Деятельность графа Михаила Николаевича Муравьева, как генерал-губернатора Северо-Западного края

По выходе в отставку Михаил Николаевич Муравьев жил в Петербурге частным человеком. О нем в это время как бы все забыли. А между тем в это время восстание в Северо-Западном крае все более и более разгоралось. В Литве в это время был генерал-губернатором Владимир Иванович Назимов, человек в высшей степени честный, благородный, но слишком добрый и мягкий, - а потому не предпринимал энергичных мер к подавлению восстания. Впрочем, он вследствие расстроенного здоровья скоро подал в отставку; отставка была принята, и место его занял Михаил Николаевич Муравьев.

Назначение Михаила Николаевича на пост виленского генерал-губернатора, по словам одного из ближайших его родственников, совершилось так: брат Михаила Николаевича Андрей Николаевич, служивший в Азиатском департаменте, 23-го апреля 1863 года отправился к директору этого департамента Николаю Павловичу Игнатьеву, чтобы взять отпуск в Киев. Будучи в весьма хороших отношениях с Николаем Павловичем Игнатьевым, они разговорились между собою о бедственном состоянии дел в Северо-Западном крае. Во время этого разговора Андрей Николаевич между прочим заметил, что если бы брата его Михаила Николаевича послать туда, то мятеж скоро был бы усмирен, так как Михаил Николаевич хорошо знает этот край по личному опыту. Игнатьев, зная ум, силу воли и энергию М. Н. Муравьева, вполне согласился с Андреем Николаевичем, но при этом спросил его: «Скажите, пожалуйста, как же сделать, чтобы вашему брату вручить управление Литвою, - ведь он, если ему предложить это, не согласится». Андрей Николаевич поспешил ответить на это так: «Правда, брат не согласится принять управление Литвою, если ему предложено будет каким-нибудь министром, но есть другой способ для этого, и он не откажется: пусть сам Государь пришлет к нему фельдъегеря и скажет ему: „Муравьев! Отечество в опасности, спасай его нам, как честный человек и верный сын Отечества! “«.

Между тем, как происходил этот разговор, к Н. П. Игнатьеву явился курьер с требованием его к канцлеру Горчакову с бумагами, которые немедленно нужно везти к Государю Императору. Николай Павлович стал собираться и укладывать нужные бумаги в портфель. Андрей Николаевич Муравьев начал прощаться с Игнатьевым и при этом сказал ему: «Вот ценная минута, воспользуйтесь ею и предложите брата канцлеру». Они расстались.

Николай Павлович Игнатьев, действительно, как теперь известно, воспользовался этою минутою: он сказал Горчакову о Михаиле Николаевиче Муравьеве, а тот Государю.

28-го апреля 1863 года Михаил Николаевич был приглашен к Государю Императору, где ему было объявлено, что он назначается генерал-губернатором в г. Вильну с неограниченною властью для прекращения восстания.

Поблагодарив Государя за оказанную честь и доверие, Михаил Николаевич по выходе из дворца стал немедленно собираться в путь.

1-го мая последовало официальное объявление о назначении Михаила Николаевича Муравьева на новую должность, а 12-го мая М. Н., помолившись в Казанском соборе и приложившись к чудотворной иконе Казанской Божией Матери, находящейся в сем соборе, выехал по железной дороге в г. Вильну.

«Провожавших М. Н., - говорит очевидец, - было множество: сочувствие к нему было большое, на него были устремлены взоры всех, на него все надеялись».

14 мая в 7 часов пополудни Михаил Николаевич прибыл в Вильну и остановился во дворце. На следующий день утром съездил в Духовский монастырь поклониться святым виленским мученикам, а оттуда заехал к известному иерарху Православной русской церкви, митрополиту Иосифу Семашке, у которого пробыл около часу.

По возвращении от митрополита М. Н. сделал общий прием военным и гражданским чиновникам. Он весьма ласково приветствовал военных и благодарил их от имени Государя за труды и верность Престолу и Отечеству; но со строгою и сильною речью обратился к гражданским властям, из которых громадное большинство были поляки. Он напомнил им об их обязанностях, высказал свой взгляд на управление и требовал, чтобы все лица, несогласные с его взглядами на дело, немедленно выходили в отставку.

После приема военных и гражданских чинов М. Н. Муравьев принял православное духовенство; к нему он так же ласково отнесся, как и к военным, и обещал им полную поддержку как нравственную, так и материальную.

