От большевиков к национальной власти

Розановский переворот. Падение власти адмирала Колчака, его представителя во Владивостоке генерала Розанова 31 января 1920 г. почти отдало Приморье в руки Советской России. Общественные настроения после падения Омска были таковы, что дальнейшая борьба невозможна, что большевики эволюционировали и что поэтому неизбежно примирение с ними всех воинствующих групп. Было распространено убеждение, что возможно принятие большевиками демократических установлений.

Кадеты. Таково мнение было не только социалистических кругов, но даже кадетских. Владивостокский комитет партии народной свободы стоял всецело на этой точке зрения; кадетский официоз «Голос Родины» выходил с аншлагами «Да здравствует единая Советская Россия», призывал забыть старую вражду и в призывах к объединению проповедовал известный род национал-большевизма, типичным представителем которого в Харбине в это время являлся профессор Устрялов. Но повторилась история, которая случалась везде. Большевики не стали уступать своей власти и неуклонно гнули свою линию.

Власть земуправы. Власть была принята номинально Приморской земской управой. Этому чрезвычайно способствовали чехи, видевшие в земстве залог демократизма, американцы, проводившие здесь свою особую политику, и вообще все союзники, крушение интервенции которых, несомненно, подвигало их в сторону пропаганды сближения между воинствующими группами. Однако власть земской управы оставалась только номинальной.

Лазо. В Приморье был образован так называемый «военный совет», во главе которого стал коммунист Лазо, командир партизанских отрядов. Военный совет ввёл целый ряд организаций в быт армии. По советскому образцу в армии были введены красные звёзды, по советскому образцу комиссия под председательством бывшего члена директории — генерала Болдырева, работавшая по изменению устава внутренней службы, ввела вместо ответа на благодарность начальника «рады стараться» такой: «мы служим народу». Была установлена единая оперативная связь с Хабаровским и Благовещенским районами. Всё вооружение, которое было заготовлено для армии и революции во время существования Временного всероссийского правительства и правительства адмирала Колчака, попало в руки этой новой Красной армии. Немедленно на захват власти была учреждена так называемая «Следственная комиссия», которая под председательством тов. Чернобаева произвела целый ряд арестов. Ряд земских и городских общественных деятелей времени адмирала Колчака должны были скрыться за границу. Производились реквизиции квартир, квартирной обстановки и частного имущества у бежавших граждан.

Финансы. В сфере финансовой были приняты те же самые решительные меры. Так, остаток золотого запаса, который хранился во Владивостоке, был эвакуирован в Благовещенск, где и послужил базой для фиктивной, произведённой здесь летом 1920 г. девальвации — выпуска буферных знаков, будто бы обеспеченных этим самым золотом.

Чехи и грузы. Земство играло самую ничтожную роль. Работая в полном контакте с чехами, оно зависело от них, и поэтому должно было исполнять все их требования. Работа центральной экономической чешской комиссии особенно характерна в это время. Образованная на средства солдат, стоящих в связи с «Легион Банком», прекративших войну ещё в 1919 г., эвакуировавшая колоссальное количество частных и казённых грузов с Волги, Урала и Сибири, она вела переговоры с земским правительством о продаже грузов из тех огромных таможенных складов, которые имелись во Владивостоке. Характерно отметить одну операцию, при которой чехам было продано значительное количество штыковой меди в обмен на сельскохозяйственные машины, которые имели поступить во Владивосток со временем из Чехии. Правительство знало и не принимало никаких мер против печатания чешским банком банкнот Омского правительства, срок которым наступал 20 июня 1920 г., потому что всякая попытка воздействовать в этом направлении встречала угрозу вооружённого отпора.

Совдеп. В феврале и марте 1920 г. производились выборы в городские думы, которые дали преимущество большевикам. Производились, наконец, выборы в Совет рабочих и солдатских депутатов, который, однако, имел всего лишь одно заседание.

5–6 апреля. Деятельность большевиков кончилась в ночь с 5 на 6 апреля, одновременно с выступлением японцев.

Интересна роль японцев в этом деле. К тому времени Япония и японская военная партия, очевидно, не составили себе ещё ясного отчёта о своей политике. Совершенно определённа политика японцев в Чите, где личные связи их с атаманом Семёновым дали возможность атаману Семёнову держаться после падения власти адмирала Колчака ещё целый год. Нерешительность их политики здесь, в связи с переворотом 31 января, когда адмирал Кавахара давал заверения генералу Розанову о невозможности переворота, и затем их попустительство в конце переворота — всё указывало на ту политику пробы, которую они вели. Но совершенно несомненно, что они были противниками Красной армии и группирования её здесь, в Приморской области. И поэтому выжидательное положение их и те их заверения, что интервенция должна кончиться с уходом отсюда чешских войск, окончились весьма решительно. В ночь с 5 на 6 апреля с крыши японской гостиницы «Централь», фактически пользовавшейся правами экстерриториальности, раздалась пулемётная стрельба по зданию Приморской уездной земской управы, т. е. верховной власти. Все воинские части, которые находились во Владивостоке и не были захвачены, разбежались. Японский броненосец «Хиссен», бывший русский «Ретвизан», открыл стрельбу по красноармейским казармам в Гнилом углу. К утру всё было кончено, и Красной армии во Владивостоке больше не существовало.

