для советского правительства была в декабре 1945 года в деталях представлена Федеральным бюро расследований в Белый дом. Хотя это и кажется невероятным, но президент Трумэн, имея всю эту информацию, 23 января 1946 года назначил Уайта, помощника министра финансов, на ещё более важную должность ― исполнительного директора Международного валютного фонда".

16 ноября, через 10 дней после заявления Броунелла, по национальному радио и телевидению выступил Трумэн. Он признал, что несёт ответственность за назначение в МВФ Гарри Декстера Уайта, относительно которого ему был направлен доклад ФБР, но попытался оправдать своё решение. Любые необычные действия против Уайта, сказал Трумэн, могли бы насторожить связанных с ним и находящихся под наблюдением ФБР лиц. Кроме того, Уайт после назначения в МВФ покинул министерство финансов, а его должность исполнительного директора была, по словам Трумэна, менее важна, чем должность директора-распорядителя. Трумэн добавил, что улики против Уайта были, по признанию самого ФБР, труднодоказуемыми.

В ответе Трумэна не всё было правдой. Прежде всего, он проявил некоторое лукавство ― как раз после назначения Уайта в МВФ слежка со стороны ФБР за ним и за "связанными с ним лицами" стала испытывать затруднения ― поскольку помещения Фонда пользовались правом экстерриториальности. С мая 1946 года Э. Гувер вынужден был снять наблюдение за Уайтом на территории МВФ. Что касается "труднодоказуемости улик", то речь шла о том, что они были получены недозволенными с точки зрения закона способами ― прослушиванием телефонных разговоров и пр. ― и не могли быть предъявлены суду или большому жюри.

17 ноября 1953 года, выступая перед сенатским подкомитетом по внутренней безопасности (SISS), Броунелл повторил под присягой свои обвинения. "Отчёт ФБР от 27 ноября 1945 года", сказал он, "назвал ряд лиц, вовлечённых в шпионскую деятельность. В этом отчёте упоминался Гарри Декстер Уайт и шпионская группа, в работе которой он участвовал… Хотя в отчёте его шпионская деятельность была резюмирована в краткой форме, ни один разумный человек не может отрицать, что были представлены адекватные предупреждения любому, кто ознакомится с отчётом, о самой высокой степени опасности для нашей страны в назначении Гарри Декстера Уайта директором МВФ или в продолжении его работы в правительстве". Слова генерального прокурора подтвердил директор ФБР Эдгар Гувер, также явившийся на заседание. Он сказал, что информация, представленная им в Белый дом была "адекватной".

В своём выступлении Броунелл вкратце изложил содержание отчёта ФБР за ноябрь 1945 года. Согласно конфиденциальным источникам, говорилось в отчёте, Уайт был вовлечён в шпионскую деятельность как минимум с конца 1942 или начала 1943 года. Он снабжал руководителя шпионской группы Натана Сильвермастера сведениями о финансовой деятельности правительства, особенно за рубежом, копиями документов, иногда самими документами, собственными заметками. Сильвермастер переснимал эти материалы на микроплёнку и отдавал Якову Голосу, "известному советскому шпиону". Наиболее важные из них передавались по дипломатическому коду, другие отправлялись с дипломатическим багажом. В отчёте ФБР отмечалось также, что Уайт помогал внедрять в министерство финансов (где он был помощником министра Моргентау) других агентов.

Кроме того, генеральный прокурор представил, впервые публично, записку Уайта, переданную, в числе других шпионских бумаг, Уиттекером Чамберсом министерству юстиции в ноябре 1948 года, во время расследования "дела Хисса". Министерство финансов характеризовало этот документ как "содержащий в высшей степени конфиденциальные сведения", а эксперты ФБР установили, что он написал рукой Уайта.

Помощник министра

Хотя первый американский директор Международного валютного фонда носил звучное англосаксонское имя Гарри Декстер Уайт (Harry Dexter White), его родителями были еврейские эмигранты из Литвы Исаак Вейс и Сара Могилевская. В 1885 году они приехали в Америку, а в 1892 году получили гражданство США. Вейс сменил фамилию вначале на Вейт (Weit), а затем на чисто английскую Уайт (White).

Гарри Декстер Уайт (1892–1948 гг.) родился в Бостоне. Он получил там среднее образование и довольно долго, до 25-летнего возраста, занимался торговлей в лавке скобяных товаров.

Перемены в его жизнь внесла Первая мировая война. 12 апреля 1917 года, через неделю после вступления США в войну с Германией, Уайт, не дожидаясь призыва, подал заявление о зачислении на курсы офицеров. Хотя высшего образования он не имел, не считая семестра в архитектурном колледже, на курсы его приняли, и летом 1917 года ему было присвоено звание лейтенанта пехоты. После выпуска он получил назначение в тренировочный лагерь, где занимался обучением новобранцев. Но, в конце концов, его всё же отправили на фронт. В феврале 1918 года, незадолго перед отбытием в Европу, Гарри Уайт женился на Анне Терри, дочери Аарона Терри и Сары Аткинс.