На третий день своего приезда, т.е. 16-го мая, М. Н. принял католическое духовенство. Оно явилось к нему вместе со своим епископом Красинским. Михаил Николаевич и католическому духовенству, как и к гражданским чиновникам, обратился со строгою и сильною речью, которую закончил следующими словами: «Я буду милостив и справедлив к честным людям, но строг и беспощаден к тому, кто будет уличен в крамоле. Ни знатность происхождения, ни сан, ни связи, ничто не спасет крамольника от заслуженного наказания».

«Общее впечатление, произведенное генерал-губернатором при приеме, - говорит очевидец, - было самое сильное. Все видели пред собою человека твердого и проницательного; тут уже не приходилось шутить и надо было переходить или в тот или в другой лагерь».

С прибытием М. Н. Муравьева в г. Вильну началась кипучая деятельность: все стали работать, начиная от мелкого чиновника и кончая самим генерал-губернатором. Михаил Николаевич вставал в 6 часов утра; в 7 часов садился за работу и продолжал заниматься без перерыва до 5 часов вечера; в 5 ч. обедал; три часа отдыхал, а затем в 8 часов вечера снова садился за работу и не отрывался от нее до часу ночи.

Первые дни своего пребывания в Вильне М. Н. Муравьев посвятил заботам об улучшении состояния войск, находившихся в пределах Северо-Западного края. Прежде всего он улучшил их материальное положение, потом постарался поднять их упавший дух и затем правильно распределил их по губерниям и уездам для скорейшего уничтожения бродивших мятежных шаек. По словам очевидцев, войска с первых же дней приезда Михаила Николаевича Муравьева в Вильну привязались к нему в высшей степени, особенно гвардейцы, и готовы были идти на все.

После этого М. Н. Муравьев с целью скорейшего подавления восстания издал так называемую полицейскую инструкцию. Суть ее в следующем: военное положение вводилось по всему Северо-Западному краю; устраивались сельские караулы по деревням и селам для надзора за проезжающими и для ограждения жителей от нападения мятежников;

приказывалось в три дня обезоружить всех помещиков, шляхтичей, ксендзов и католических монахов;

предписывалось войскам разыскивать и истреблять мятежные шайки; на имения помещиков, духовных лиц и монастырей, содействующих прямо или косвенно мятежу, налагается секвестр и самые хозяева предаются военному суду.

Обнародовав свою военно-полицейскую инструкцию, Михаил Николаевич занялся рассмотрением виновности тех лиц, которые арестованы были еще при Назимове и подвергались суду. Немедленно приказал постановить приговоры и привести в исполнение.

Во второй месяц своего пребывания в Вильне Михаил Николаевич Муравьев занялся рассмотрением просьб тех служащих лиц польского происхождения, которые еще при Назимове изъявили желание выйти в отставку.

Дело вот в чем: в начале мая 1863 года большая часть мировых посредников и предводителей дворянства из поляков, а также масса чиновников-поляков, служивших в разных ведомствах, подали прошения об отставке.

В этих просьбах было употреблено много дерзких выражений против русского правительства. Цель подачи прошения была, конечно, одна: усилить смуту.

Назимов был испуган этим общим заговором чиновников, оставлявших службу, а потому оставил эти просьбы без разрешения. Но Михаил Николаевич Муравьев, рассмотрев эти просьбы и зная настоящую цель этой манифестации, ответил на нее по-своему; он немедленно отрешил от должностей всех подавших прошения, а тех из них, которые употребили дерзкие выражения в своих просьбах или были замечены в тайных заговорах против правительства, приказал арестовать и предать военному суду.

Меры, принятые против чиновников, произвели всеобщий страх. Чиновники-поляки десятками стали являться к Михаилу Николаевичу Муравьеву и просить прощения. Многие из прощенных чиновников сделались очень преданными правительству и энергично содействовали усмирению восстания.

В то же время Михаил Николаевич Муравьев сделал воззвание ко всем мятежникам, призывая их смириться и просить прощения. Мера эта имела выдающийся успех: мятежники тысячами стали являться из лесов. Им все было прощено. С них брали только так называемую очистительную присягу и затем водворяли на прежних местах.

Благодаря такого рода энергичной деятельности М. Н. Муравьева, а также быстрому уничтожению шаек и поимки важных преступников, мятеж стал быстро утихать, а к ноябрю и совсем утих.