Одновременно с выступлением японцев во Владивостоке подобные выступления произошли в Никольск-Уссурийском и Хабаровске, в один и тот же час, в одно и то же число. Официальные уверения, что всё это произошло вследствие нападения на японцев русских красных частей, конечно, не могут никого ввести в заблуждение.

Псевдоним. Итак, фактически в ночь с 5 на 6 апреля прекратилась власть красных в Приморской области. У власти оставалась по-прежнему земская управа. Уже в июне месяце созывается, как оплот демократизма, Народное собрание под председательством социал-революционера Мансветова. Начинаются длительные переговоры о кабинете, и приблизительно в июле месяце воздвигается коалиционный кабинет, состоящий из коммунистических, социалистических и несоциалистических групп, который и несёт в себе вожделение демократических реформ, обуревавшее приморскую общественность в первые дни после переворота 31 января.

В это время происходит эвакуация японских войск из Читы и соответственно с этим усиливается значение коммунистов. Целый ряд неудачных мероприятий, проводимых коалиционным кабинетом, как например девальвация, обеспеченная, как указано выше, золотым запасом, предусмотрительно вывезенным большевиками в Благовещенск; утрата запасов мелкого серебра, вывезенного японцами; неудачная продажа грузов, которая давала возможность представителям правительства жить очень широко, — всё это создавало для «демократического» правительства плохую обстановку. Надо отметить, что в это время находившиеся при правительстве партийные коммунистическо-социалистические группы, тянущие на сближение с Советской Россией, проявляют усиленную деятельность.

Виленский и коммунисты. В марте месяце 1920 г. во Владивосток прибывает Виленский-Сибирцев, эмиссар Москвы, провезённый через Читу, Гродеково и Харбин чехами в своих вагонах. Определённый коммунист, он ведёт коммунистическую политику, и, уехав из Приморья после японского переворота, он производит целый ряд подготовительных работ. В городах Китая — Шанхае, Пекине и Тяньцзине, всюду устанавливаются информационные отделы, посылаются представители в Токио. В августе месяце представитель Приморского правительства в Харбине Пумпянский едет почти в качестве полномочного представителя в Китай, где в Пекине разыгрываются целые тяжбы из-за Восточно-Китайской железной дороги, где он оспаривает права Русско-Азиатского банка на эту дорогу и тем подготовляет лишение русских граждан прав экстерриториальности и в полосе отчуждения Восточно-Китайской железной дороги.

Буфер. Одновременно с этим к концу лета 1920 г. во Владивостоке возникает идея так называемого буферного государства, которая, покоясь не на национальных, а на чисто территориальных принципах, вылилась в образование здесь особой Приморской области. Идея эта чрезвычайно муссируется в коммунистических кругах, и осенью этого 1920 года начинаются переговоры между коалиционным правительством Владивостока и атаманом Семёновым о выработке между ними мира и известного соглашения.

Исход каппелевцев. Однако эти соглашения не повели ни к чему, и мирные условия, подписанные на станции Гонготта между представителями Читы (под влиянием Завойко) и народившейся к тому времени верхнеудинской республикой (ДВР) коммунистического учреждения, но с демократическими принципами, кончились тем, что красные войска нападают на каппелевскую армию, которая 21 ноября 1920 г. должна перейти китайскую границу и разоружиться. Чита автоматически попадает в сферу влияния квазидемократизма — института ДВР, а Приморская область, в частности Владивосток, с этого момента представляет из себя то бельмо на глазу, убрать которое составляет отныне главную задачу коммунистического правительства Читы. Чита отныне стремится к объединению с Владивостоком под знаменем ДВР, но Владивосток всё же объединить не удаётся. Коалиционное правительство отходит, так как министры-несоциалисты слагают свои полномочия. Во главе правительства, избранного Народным собранием, становится коммунист Антонов, во главе Народного собрания — коммунист Прокофьев. Этот необычайный симбиоз буржуазии и демократического представительного органа под властью большевиков имеет своей причиной чисто внешние международные условия.