Во время Первой мировой войны Уайт служил во Франции в разных пехотных частях. Ни одна из них в боях не участвовала. В ноябре 1918 года он вернулся в США.

Статус фронтовика-ветерана давал некоторые привилегии в общественном положении. В феврале 1922 года Уайт записался на курсы в Колумбийский университет; в 1923 году перешёл в Стэнфорд, где изучал экономику; в 1925-32 гг. учился в Гарварде. Защитив в 38 лет диссертацию, он около года работал ассистентом в Лоренсовском колледже в городке Эпплтон (Висконин), затем профессором там же.

Перемены в жизни Уайта принёсли выборы 1932 года, на которых к власти пришёл Ф. Д. Рузвельт. Одним из ближайших сотрудников нового президента стал Генри Моргентау, знакомый Рузвельта ещё с 1913 года. В марте 1933 года он был назначен руководителем управления по делам фермеров, а 1 января 1934 года ― секретарём казначейства (министром финансов). В казначейство Моргентау сразу же пригласил Якоба Винера, преподававшего в Чикагском университете, а тот набрал в штат ещё ряд сотрудников, среди которых был и преподаватель колледжа в Висконсине экономист Гарри Уайт.

9 июня 1934 года Уайт приступил к работе в казначействе. Месяц он работал в тарифной комиссии, затем перешёл в отдел исследований и статистики. В 1936 году, по поручению Моргентау, он изучал денежную ситуацию в Китае и написал о ней отчёт. В октябре 1936 года Уайт стал помощником директора отдела исследований и статистики, а в марте 1938 года ― директором новообразованного отдела валютных исследований (MonetaryResearch). Задачей отдела являлась подготовка докладов о денежной политике казначейства.

Новые перемены в карьеру Уайта опять-таки внесла война, на этот раз Вторая мировая. В сентябре 1939 года Моргентау поручил ему работу с англо-французской военной закупочной миссией в США.

Ещё более важный и ответственный пост Уайт занял после нападения Японии на США. 8 декабря 1941 года он был назначен референтом министра по иностранным операциям и связным между казначейством и госдепартаментом. С 1943 года он стал отвечать за взаимодействие своего министерства с армией и флотом.

Практически сразу же после начала давно готовившейся войны, лидеры финансово-политической олигархии США и Англии приступили к планированию сценария переустройства мира после её вполне предсказуемого финала. Такой сценарий предусматривал, прежде всего, создание новой системы финансовых отношений. Важная роль в разработке деталей этой системы и была отведена Уайту.

14 декабря 1941 года, меньше чем через неделю после формального вступления США в войну, министр финансов Моргентау дал Гарри Д. Уайту поручение подготовить проект создания межсоюзнического фонда, который стал бы основой послевоенного денежного устройства. Одновременно в Лондоне над таким же проектом начал работать видный экономист лорд Кейнс. Разработки Уайта и Кейнса легли в основу Бреттон-Вудских соглашений и обеих крупнейших послевоенных финансовых структур: Международного валютного фонда и Международного банка реконструкции и развития.

К маю 1942 года Уайт закончил набросок предложений по планируемому фонду и банку. 25 мая 1942 года в казначействе состоялось совещание, где он доложил свои рекомендации. На совещании присутствовали представители госдепартамента и Федеральной резервной системы. В июле 1942 г. план Уайта был отправлен в Англию Кейнсу. Дальнейшая доработка проекта велась ими совместно.

Во время войны Уайт занимался и китайскими делами. Он принимал участие в реализации кредита размером в 500 млн. долларов, обещанного в феврале 1942 года правительством США режиму Чан Кайши (союзнику Соединённых Штатов в войне против Японии). Уайт негативно относился к китайским националистам вообще и к Чан Кайши в частности; ещё в своём отчёте 1936 года о ситуации в Китае он назвал его правление "современным феодализмом". Сходных взглядов придерживался и представитель министерства финансов в Китае Соломон Адлер. Ещё одной причиной отрицательного отношения Уайта и его коллег по казначейству к кредиту для правительства Чунцина было настойчивое желание китайцев самостоятельно распоряжаться полученными средствами. В 1943-45 гг. Уайт тормозил выплату Чан Кайши обещанной в золоте части кредита, и до февраля 1945 года из неё было выплачено (золотом) всего около $7 млн., вместо запланированных $200 млн. [35].