Между тем о действиях Михаила Николаевича Муравьева и его необыкновенной энергии сделалось известным всей России. Имя его, как великого человека, стало повторяться миллионами уст русского народа, и портреты его появились в сотнях тысяч домов и преимущественно простого народа. Посылались со всех концов России благодарственные адреса с приложением ценных подарков. Первый благодарственный адрес был прислан из Москвы, от знаменитого русского иерарха, митрополита Филарета, с приложением дорогой иконы Архистратига Михаила. Глубоко тронули Михаила Николаевича эти адресы, особенно первый. Относительно этого адреса он сам говорит в оставленных им записках: «Адрес митрополита Филарета был для меня небесным даром; он поддержал нравственные силы мои и укрепил в борьбе с крамолою».

В то же время о деятельности М. Н. Муравьева сделалось известным и за границею. Но там его деятельность представлена была в страшно искаженном виде: там он, благодаря польским выселенцам и польским газетам, очерчен был мрачными красками и изображен каким-то чудовищем, человеком с демоническою натурою, которая только и жаждет крови. По этому поводу из-за границы приехало много иностранных агентов, чтобы воочию убедиться в справедливости тех рассказов, которые распространены по Западной Европе о Михаиле Николаевиче Муравьеве. В числе прибывших, между прочим, особенно замечательны были два лица: корреспондент английского журнала «Daily News» Дей и член английского парламента О’Брейн. Последний приехал с своим секретарем. Г-ну О’Брейну дано было от английского парламента официальное поручение подробно исследовать, что делается в Северо-Западном крае России.

Иностранные агенты жили по несколько месяцев в Северо-Западном крае. Все видели и все изучали и по возвращении на родину поместили целый ряд статей, в которых восторженно отзывались о Михаиле Николаевиче Муравьеве и деятельность его представили одною из мудрых во внутренней политике государства.

Между тем приближался конец 1863 года. Край был совершенно усмирен, и по нем мог ездить всякий, не подвергаясь нападению, о чем Михаил Николаевич донес Государю, и при этом просил уволить его от должности по расстроенному здоровью.

На свое донесение Михаил Николаевич Муравьев удостоился получить Высочайший рескрипт, в котором Государь благодарил его за усмирение мятежа и просил его остаться еще на несколько времени генерал-губернатором Северо-Западного края. Исполняя волю Государя Императора, Михаил Николаевич согласился. С этого времени он занялся внутренним устройством Северо-Западного края в смысле упрочения в нем православно-русских начал.

Приступая к внутреннему переустройству Северо-Западного края, Михаил Николаевич Муравьев прежде всего обратил внимание на присутственные места, именно: на служащих. Так как в это время в присутственных местах много было свободных вакансий, то он вызвал из внутренней России множество опытных чиновников и вручил им разные должности.

Затем Михаил Николаевич Муравьев занялся обеспечением крестьян.

В начале 1863 года низший земледельческий класс в крае состоял, главным образом, из бывших помещичьих крестьян, освобожденных от крепостной зависимости манифестом 19 февраля 1861 года, и государственных крестьян.

Первые представляли собою бедную, темную, забитую и угнетенную народную массу, в большинстве случаев обездоленную польскими помещиками в отношении земельных наделов. Дело устройства помещичьих крестьян было поручено здесь, как и везде, мировым посредникам, которые избирались местным дворянством из своей среды.

Мировые посредники губерний Западного края, помимо того, что преследовали - главным образом - интересы помещиков, действовали еще как агенты подготовлявшегося мятежа (1863 г.), возбуждая крестьян против русского правительства. Впоследствии, напр., оказалось, что крестьянам отводились совсем не те земли, которыми они пользовались раньше, и в значительно меньшем количестве; было немало и таких случаев, что крестьян совсем лишали земли, назначали им непосильную барщину, а во многих местах, пользуясь темнотой народной массы, помещики сохранили крепостное право в течение двух лет и после 19 февраля 1861 года.

Все эти действия помещиков объяснялись крестьянам, как действия по распоряжению русского правительства. Когда же самоволие помещиков доходило до крайних пределов, и крестьяне, несмотря на свою забитость, поднимали голос, помещики, поддерживаемые мировыми посредниками, доносили кому следует, что крестьяне бунтуют, требуя немедленно для усмирения бунта войско, которое, конечно, высылалось и делало свое дело...

