Глава шестая. КОНФЛИКТ УГЛУБЛЯЕТСЯ

1971 год. Существующие между обеими тенденциями в Биль-дербергском клубе разногласия особенно четко выявились на встрече в Вудстоке (США), когда от остальных участников практически откололась группа во главе с Джованни Аньелли. Она резко отмежевалась от позиции представителя ФРГ Штрауса, который, подчеркнув «опасность восточной политики канцлера Брандта», призвал к свертыванию и даже прекращению контактов со странами коммунистического лагеря — «вдохновителя и организатора политики европейских компартий, вдохновителя и организатора распространения марксизма на Африканском континенте».

Группа Аньелли считала, что лучший способ нейтрализации «коммунистической угрозы» — это наладить отношения нового типа между странами «третьего мира» (стыдливо называемых «развивающимися странами») и Западом и добиться того, чтобы на смену принуждению, шантажу и вмешательству во внутренние дела пришло «сотрудничество», или, как предпочитал выражаться Аньелли, «партнерство», между государствами.

Кроме того, настаивала группа Аньелли, невозможно и нецелесообразно игнорировать страны Азии. «Япония, — говорили представители этой группы, — является типично западной страной, и отношения с ней, до сих пор монополизированные Соединенными Штатами, должны развивать и все остальные страны Запада, особенно европейские».

Наконец, по мнению Аньелли и его друзей, времена «тучных тельцов» миновали, и, пока не наступило время «тощих коров», необходимо найти какое-то решение… Однако «новое решение» означало бы для большинства членов Бильдербергского клуба (прекрасно это понимающих) отказ от привилегий, власти, контроля над значительными районами мира. Еще важнее тот факт, что большинство старых корпораций, пользующихся прежними, империалистическими методами, ограждавшими их от конкуренции и государственного контроля, с устаревшей структурой, обновление которой потребовало бы колоссальных капиталовложений, в условиях «новой политики» обречены — они будут сметены с мировой арены или по меньшей мере оттеснены на задний план и, следовательно, будут получать меньшие прибыли.

В последующие годы этот раскол будет, по сути дела, выражать вполне прагматическое стремление устранить все те компании, которые стали «неугодными»… Чтобы сохранить господство в мире, необходимо изменить тактику, а разве можно добиться влияния в новых условиях, сохраняя рядом с собой тех, кто на протяжении почти полувека воплощал откровенную империалистическую идеологию и политику?! Чтобы дерево могло развиваться дальше, надо решиться «обрезать» больную ветвь…

Так в клубе началась жесткая борьба на трех направлениях;

против некоторых секретных служб, пекущихся не столько об интересах «Бильдерберга», сколько о своих собственных, таких, как американское ЦРУ или итальянская СИД;

против «безвозвратно утраченных» или «не в меру щепетильных» политических деятелей;

против корпораций, неспособных обновить свои тактические методы или изменить финансовую политику.

Был созван своего рода «генеральный штаб», которому и предстояло осуществлять принятый стратегический курс, а спустя несколько месяцев основать Трехстороннюю комиссию.

Возглавляемая протеже Дэвида Рокфеллера 3. Бжезинским группа руководителей секретных служб — В. Уолтерс и Рокка от ЦРУ, Д. Грэхэм от Разведывательного управления министерства обороны США, генерал Уэстморленд от Разведывательной службы военно-воздушных сил США, Фурнэ от НАТО, Рикар от французской службы информации (SDECE), Гюнтер от западно-германской разведки и другие — приступила к разработке планов. Этот «генеральный штаб» отныне мог рассчитывать на полную поддержку со стороны «Круглого стола бизнеса» и ряда крупнейших транснациональных корпораций Европы, а в 1973 году его члены станут основателями («группа двухсот») Трехсторонней комиссии.

1972 год. Члены клуба, превратившиеся в «друзей поневоле», собираются в Кнокке (Бельгия) и констатируют нарастание противоречий в своих рядах. В Латинской Америке, Азии и Африке Советский Союз и его союзники укрепляют свои позиции, тогда как западное проникновение в Китай, который и ранее использовался в качестве «антисоветского тормоза», развивается вяло, а то и вовсе идет на убыль. Выход один: «великое решение», и притом безотлагательное.