С 1 по 22 июля 1944 года в Бреттон-Вудсе (штат Нью-Гемпшир) проходила конференция по финансовым вопросам представителей стран антигитлеровской коалиции. Председательствовал на конференции Генри Моргентау; американскую делегацию возглавлял Гарри Декстер Уайт. Были подписаны соглашения о формировании обменных курсов валют, о создании Международного валютного фонда и Международного банка реконструкции и развития. В основу принципов их работы был положен проект Уайта-Кейнса. Фонд должен был иметь $8, 8 млрд. в золоте, местных валютах и ценных бумагах стран-участниц; из которых США вносили $2, 75 млрд., Англия ― $1, 3 млрд. Одной из целей создания Фонда заявлялась стабилизация курсов валют. Фактически же Фонд представлял собой инструмент контроля финансовых кругов США над экономическим положением других стран. Фонд влиял на курсы валют; право стран-участниц изменять их ограничивалось. Принцип "взвешенного", пропорционального взносу, голосования позволял представителям США и Англии определять политику Фонда в существенных вопросах. Международный банк реконструкции и развития должен был иметь капитал $10 млрд.; он выдавал займы для восстановления экономики под небольшой процент. Однако условием получения займов от МБРР было участие в МВФ. Представители Советского Союза принимали участие в работе конференции и подготовке её итоговых документов.

В 1944 году Уайт занимался подготовкой крупного послевоенного кредита для Советского Союза. Этот кредит имел троякую цель: 1) включения СССР в международную финансовую систему; 2) обеспечения поддержки Советским Союзом послевоенных проектов США по переустройству мира; в частности, "плана Моргентау" ― деиндустриализации Германии и превращения её в аграрное государство. СССР рассчитывал на значительные репарации с побеждённой Германии, но получить их можно было только от страны с развитой промышленностью. Предоставление Советскому Союзу крупного кредита, по расчётам Моргентау и Уайта, должно было снизить его заинтересованность в постоянных репарациях и согласиться на массовый демонтаж немецкой промышленности; 3) одобрения правительством СССР проекта устройства еврейской автономии в Крыму.

Советская сторона проявила интерес к получению долгосрочного кредита от США. 3 января 1945 года В. М. Молотов запросил американского посла А. Гарримана о возможности предоставления СССР льготного займа для послевоенного развития, размером в 6 млрд. долларов, на 30 лет, под 2¼ процента годовых. 10 января 1945 года Уайт оперативно подготовил для Моргентау меморандум о займе для СССР размером в 10 млрд. долларов, на 35 лет, под 2 % годовых, при гарантиях выплаты сырьём. То есть условия займа были даже более выгодными, чем запрашивала советская сторона. Тогда же, 10 января, Моргентау передал Рузвельту записку, включавшую предложения Уайта.

Однако получение Советским Союзом кредита от США увязывалось американскими представителями с проектом "образования еврейской республики в Крыму"; мало того, с целевым направлением кредита на этот проект[36]. То есть, заём взяло бы государство, выплачивать его стал бы (в основном) русский народ, а потрачен он был бы на обустройство предполагаемой еврейской автономии. Такой эффективный менеджмент, особенно циничный после прошедшей разрушительной войны, видимо, показался Сталину диким. Абсурдным, с точки зрения нормального человека, представлялось и предложение выселить жителей Крыма, чтобы водворить на их местах евреев[37]. Когда в ноябре 1945 года посол США Гарриман попытался через Молотова связаться со Сталиным "для обсуждения вопросов экономического сотрудничества", его просьба о личной встрече была отклонена по прямому указанию Сталина[38].

Сталин также принял решение о неучастии СССР в работе МВФ и МБРР. Очевидно, он пришёл к выводу, что Советский Союз ожидают там перспективы подобных же гешефтов и счёл их для государства излишними.

С лета 1944 года Уайт принимал ведущее участие в разработке т. н. "плана Моргентау", предполагавшего полный демонтаж после войны немецкой промышленности и превращение Германии в чисто аграрную страну. План предусматривал также массовые насильственные депортации немцев; дезинтеграцию банковской системы страны; организацию гиперинфляции в её экономике; установление жизненного уровня для оставшихся "на грани выживания". Существенные положения "плана Моргентау" (или, скорее, "плана Моргентау-Уайта", поскольку последний разрабатывал его и занимался его продвижением в разных ведомствах) были, в целом, приняты и действовали как основа экономической политики оккупационных сил США в западной части Германии два года, с мая 1945 по июль 1947 гг.

В 1945 году и позже Уайт занимался, главным образом, проблемами организации новой международной финансовой системы.

28 января 1945 года Г. Моргентау официально назначил Г. Д. Уайта помощником министра. Он покинул пост директора отдела валютных исследований, который занял его заместитель Ф. Коу.

В начале 1945 года президент Рузвельт направил Бреттон-Вудские соглашения в сенат. Уайт представлял в Конгрессе своё министерство и успешно добился их ратификации.

24 марта 1945 года Моргентау назначил Уайта советником по финансовым вопросам американской делегации на конференции по образованию Организации Объединённых наций. (Генеральным секретарём этой конференции был Элджер Хисс). С 21 апреля по 9 мая 1945 года Уайт находился в Сан-Франциско, участвуя в подготовке и проведении этой конференции.