Мировые посредники и помещики до того запутали крестьянский вопрос, что виленский генерал-губернатор Назимов, при первом появлении в Гродненской губернии вооруженных мятежников, вошел к Государю с особой запиской, в которой указывал на необходимость немедленно прекратить обязательные отношения крестьян к помещикам чрез замену этих отношений определенным денежным оброком. На это ходатайство последовал Высочайший указ (1 марта 1863 г.), которым прекращались обязательные отношения между помещиками и поселенными на их землях временнообязанными крестьянами посредством выкупа сими последними земель их надела, с содействием правительства, по губерниям: Виленской, Ковенской, Гродненской и Минской, а также в Динабургском (ныне Двинском), Дриссенском, Люцинском и Режицком уездах Витебской губернии.

Но положение дел неожиданно осложнилось в сильной степени тем обстоятельством, что большинство мировых посредников и уездных предводителей дворянства, подготовив дело восстания, просили генерал-губернатора уволить их от службы. В своих прошениях они говорили, что не могут больше служить русскому правительству, которое само возмущает крестьян против помещиков, что в результате нужно ожидать всеобщей резни и т.д.

Неизвестно, какой оборот это дело приняло бы, если бы не был назначен в Вильну генерал-губернатором Северо-Западного края М. Н. Муравьев, который, явившись к месту назначения, сумел быстро разобраться в запутанных делах вверенного ему края, и, в силу данной ему власти, повел дело умело и энергично. Он сразу увидел, что польский мятеж есть затея польских панов: если в польских мятежнических бандах попадались крестьяне, то они большею частью были принуждены к тому силою или склонены обещанием больших материальных выгод; но в общем народная масса относилась к мятежу безучастно, была предана русскому правительству, радовалась поражению русскими войсками мятежников и, по мере возможности, содействовала уничтожению мятежников. Он увидел также, что главная сила в крае заключается именно в этой народной массе, которая была забита, угнетена и крайне обижена помещиками на счет земельных наделов. Необходимо было поэтому пойти на помощь крестьянам и прежде всего устроить их на счет земли.

И Михаил Николаевич Муравьев взялся за это дело. Он распорядился всех мировых посредников и уездных предводителей дворянства, подавших прошения об увольнении, немедленно отрешить от должности; должности же мировых посредников он распорядился даже совсем на время закрыть. Спустя три месяца после своего назначения в Вильну М. Н. Муравьев учредил особые поверочные комиссии из чиновников русского происхождения, которым дано было право переделывать незаконно составленные уставные грамоты, возвращать несправедливо отнятые от крестьян земли, наделять безземельных крестьян, делать переоценку оброков согласно с действительною стоимостью участков и проч.

Такие действия М. Н. Муравьева по крестьянскому вопросу, в связи с другими его действиями и распоряжениями в крае, произвели сильный страх среди польских помещиков и вызвали открытые нападки на образ его действий по крестьянским делам, ввиду чего он счел нужным лично представить Государю записку, в которой разъяснялись некоторые вопросы, касавшиеся устройства вверенного ему края. Со взглядом М. Н. Муравьева по крестьянскому вопросу нельзя было по существу не согласиться, и Государь одобрил план его деятельности, так что и дальнейшие действия в области этого вопроса шли по пути, указанному графом Муравьевым.

Положение государственных крестьян ко времени прибытия графа М. Н. Муравьева в Вильну было несколько лучше по сравнению с бывшими помещичьими, хотя в общем положение это нужно признать неудовлетворительным: государственные крестьяне, разбросанные небольшими поселками среди помещичьих владений, мало чем отличались от бывших помещичьих крестьян по степени развития своего самосознания, и даже подчинялись польскому влиянию, так как управляющими их были обыкновенно поляки, равно как и ближайшие к ним административные лица были тоже польского происхождения.

Все государственные крестьяне с учреждением в России в 1837 году Министерства государственных имуществ были представлены в заведование этого Министерства, которое первым делом позаботилось дать начало самостоятельному развитию крестьянского хозяйства на казенных землях; с этою целью Министерство предприняло люстрацию казенных земель и перевод крестьян на оброчное положение, в ущерб даже казенным интересам.

Меры эти проводились Министерством настолько энергично, что к 1847 году все государственные крестьяне были переведены на оброк.