Сессия Бильдербергского клуба обсуждала следующие вопросы:

положение в Европе и НАТО;

Общий рынок и НАТО;

новое в «восточной политике» ФРГ.

Обе группировки производят смотр своих рядов, их «боеспособности» и изучают своих «противников» в предстоящей «братоубийственной» войне, которая, в чем уже никто не соьтевался, отныне была неизбежна.

С декабря 1972 года война приобретает более напряженные, порой самые свирепые формы. Этот «международный» конфликт начался с безобидного на первый взгляд факта — назначения нового директора ЦРУ.

Как ни парадоксально, но именно на ЦРУ, одного из основателей и главных «потребителей» Бнльдербергского клуба, превращенного в универсальную «отмычку» его политики, обрушились и первые «удары ниже пояса». Иначе и быть не могло: чтобы преодолеть сопротивление иных бильдербержцев, нужно было отсечь «железный кулак».

Новый директор ЦРУ сыграл в дальнейшем важнейшую роль в проведении новой глобальной стратегии и заслуживает того, чтобы на его личности остановиться несколько подробнее.

Подобно Киссинджеру, Джеймс Шлееинджер представляет собой типичный продукт Гарвардского университета. Начав преподавать в одном из университетов штата Вирджиния, он в 1959 году предпринял поездку с циклом лекций на тему, которая говорила сама за себя: «Поскольку конфликт между Востоком и Западом неразрешим… во всем мире необходимо сохранить американскую гегемонию…»

Когда лекции вышли сборником в издательстве «Прэджер», известном своей приверженностью политике «холодной войны», с автором срочно захотела познакомиться «Рэнд корпорейшн», где его и назначили «директором стратегических исследований».

В 1969 году Шлееинджер стал «советником» министерства финансов США, а еще несколько месяцев спустя — директором Федеральной атомной комиссии.

В декабре 1972 года Никсон доверил ему пост директора ЦРУ, а в мае 1973 года, всего через пять месяцев, — министра обороны.

Пять месяцев, в течение которых Шлееинджер находился во главе ЦРУ, сыграли решающую роль. Стремясь поднять в ЦРУ «нравственность», Шлееинджер уволил больше тысячи суперагентов и сотрудников «службы тайных операций», специализировав-шихся на государственных переворотах, убийствах, интервенциях и всякого рода провокациях по всему миру…

Эта чистка была просто находкой — одним выстрелом убивали двух зайцев, — ибо одновременно были подорваны определенные устои Бильдербергского клуба, так как, по мере того как слабели позиции «ультра», устранялись преграды, стоявшие на пути «новой ориентации», избранной членами Трехсторонней комиссии.

Итак, новая ориентация. Значит, и новый фасад! Однако — и это следует подчеркнуть еще раз — намерения остались прежними: сохранять, как и прежде, американское господство и контроль над миром.

Выдвижение Шлесинджера на пост министра обороны было проделано государственным секретарем Г. Киссинджером, проникшимся «здоровым» стремлением прекратить чистку в ЦРУ (им самим же спровоцированную). Дальнейшее проведение чистої было чревато разоблачением самого госсекретаря, осуществлявшего над этим управлением постоянный надзор. (Назначение Колби было предпринято лишь с одной целью — возвратить ЦРУ роль орудия власти и одновременно не допустить других разоблачений.)

На новом посту Шлесинджер прежде всего стремится развеять понятные опасения бильдербергских «ультра», широко представленных в Пентагоне, сенате и конгрессе США. Он занимает самую жесткую позицию в отношении стран Восточной Европы. Однако это приводит его к новому столкновению с Киссинджером, который, преследуя ту же цель, а именно сохранение американской гегемонии, избрал иную тактику — путь сближения с Советским Союзом. Как уже подчеркивалось вьппе — две тенденции, два мнения, две политики, но цель единая! И тем не менее Шлесинджер и Киссинджер являются представителями двух разных тенденций, неспособных мирно сосуществовать внутри Бильдербергского клуба.