После 12 апреля 1945 года, когда Рузвельта не стало, влияние казначейства на внешнеполитические дела уменьшилось. Новый президент Трумэн сменил ряд видных деятелей "Нового курса". Одним из первых в его команду вошёл, как советник по внешнеполитическим делам, Джеймс Бирнс, южанин, занимавший твёрдую патриотическую позицию. Г. Моргентау пытался предотвратить его назначение на пост госсекретаря, но тщетно. А вскоре Моргентау самому пришлось покинуть министерство финансов. Произошло это следующим образом. Президент Трумэн, направляясь на Потсдамскую конференцию, взял с собой Бирнса, недавно (3 июля 1946 года) назначенного государственным секретарём. Моргентау спросил президента: можно ли ему также поехать в Потсдам? По воспоминаниям Моргентау, президент ответил ему, что он не одобряет "план Моргентау", и что министр финансов нужнее в Вашингтоне, чем в Потсдаме. Моргентау сказал, что ему крайне необходимо быть на конференции в Потсдаме, иначе он подаёт в отставку. "Хорошо", тотчас ответил Трумэн, "если Вы подаёте в отставку, я её принимаю". И Моргентау, к собственному изумлению, был сразу же уволен. Новым министром финансов стал Фред Винсон, ранее директор отдела военной мобилизации.

Уайт после отставки Моргентау остался помощником министра, но его влияние сильно уменьшилось. В основном он занимался вопросами МВФ.

23 января 1946 года президент Трумэн назначил Гарри Декстера Уайта исполнительным директором Международного валютного фонда от Соединённых Штатов. 5 февраля 1946 года сенат утвердил это назначение. В марте 1946 года Уайт присутствовал на инаугурационной встрече правления Фонда и Банка в Саванне (Джорджия), а в конце апреля того же года он ушёл в отставку с поста помощника министра финансов, чтобы заниматься далее только делами Фонда.

Международный валютный фонд приступил к работе 6 мая 1946 года. Уайт председательствовал на первой сессии его правления. Казалось, что он, как один из создателей МВФ, МБРР, Бреттон-Вудской системы, будет ещё долго трудиться в международных финансовых институтах. Однако именно в это время у Гарри Декстера Уайта начались некоторые неприятности.

Двойная лояльность. В 1934 году, перейдя на работу в министерство финансов, Уайт вступил в контакт в Вашингтоне с членами местных коммунистических ячеек. Он формально не вошёл в компартию, но общавшиеся с ним коммунисты считали его человеком, близким им по политическим взглядам, "попутчиком" (fellowtraveler). Тогда же он познакомился с У. Чамберсом, функционером подпольного аппарата партии, а заодно связным советской резидентуры. Через некоторое время, по предложению Дж. Петерса, руководителя подпольного аппарата, контакты Уайта с коммунистами были ограничены, чтобы они не мешали его карьере в правительстве. Однако связь с Чамбресом Уайт продолжал поддерживать. Как и некоторые другие правительственные служащие, он поставлял Чамберсу документы, их копии, а также, раз в 1–2 недели, собственные обзорные записки, которые тот микрофильмировал и передавал советским резидентам. К Рождеству 1936 года Б. Быков, нелегал советской разведки и куратор Чамберса, подарил Уайту и другим информаторам (Хиссу, Уэдли, Сильверману) по дорогому бухарскому красному ковру.

В конце 1937 года Чамберс решил выйти из партии и прекратить сотрудничество с советской разведкой. Он сделал попытку убедить Уайта и других последовать своему примеру, но не преуспел в этом. Хотя после заключительной встречи Уайт, по его словам, расстался с ним в "возбуждённом состоянии", однако аргументы Чамберса, как показали дальнейшие события, его не убедили. Очевидно, у него имелись свои соображения насчёт сотрудничества с советской разведкой.

В 1940-х годах Уайт передавал информацию для советских резидентов через Натана Сильвермастера. Помимо этого, он набирал в свой отдел и способствовал продвижению в других подразделениях министерства финансов лиц сходного с ним мировоззрения, многие из которых тоже сотрудничали с советской резидентурой в США. Так, с 1936 года в отделе исследований и статистики стал работать Гарольд Глассер; в 1938 году он стал заместителем Уайта. В 1936-7 гг. Глассер вместе с Уайтом передавали информацию для резидента советской разведки Б. Быкова. Глассер участвовал также в деятельности шпионской группы В. Перло, параллельно группе Сильвемастера передававшей материалы для Якова Голоса. В 1939 году Уайт пригласил работать в MonetaryDivision Фрэнка Коу. По показаниям Чамберса, Коу в середине 1930-х гг. входил в кружок Уэйра, а по показаниям Бентли в 1940-х гг. поставлял информацию для Сильвермастера. На Бреттон-Вудской конференции Коу входил в состав американской делегации, возглавлявшейся Уайтом; в феврале 1945 года сменил Уайта на посту директора отдела валютных исследований; в июне 1946 года стал главой офиса секретариата МВФ. На посту директора MonetaryDivision его сменил Глассер. В 1939 году к отделу Уайта присоединился Люд Ульман. Вместе с Сильвермастером, с которым он жил в одном доме, Ульман занимался фотографированием шпионских документов в специально устроенной для этого лаборатории. На Бреттон-Вудской конференции 1944 года и Сан-Францисской конференции по организации ООН 1945 года Ульман был помощником Уайта. С 1939 года в отделе Уайта стал работать Соломон Адлер (между прочим, получивший гражданство США только в следующем году). По показаниям Чамберса, Адлер передавал экономическую информацию руководству компартии США. С июля 1941 года Адлер стал представителем казначейства в Китае (Чунцине), откуда поставлял информацию для группы Сильвермастера. В 1944 году Адлер присутствовал на Бреттон-Вудской конференции, где консультировал Уайта по китайским делам. Некоторое время у Уайта в MonetaryDivision работал член компартии США и руководитель отдельной шпионской группы Виктор Перло. Когда у Натана Сильвермастера, назначенного в отдел военной экономики, начались проблемы с контрразведкой, возражавшей против этого назначения из-за связей Сильвермастера с компартией США, Уайт и Курри, советник президента Рузвельта, поручились за его репутацию и помогли снять возражения контрразведчиков. Сильвермастер некоторое время присутствовал на конференции в Бреттон-Вудсе, вместе с Уайтом.