Со вступлением на престол Императора Александра II, после Севастопольской кампании, когда государственная казна была сильно истощена, Министерство государственных имуществ должно было изыскивать средства для увеличения государственных доходов, и с этою целью между прочим решило увеличить оброк государственных крестьян. Для этого в западных губерниях России оказалось нужным произвести поверочную люстрацию, которая была закончена только через пять лет (1863 г.) и поставила крестьян по сравнению с прежним временем в весьма невыгодные условия.

Дело в том, что самые люстрационные работы производились большею частью чиновниками из поляков, которые, подготовляя мятеж 1863 года, действовали пристрастно по отношению к крестьянам с целью подорвать в них уважение и преданность к России. Многие из этих чиновников, оказавшихся, по исследованию графа М. Н. Муравьева, деятельными участниками мятежа, были удалены от должностей, а многие и совсем удалены из края. Для исправления же их работ были составлены новые люстрационные комиссии из лиц русского происхождения, которые должны были исправить крестьянские наделы.

Рядом с устройством в западных губерниях помещичьих и государственных крестьян М. Н. Муравьев для усиления в крае русского землевладельческого класса положил начало водворению здесь русских поселенцев.

В записке, поданной Государю 14 мая 1864 года, он говорит, что в интересах усмирения мятежа и умиротворения края необходимо заселять его русскими, в том числе и старообрядцами, а также отводить землю отставным солдатам, которых помещики изгоняют из селений. Для русских поселенцев предполагалось отводить как казенные, так и особенно конфискованные и секвестрованные имения, а также земли, оставшиеся после выселения в центральные губернии России неблагонадежных в политическом отношении лиц с их семействами из непривилегированного сословия.

После Высочайшего одобрения и утверждения этой записки Михаил Николаевич Муравьев исходатайствовал для русских поселенцев некоторые льготы по отношению разных повинностей.

Так, русские поселенцы в Северо-Западном крае в течение трех лет освобождались от платежа оброка за земли и от всех других повинностей, даже от рекрутской. Русским переселенцам отводились преимущественно земли, оставшиеся после выселения неблагонадежных семейств, а из казенных и других свободных земель (конфискованные и секвестрованные) отводились только пограничные с Царством Польским да в лесах, где были гнезда мятежников.

Непродолжительность службы М. Н. Муравьева в Северо-Западном крае была причиною того, что вопрос о поселенцах не мог осуществиться в тех широких размерах, в каких он предполагал.

Далее, М. Н. Муравьев обратил внимание на состояние Православия в Северо-Западном крае.

Прежде всего он улучшил материальное состояние лиц православного духовенства, как главных проводников русских начал среди польско-католического населения. Для этой цели он исходатайствовал у правительства на содержание духовенства ежегодной прибавки четыреста тысяч рублей. Кроме того наделил их достаточным количеством земли и приказал построить для духовных лиц казенные помещения.

Затем для поднятия Православия М. Н. Муравьев исходатайствовал у правительства огромную сумму денег на приведение в более благолепный вид православных храмов в Северо-Западном крае, которые, как известно, до 1863 года находились в самом печальном положении, тогда как костелы блистали своею внешностью.

Приступая к обновлению православных храмов в Северо-Западном крае, Михаил Николаевич начал с города Вильны. В этом городе он поправил и обновил четыре храма, именно:

Пречистенский собор. Это, как известно, один из древнейших православных храмов в г. Вильне. Храм этот построен Ольгердом (в православии Алексеем) в 1346 году, где он и сам похоронен. В 1609 году храм этот был отнят у православных и отдан униатам. В 1800 году в нем прекращено было богослужение и самый храм обращен был в хлебный магазин, а потом - по ходатайству польского магната Адама Чарторыйского - в анатомический театр, и наконец - в еврейскую кузницу. В настоящее время этот храм, благодаря М. Н. Муравьеву, представляет один из величественных храмов в Северо-Западном крае.

Пятницкую церковь. Эта церковь основана первою супругою Ольгерда Мариею Васильевною в 1345 году. Она тоже была отнята у православных и находилась в развалинах.

Николаевскую церковь. Это самая древнейшая из православных церквей в Вильне: она уже была при Гедимине, т.е. в 1316 году.

Кафедральный Николаевский собор.

В других городах Северо-Западного края, а также в селах и деревнях Михаил Николаевич Муравьев много воздвигнул новых храмов и массу старых ремонтировал. К сему времени, между прочим, относится восстановление при церквах древних православных братств и попечительств.