Раз за разом происходит «утечка информации», попадающая на страницы прессы. Например, из «досье Пентагона» просачиваются сведения о том, что вьетнамское «нападение» на американские военные корабли в Тонкинском заливе, использованное в качестве предлога для американской интервенции, было лишь провокацией, подготовленной и проведенной американскими спецслужбами. Беззастенчивое вмешательство ИТТ в Чили, или «уотергейтское дело», или практика подкупа со стороны транснациональных корпораций, а также «субсидии», выделяемые ЦРУ некоторым политическим партиям, деятелям и журналистам, наконец, сообщения о тех или иных преступлениях ЦРУ и т. п. — все это представляло собой детали той беспощадной, порой приобретающей трагикомический характер борьбы, которую вели между собой обе тенденции.

Однако Киссинджер со своими союзниками упустил время: Шлесинджер и К* успели убедить большинство военачальников Пентагона (которые многие годы мечтали прибрать ЦРУ к рукам) в правильности своих аргументов в пользу «трехсторонно-сти», а главное — в той важной роли, которая отводится в этих планах Пентагону. После этого события развиваются ускоренными темпами.

На совещании бильдербержцев в Солтсшёбадене (Швеция) в мае 1973 года «ультра» предпринимают попытку «сплотить ряды», заявляя, что «атаки на исполнительную власть и институты Запада требуют в первоочередном порядке заняться их защитой». Однако эскалация разногласий продолжается.

В это время в Вашингтоне Никсону приходится вести борьбу на нескольких фронтах одновременно. Ему ставят в вину то, что он санкционировал вмешательство ЦРУ в Чили против конституционного правительства президента Сальвадора Альенде. В печати появляются сообщения о «связях» Белого дома с «механиками» в «уотергейтском деле». Наконец, над Никсоном дамокловым мечом повисает угроза разоблачения многих заговоров, подкупов и других отступлений от закона (в том числе вопрос об «источниках» финансирования его собственной избирательной кампании, о системе подслушивания в самом Белом доме и т. п.).

1973 год. Создание Трехсторонней комиссии. В июле 1973 года, не проявляя ни малейшего беспокойства по поводу унизительного положения, в котором оказался Никсон, а даже, напротив, как бы использовав его, «трехсторонники» во главе с Дэвидом Рокфеллером официально объявили о создании Трехсторонней комиссии.

Согласно уставу, Трехсторонняя комиссия представляет собой «исследовательско-аналитический клуб», призванный стимулировать диалог между тремя полюсами развитого мира— Соединенными Штатами, Европой и Японией. Члены клуба, которые выступают как частные лица, быстрее, чем правительства, могут добиваться улучшения международного сотрудничества, что особенно необходимо сейчас, когда демократия в США, в Европе и Японии переживает серьезный кризис.

Следует отметить, что в эту «исследовательскую» группу наряду с ее основателем Дэвидом Рокфеллером вошел и человек с трудно произносимыми именем и фамилией — некто Збигнев Бжезинский, который вскоре стал директором Трехсторонней комиссии.

Возникает невольная параллель между этим деятелем и еще одним «эмигрантом», которого к политической жизни Америки приобщил тоже Рокфеллер (правда, другой — Нельсон) совместно с ЦРУ — Генри Киссинджером. И Бжезинский, и Киссинджер пользуются покровительством братьев Рокфеллеров и, подобно им, представляют на мировой арене две тенденции, которые и пришли в столкновение в рамках Бильдербергского клуба.

Следует вспомнить еще и о братьях Аньелли, владельцах гигантской транснациональной корпорации ФИАТ. О них тоже говорят: «Брат мой — враг мой», и тоже в кавычках, так как и здесь, в этом итальянском варианте «семейной розни», их вражда отражает лишь расхождения в тактических вопросах. Умберто Аньелли является сторонником пробильдербергских умонастроений, тогда как Джованни — убежденный «трехсторонник», хотя ранее и был активным деятелем Бильдербергского клуба.

Возглавляет Трехстороннюю комиссию руководящий комитет в составе 32 человек: 3 «региональных» председателя (от Японии, Европы и США) и 29 членов (8 американцев, 9 японцев и 12 европейцев).