Нетрудно видеть, что Гарри Декстер Уайт набирал специалистов в свой отдел и продвигал их там вовсе не по принципу компетентного знания порученной работы. Основными критериями для него были общность взглядов и происхождение кандидата. Впрочем, он и сам получил место в министерстве финансов США, когда туда пришёл Моргентау, по тем же критериям. В отчёте сенатского подкомитета по внутренней безопасности (SISS), расследовавшего в 1953 году деятельность группы Уайта, говорилось: "Эти люди рекомендовали друг друга для приёма на федеральную службу. Они поднимали друг другу зарплату, перемещали друг друга из департамента в департамент, и из комитета в комитет. Они назначали один другого в международные комиссии. Они ручались за репутацию друг друга и защищали один другого, когда возникала опасность их разоблачения". Сегодня подобные группировки, использующие служебное положение в личных и корпоративных эгоистических интересах, называются этническими ОПГ.

В 1940-х гг. группа Уайта передавала советским резидентам большой объём информации. В 1943 году Бентли, работавшая курьером между группами Сильвермастера ― Перло и Яковом Голосом, доставляла до 40 роликов микрофильмов каждые две недели.

Несколько раз Уайт, пользуясь своим положением в министерстве финансов, оказал важные услуги международному коммунистическому движению. Например, в 1943-45 гг., при его участии, задерживалась передача золота для режима Чан Кайши, что усилило инфляцию в националистическом Китае и, в конечном счёте, содействовало приходу к власти там коммунистов. В 1944-45 гг. Уайт разрабатывал проекты предоставления СССР политически обусловленного крупного займа. В апреле 1944 года при его помощи СССР были переданы платы для печатания союзнической валюты (AM, Allied Military) в Германии, что позволило советской стороне получить значительную прибыль (до ¼ миллиарда долларов), выбрасывая эту валюту на чёрном рынке. (Казначейство США напечатало около 10, 5 млрд. оккупационных марок; советская администрация ― более 78 млрд.).

Однако постепенно сведения о несанкционированных утечках информации из министерства финансов и о "коммунистах в правительстве", среди которых называлось имя и Г. Д. Уайта, начала поступать в структуры США, ведавшие вопросами безопасности.

В конце августа/ начале сентября 1939 года на встрече с Адольфом Бёрли, помощником президента Рузвельта по разведке, У. Чамберс рассказал о "коммунистическом кружке в Вашингтоне". Правда, по его позднейшим показаниям, он не упомянул тогда имени Уайта, "поскольку решил, что убедил его (порвать с коммунистами)". Бёрли также не занёс имя Уайта в свой блокнот. Однако журналист И. Левин, присутствовавший на встрече, записал, среди других названных, имя Уайта.

20 марта 1945 года на встрече с Рэймондом Мэрфи, начальником отдела безопасности госдепартамента, Чамберс назвал, в числе "коммунистов и сочувствующих", Гарри Д. Уайта и Соломона Адлера. В августе 1946 года, на второй встрече с Мэрфи, Чамберс сказал ему, что Уайт является членом одной из коммунистических ячеек в Вашингтоне; однако он не лидер этой ячейки и не фанатик, зато его шурин, нью-йоркский дантист ― фанатичный коммунист.

В августе 1945 года в ФБР явилась Элизабет Бентли. 7 ноября она назвала имя Гарри Декстера Уайта как одного из основных информаторов шпионской сети Сильвермастера-Голоса, которую она обслуживала.

8 ноября 1945 года Эдгар Гувер направил бригадному генералу Вогану, советнику президента по военным делам и связному между Белым домом и ФБР, письмо с предварительным отчётом о показаниях Бентли. В письме говорилось: "Сведения, полученные ФБР из конфиденциальных источников, указывают, что ряд лиц, работающих в правительстве США, снабжает информацией лиц вне правительства, передающих её советским агентам… По сведениям Бюро на данный момент, в этой деятельности участвуют или используются следующие лица: Н. Сильвермастер, Г. Д. Уайт, А. Сильверман, Л. Курри, В. Перло, …". Далее в письме сообщалось, что документы переправляются Сильвермастеру, который фотографирует их и передаёт советским агентам в Нью-Йорке и Вашингтоне.