После этого Михаил Николаевич Муравьев обратил внимание на народное образование, на школы. Зная хорошо, что школа после религии имеет громадное значение в деле упрочения православно-русских начал в Северо-Западном крае, М. Н. Муравьев совершенно преобразовал ее: из польской сделал русскую. Прежде всего вырвал учебные заведения из рук католического духовенства. Затем уволил (с пенсиями, впрочем) от службы в учебных заведениях всех преподавателей польской национальности и сделал распоряжение, чтобы во всех заведениях шло преподавание исключительно на русском языке, не исключая и Закона Божия, а также чтобы и вся переписка шла на русском языке. Особенно же душевное внимание он обращал на образование и воспитание крестьян; при его щедрой денежной поддержке и указаниях учебным начальством открыт целый ряд народных училищ даже в самых глухих углах Северо-Западного края. Таким образом положено было крепкое начало народного развития в духе православной веры и любви к Царю и Отечеству.

Вслед за этим М. Н. Муравьев обратил внимание на книги и брошюры и другие предметы, распространенные среди народа. Оказалось, что большинство их имело целью пропаганду в чисто польско-латинском духе. Поэтому Михаил Николаевич Муравьев распорядился выписать для распространения в народе Северо-Западного края десятки тысяч православных молитвенников для православных и учебников для школ, написанных в русском духе, картин духовного содержания, портретов Государя Императора и Государыни Императрицы и т.п.

Независимо от этого Михаил Николаевич Муравьев обратил внимание на самую внешность городов Северо-Западного края; так, между прочим, он приказал во всех городах Северо-Западного края уничтожить все вывески на польском языке, заменив их русскими надписями; запретил говорить по-польски в присутственных и общественных местах и в то же время распорядился, чтобы в магазинах счета велись на русском языке.

Все эти распоряжения, несмотря на свою, по-видимому, маловажность, имели громадное значение: они, по справедливому замечанию одного писателя, укрепили в сознании народа, в массе населения, православнорусские начала, силу русской власти и преобладание русских начал.

И действительно, благодаря вышеозначенным распоряжениям Михаила Николаевича Муравьева, Северо-Западный край менее чем в два года из польско-латинского сделался православно-русским.

Но непомерные труды и заботы сильно расстроили здоровье Михаила Николаевича Муравьева: он все чаще и чаще стал подвергаться болезненным припадкам (он страдал астмою), а потому снова решился просить об отставке. Государь согласился (это было в конце марта 1865 года), но просил указать достойного себе преемника. Михаил Николаевич Муравьев указал на К. П. Кауфмана, который и заступил его место.

После оставления должности генерал-губернатора Северо-Западного края Михаил Николаевич Муравьев не долго жил: в ночь на 29-ое августа 1866 г. он скончался.

О последних днях жизни Михаила Николаевича Муравьева передают следующее. 26-го августа 1866 года М. Н. Муравьев выехал из Петербурга в свою деревню Сырец для освящения храма, построенного им на собственные средства в память воинов, павших при усмирении польского восстания 1863 года. 28-го было торжественное освящение церкви; М. Н. Муравьев был в церкви, горячо молился и благодарил Бога за благополучное окончание возложенного на него Высочайшею властью дела в Северо-Западном крае. После обеда сам вместе с семейством посадил вокруг вновь освященного храма несколько деревьев в воспоминание освящения его. В 5 часов принимал служебные доклады, положил резолюции и распорядился, чтобы на другой день, т.е. 29 августа, ехать в Петербург. Проводя вечер в семействе до 12 часов ночи, М. Н. Муравьев чувствовал себя совершенно здоровым и лег спать; но ему уже не суждено было встать: он отошел в вечность.

Здесь представлена сотая доля того, что совершил Михаил Николаевич Муравьев в течение своей жизни на пользу Государства. Но уже из этого краткого очерка жизни и деятельности графа М. Н. Муравьева видно, что ему пришлось жить в тяжелое для нашего Северо-Западного края время.

Прежде всего немалым бедствием для края было нашествие Наполеона, внесшего в него беспорядок, смуту, разорение. Затем край волнует тайная латино-польская крамола и два открытые восстания, сопровождавшиеся дымом пожаров, потоками крови, жестокостью не щадившею даже братьев. Бедствия эти ближайшим образом обрушивались на простой народ: горели его села, деревни, истреблялись посевы, потоптанные мятежниками и правительственными войсками, гибло народное хозяйство, гибли молодые рабочие силы, увлекаемые в мятеж силою, обманом и угрозами.