27 ноября 1945 года ФБР составило обширный меморандум, на 71 странице, о советском шпионаже в США. В него была включена и информация об Уайте. 4 декабря 1945 года Воган передал этот меморандум президенту Трумэну.

После объявления 23 января 1946 года о назначении Гарри Декстера Уайта директором Международного валютного фонда, ФБР подготовило для президента специальный отчёт о нём. Отчёт, датированный 1 февраля 1946 года, был вручен генералу Вогану, для передачи президенту, а копии были направлены государственному секретарю и генеральному прокурору. Эдгар Гувер позже отмечал, что информация, содержавшаяся в отчёте, основывалась на 30 достаточно надёжных источниках. О сообщениях Бентли он сказал: "всё, что мы могли проверить в её показаниях, оказалось верным".

Госсекретарь Бирнс считался известным консерватором, которому назначение агента международного коммунизма на ещё одну важную должность в американском правительстве было бы особенно неприятно. Любопытным образом получилось так, что отчёт ФБР оказался у него на столе 5 февраля, как раз в тот день, когда сенатский комитет по делам банков и валюты заканчивал рассмотрение кандидатуры Уайта. О том, что было дальше, написал в своих воспоминаниях сам Бирнс: "На следующий день после того, как я получил отчёт, я потребовал встречи с президентом и в полдень встретился с ним. Я сказал, что получил копию отчёта м-ра Гувера и был шокирован его содержанием. Я спросил его, что он намерен делать. Президент сказал, что он читал этот отчёт и тоже удивлён. Когда я спросил, как обстоят дела с назначением м-ра Уайта, он сказал, что оно всё ещё рассматривается в сенате. Я сказал, что, с учётом тяжести обвинений, назначение надо немедленно приостановить. Президент созвонился с секретарём сената. Тот ответил, что назначение Уайта уже состоялось. Президент был разочарован".

Бирнс предложил организовать переголосование в сенате. Трумэн не согласился. Тогда Бирнс предложил отменить назначение Уайта, предъявив ему отчёт ФБР, чтобы он не обращался в суд. Трумэну не понравилась и эта идея, но он обещал подумать. "Я больше не слышал об этом", писал далее Бирнс, "но прочитал в газетах, что назначение Уайта было подписано президентом, и он стал исполнительным директором МВФ".

Итак, в феврале 1946 года Гарри Декстер Уайт был утверждён в своей новой должности исполнительного директора Международного валютного фонда от США, а с мая приступил к этой работе. С того же месяца Эдгару Гуверу пришлось отменить наблюдение за Уайтом на территории МВФ, поскольку она пользовалась правом экстерриториальности.

Однако вскоре у Гарри Д. Уайта появились новые проблемы. В начале 1947 года большое жюри Нью-Йорка начало заслушивать показания о советском шпионаже и коммунистической активности в США. Слушания проходили за закрытыми дверями. Среди других свидетелей в марте 1947 года была вызвана и Э. Бентли.

31 марта 1947 года Уайт подал в отставку со своего поста в МВФ из-за ухудшения здоровья. Через неделю, 7 апреля его отставка была принята президентом Трумэном. Уайт перебрался в Нью-Йорк и некоторое время работал консультантом по финансовым вопросам.

В октябре 1947 года Г. Д. Уайту была направлена повестка с требованием явиться в большое жюри. Из-за болезни явка была отложена и прибыл он туда только 24/ 25 марта 1948 года.

31 июля 1948 года Бентли, а через три дня, 3 августа, Чамберс дали показания на открытых слушаниях Комитета по расследованию антиамериканской деятельности. Именно здесь впервые публично прозвучало обвинение Гарри Декстера Уайта в передаче служебной информации советским резидентам. Бентли заявила, что он приносил документы Сильвермастеру, руководителю шпионской группы, который микрофильмировал их и передавал ей плёнки для Голоса. Чамберс заявил, что в середине 1930-х гг. Уайт был связан с коммунистическим подпольным аппаратом в Вашингтоне, и что он являлся "агентом влияния" коммунистов в правительстве США.

В интервью журналистам Уайт заявил, что он шокирован этими обвинениями и полностью их отвергает.

На следующий день после выступления Чамберса, перед Комитетом дал показания Натан Сильвермастер. Он отрицал какое-либо участие в шпионаже, но на вопрос "является ли он или был когда-либо коммунистом?" отвечать отказался, сославшись на 5 поправку к Конституции. Отказался он также сообщить, знал ли когда-либо Элизабет Бентли и лиц, упомянутых ею в своих показаниях. Авраам Сильверман заявил, что он "глубоко шокирован" показаниями Бентли, но отвечать на вопросы тоже отказался, сославшись на 5 поправку.