Не лучше для народа было и в короткое мирное время под духовным гнетом ксендза, пугавшего страхом ада, и под крепостным игом пана, считавшего своего хлопа вещью, «быдлом».

Даже и после того, как его озарил луч свободы, он, освобожденный, не переставал быть рабом своего пана, не желавшего примириться с новым положением вещей. Весь этот злой вихрь бедствий и насилий, окутывавший в то время жизнь западнорусского крестьянина, вносил с собою непроглядную тьму невежества: без русской грамоты (за небольшим исключением), без опытных русских руководителей народ не имел ясного представления о своем племенном происхождении, и только что выведенный из унии, он не знал, как и где молиться, у кого искать защиты. Видя вокруг себя чиновников поляков, слыша всюду польскую речь, он в простоте души думал, что продолжается та же Польша, три века владычества которой оставили самый мрачный след в его памяти.

Но явился в этот многострадальный русский край Михаил Николаевич Муравьев, и стих вихрь, наступила тишина, началась новая жизнь для сельского населения. Михаил Николаевич любил народ и знал его, проведя в деревне первые, самые впечатлительные годы детства. Как мы видели, он не раз проявлял свою любовь, будучи смоленским помещиком, могилевским, гродненским губернатором и, наконец, начальником всего края. Грозный к мятежникам из панов и шляхты, он был снисходителен к увлеченным ими крестьянам: им посылались увещания, призывавшие к мирным занятиям; все, приносившие повинную, получали полное прощение, а помогавшие в открытии мятежных шаек - щедро награждались. Вместе с тем, восстанавливая в крае попранные русские начала, он устраивал быт крестьян согласно с новыми русскими законоположениями, освобождавшими народ от барщины и открывавшими права гражданства. Эти положения имели самое благотворное влияние на прежнего забитого «хлопа», сообщая ему сознание человеческого достоинства и чувство самостоятельной свободной жизни, как залог дальнейшего развития. Благодаря заботам начальника края, заблестели в нем восьмиконечные кресты на новых православных храмах, а русские чиновники, русская школа и книга разъяснили народу его русское происхождение и послужили ручательством, что здешний край будет таким же русским, каким он был до польского владычества.

Признательный за все эти благодеяния, западнорусский простой народ еще в бытность М. Н. Муравьева в Вильне начал по деревням и селам устраивать часовни и храмы в честь Архистратига Михаила, имя которого носил облагодетельствовавший их начальник края, а когда началась подписка на памятник ему, то в общую сумму постоянно текли крестьянские трудовые копейки, слагавшиеся в тысячи рублей.

Теперь памятник готов, и спадшее с него ныне покрывало делает его доступным для созерцания и поучения нам и последующим поколениям.

Простой русский человек, кто бы ты ни был, белорус или литвин, православный или католик! Тебе Господь Бог дал ум, способный ценить и понимать, что для тебя делается, вложил в тебя сердце, способное чувствовать благодеяния. И ты должен понимать, что во всем твоем печальном прошлом для тебя нет благодетелей выше русских венценосных Государей и поставленных ими высших начальников. Между ними первое место в твоей памяти должен занимать граф Михаил Николаевич Муравьев, со времени управления которого началась твоя новая жизнь. Поспеши же теперь к воздвигнутому ему памятнику! Смотря на него, ты припомнишь, что слыхал о графе М. Н. Муравьеве от старых людей и что вычитал из книжек, припомнишь и многому научишься. Он всю жизнь был верным слугою Царю и Отечеству, не щадя для них трудов, сил и здоровья. Выше всего для него была любовь к родине, закон, порядок, верность долгу и принятой присяге. О том же напоминает его памятник и западнорусскому народу, призывая всех русских подданных к верности Престолу, к свободному труду, основою которого служит разумная и трезвая жизнь...

Вспомнив все это, обратись сердцем к Богу и скажи: «Вечная память русским почившим Государям и незабвенному графу Михаилу Николаевичу Муравьеву!»

Теперь же, когда правительственною властью все образованные люди нашего края призываются содействовать народному благосостоянию путем развития просвещения и трезвости, когда явились чайные, читальни, ты, простой человек, особенно должен помнить сердечные заботы о тебе правительства, и, полный благодарного и радостного чувства, из глубины души воскликнуть:

Боже, Царя храни!

Сильный, Державный,

Царствуй на славу, на славу нам!