13 августа 1948 года перед Комитетом по собственной инициативе выступил Гарри Д. Уайт. Его показания были во многом похожи на показания Элджера Хисса, дававшего их там же несколькими днями ранее. Нет, он не коммунист, никогда не был коммунистом, не имел никаких связей с коммунистическими организациями. Нет, он не помнит Бентли и Чамберса, и, судя по фотографиям в газетах, никогда с ними не встречался. Сильвермастера он знает; Курри, Сильверман, Сильвермастер ― его старые и хорошие друзья, которые ни в каком шпионаже не могут быть замешаны. Сам он верит в идеалы свободы и демократии, о чём говорит и его послужной список. Речь Уайта неоднократно прерывалась аплодисментами с галёрки.

Тогда же, 13 августа перед Комитетом выступил Лочлин Курри, бывший экономический советник президента Рузвельта. Как и Уайт, он отрицал любую передачу служебной информации лицам, не имеющим к ней прав доступа. Сильвермастера, Сильвермана, Ульмана он знает, но никаким образом не может связать их со шпионажем.

"Делу Уайта" не суждено было развернуться в нечто подобное "делу Хисса", хотя в ноябре 1948 года Чамберс, для подтверждения своих показаний, передал прокуратуре ряд шпионских документов, среди которых был и собственноручно написанный Уайтом в январе 1938 года обзор решений правительства США по экономических вопросам. Однако 16 августа 1948 года, через три дня после выступления в Комитете, Гарри Декстер Уайт скоропостижно скончался от сердечного приступа.

Дешифрованные по проекту "Венона" советские дипломатические телеграммы 1940-х гг. подтвердили, что Гарри Декстер Уайт был информатором советских резидентов в США, закодированным под именами "Кассир" и "Юрист". П. Судоплатов, один из руководителей советской разведки 1940-х гг., в своих мемуарах засвидетельствовал, что Уайт являлся для них источником информации, зашифрованным как "Кассир". "Одним из главных консультантов Моргентау был помощник министра, член негласного аппарата КП США Гарри Декстер Уайт, он же "Кассир" в нашей переписке…"[39]. В 1997 года двухпартийная комиссия сената США пришла к заключению, что "виновность Хисса и Уайта (в шпионаже) представляется установленной".

Был ли Гарри Декстер Уайт "советским агентом"?

Вряд ли можно сомневаться, что расположение Гарри Д. Уайта к Советской России и коммунизму было искренним.

Октябрь 1917 года возбудил большие надежды у всегопрогрессивного человечества. Подавляющее большинство представителей трудящихся во всём мире отнеслось к новому государству, возникшему на территории бывшей Российской империи, с самой глубокой симпатией. Им нравился состав первого в мире правительства рабочих и крестьян, почти сплошь состоявший из представителей трудящихся; внешняя и внутренняя (по крайней мере, до 1937 года) политика этого правительства. Неподдельный энтузиазм у представителей трудящихся во всём мире вызвала экспроприация собственности русской буржуазии и передача её в распоряжение представителей трудящихся. А от грандиозного проекта коммунистического переустройства мира ― экспроприации у буржуазии всего мира всей её собственности и передачи этой собственности в руки представителей трудящихся ― от такого проекта у представителей трудящихся во всём мире просто захватывало дух.

Положение в тогдашних Соединённых Штатах Америки было существенно иным. Хотя представители трудящихся уже владели здесь многими влиятельными газетами, банками, предприятиями, но до установления диктатурыпролетариата, в той или иной её форме, здесь было ещё очень и очень далеко. В этом отношении ситуация в Советской России отличалась от ситуации в Соединённых Штатах как небо от земли. И многие представители трудящихся, обитавшие в Соединённых Штатах и других странах Запада, смотрели в 1920-х ― начале 1930-х гг. на Советскую Россию, где строилось государство принципиально иного типа, полностью и во всех отношениях ― в экономике, политике, культуре, идеологии ― контролировавшееся представителями трудящихся, как на образец, к которому должно стремится всё прогрессивное человечество. Поэтому нельзя сомневаться в том, что симпатии Гарри Декстера Уайта к Советскому Союзу были вполне искренними, а его сотрудничество с советскими резидентами имело прочную основу.

С другой стороны, и мировые финансовые организации, особенно казначейство США времён "Нового курса", в котором работал Г. Д. Уайт, становились всё более и болеесоциально близкими к международным коммунистическим структурам. Во-первых, в них всё больше и больше оказывалось представителей трудящихся. Во-вторых, и те и другие ставили перед собой, по сути, одинаковую цель: передачу собственности национальной буржуазии разных стран под контрольпредставителей трудящихся. Выразительный пример такой классовой солидарности продемонстрировал Октябрь 1917 года, когда международные финансисты снабдили деньгами представителя трудящихся Л. Д. Троцкого, даже не потребовав у него бизнес-планов, долговых расписок и отчётов о потраченных средствах.

Эта социальная близость ― общность целей ― вполне объясняет сотрудничество экономиста из министерства финансов США Гарри Д. Уайта с советскими резидентами.

Весьма неточно было бы называть такое сотрудничество "шпионажем в пользу СССР". На конкретных примерах легко убедиться, что деятельность Гарри Д. Уайта в этом сотрудничестве была направлена на совместную выгоду мирового коммунистического движения и международных финансовых кругов. Скажем, продвижение Уайтом кредитов для СССР имело целью не только помощь стране победившего пролетариата, но и включение Советского Союза в мировой денежный рынок, вполне отвечавшее планам казначейства США. Передача Уайтом плат оккупационной валюты не только дала дополнительный доход представителям трудящихся в советской администрации в Германии[40], но и дополнительно раскрутила спираль инфляции там, в соответствии с "планом Моргентау". Задержка Уайтом кредитов режиму Чан Кайши не только помогла китайским коммунистам, но и нанесла ущерб местным националистам, всегдашним противникам международных финансовых кругов.

Несомненно, такой же смысл имела и передача Уайтом экономической и политической информации советским резидентам. Об этом говорит хотя бы (эпизодическое) участие в ней министра финансов Моргентау. По свидетельству П. Судоплатова, "под прикрытием урегулирования с советским послом вопросов задолженности, признания царских долгов Моргентау и Уайт в неформальной обстановке передавали советской стороне исключительно ценную внешнеполитическую информацию об отношении правящих кругов США к развитию войны в Европе, к японской агрессии на Дальнем Востоке"[41]. Можно не сомневаться, что и здесь сотрудничество было обусловлено не только вышеуказанными симпатиями, но расчётом, что передаваемая информация поможет правительству СССР принять правильное решение.

С более широкой точки зрения люди, подобные Уайту, являлись посредниками в формировании всемирной системы экономического и политического управления. Они осуществляли посредующую и интегрирующую связь между международными финансовыми организациями, всё более плотно контролировавшими национальную буржуазию, и мировым коммунистическим движением, Коминтерном, ставившим перед собой в принципе сходную цель.

Такой более широкий подход объясняет и парадоксальный, на первый взгляд, факт продолжения сотрудничества многих прогрессивных деятелей Запада со сталинским режимом после трагического для всего передового человечества 1937 года, когда была уничтожена значительная часть прогрессивной демократической общественности СССР.

В те годы многие представители трудящихся по всему миру выражали скорбь и негодование в связи с истреблением Сталиным кристально честных коммунистов и отправкой пламенных революционеров Советского Союза в созданные ими концлагеря ГУЛАГа. Некоторые из них, как, например, У. Чамберс, в знак протеста порвали все связи со сталинским режимом. Другие боролись с ним, как, например журналист Исаак Дон Левин, не только написавший в 1930-40-х гг. и позже ряд антикоммунистических статей, но даже сочинивший, в негодовании на предателей дела пролетариата, известную фальшивку о сотрудничестве Сталина с охранным отделением царской России. Слабые духом посылали проклятья очередному мраку невежества и тьме средневековья. Те, что покрепче, продолжали, стиснув зубы, выполнять свою миссию. Некоторые, потеряв вначале самообладание из-за уничтожения ленинской гвардии старых большевиков, потом всё же находили способы работать даже в этой стране. Например, известный физик Л. Ландау был так потрясён необоснованными репрессиями 1935-37 гг., поставившими под удар все завоевания представителей трудящихся в России, что составил пламенную листовку, клеймившую позором фашистскую сталинскую клику и неосторожно её распространял. Позже он нашёл более эффективные и благоразумные способы осуществления своих идеалов.

Однако лучше осведомлённые о происходящих социальных процессах прогрессивные деятели Запада не впали в панику после 1937 года. Они видели, что, хотя многие представители трудящихся погибли в результате необоснованных репрессий по сфабрикованным обвинениям и сфальсифицированным делам, но всё же их количество на важных постах в экономике, политике, науке и культуре Советского Союза всё ещё оставалось достаточным, чтобы СССР по-прежнему можно было считать надеждой всего прогрессивного человечества. Сталинский режим, с этой точки зрения был, хоть и малоприятным для прогрессивного человечества, но временным явлением. Справедливость такой оценки подтвердили события 1991-93 гг., когда собственность, созданная трудом русского и других народов СССР, вновь перешла под контроль представителей трудящихся ― то есть произошло как раз то, для чего, по существу, работали Гарри Декстер Уайт и его товарищи.

Итак, Гарри Д. Уайта и его коллег, с более широкой точки зрения, нельзя было считать советскими шпионами, подкупленными, завербованными или обманутыми.

Однако с точки зрения американского народа бесплатная передача Уайтом и его коллегами дорогостоящей экономической или политической конфиденциальной информации своим товарищам за рубежом, притом являвшимся политическими и идеологическими противниками Соединённых Штатов, вполне могла рассматриваться не только как злоупотребление служебным положением, но и как государственная измена. Получалось, что Уайт с коллегами продвигали дело мировой революции, да притом ещё на деньги налогоплательщиков США. Такой эффективный бизнес, в конце концов, вызвал противодействие.