Международное положение. Несмотря на своё обещание эвакуировать войска из Приморской области, как только уйдут чехи, японцы своих обещаний не выполнили и не могли выполнить. С воцарением здесь в начале 1920 г. коммунистов начинается усиленная работа их в Корее. Международные условия слагаются так, что из уравновешенного концерта великих держав на Дальнем Востоке в отношении находящегося в состоянии маразма Китая выбывает Россия. Отныне Дальний Восток представляет собой арену притязаний Северного Китая, вернее трёх восточных провинций, более или менее объединённых под знаменем диктатуры маршала Чжан-цао-лина, который, не останавливаясь перед вооружённой силой, ликвидирует осенью 1920 г. японофильский клуб Анфу; Америки, сибирская интервенция для которой сыграла роль огромной разведки; и, наконец, Японии, ищущей базы на материке и понимающей, что в случае укрепления здесь какой-нибудь из выше названных держав ей придётся очень плохо.

Несомненно, что сосредоточение здесь, в Приморской области, Красной армии было враждебно японскому императорскому правительству, и опасность нападения на корейскую линию Южно-Маньчжурской железной дороги через корейскую границу неизбежно заставляла Японию держать в Приморье, в районе Посьета, у корейской границы свои силы. Равным образом Уссурийская железная дорога, в частности её направление между Пограничная — Владивосток, представляет в этих целях важную стратегическую базу. Вот почему японцы не только не ушли из Приморья, но и не могли уйти. И вот почему во всех готовящихся назреть столкновениях между несоциалистическими и социалистическими элементами владивостокской общественности за её военным представителем маршалом Оой установилась роль третьего, сильного, не подлежащего апелляции арбитра.

Каппелевцы Приморья. Отношения между этими элементами общественности остаются всё время неустойчивыми, пока, наконец, прибывшая сюда в ноябре — декабре 1920 г. каппелевская армия не внесла возможных изменений в это положение. Вместе с оставлением Читы Владивосток посещается представителями каппелевской армии как такое место, где коммунизм будет задержан в своём развитии.

В конце лета 1920 г. сюда приезжает целый ряд генералов, как например генералы Дитерихс и Крещатинский — представители атамана Семёнова. Сам атаман Семёнов, проезжая здесь после оставления Читы, ведёт переговоры о возможном перевороте с представителями Владивостокской общественности. В числе таких переговаривающихся с ним находился член нынешнего Народного собрания Павловский, ныне стоящий в непримиримой оппозиции к существующему правительству в качестве представителя демократии. В качестве представителя каппелевской армии во Владивосток приезжает в июне месяце прошлого года полковник Ловцевич.

Каппелевская армия в стремлении продвинуться сюда встречает целый ряд препятствий. Народное собрание неохотно соглашается пустить её на свою территорию, и только казачий посёлок Гродеково, который с июля 1920 г. начал заниматься частями верных атаману Семёнову уссурийских казаков, даёт возможность заключить, что такое существование здесь возможно. Гродеково и Никольск-Уссурийский становятся главными опорными пунктами сосредоточения каппелевской армии. Армия, несмотря на то что находилась формально на территории ДВР, продолжала носить погоны, упорно сохраняла свои традиции.

Движение несоциалистов. Вот в этих-то условиях, в связи с декларированием свободы печати и прессы, в связи с сохранением всех демократических гарантий и возникает то несоциалистическое движение, которое в мае месяце сего года приводит к перевороту во Владивостоке.

После переворота 5–6 апреля 1920 г. определённо подымают голову правые национально настроенные группы. Начинает выходить газета «Слово», которая в день гибели покойного императора впервые выпускает номер, посвящённый его памяти, с его портретом.

Съезд. «Каппелевская неделя», неделя помощи каппелевской армии вызывает к национальной деятельности целый ряд торгово-промышленных и общественных организаций. И наконец, приблизительно в феврале 1921 г. возникает, в связи с харбинскими национальными организациями, мысль о созыве несоциалистического съезда, который бы выявил определённую идеологию.

Харбин. Необходимо здесь отметить роль Харбина. Скопивший в себе множество беженских и эвакуированных лиц и организаций, находящийся в международных условиях Харбин стал уже к марту 1920 г. своего рода китайской Женевой. Май и июнь месяцы 1920 г. проходят в лихорадочной связи Харбина с Токио и Читой в поисках общего разрешения национального дела.

В Токио в мае месяце образуется Комитет русского национального объединения, который в Харбине выпускает большую газету «Русский Голос», под редакцией члена 3-й и 4-й Государственной Думы С. В. Востротина. Начинает проявлять свою деятельность «Дальневосточный комитет защиты родины» и целый ряд профессиональных и беженских организаций.

С эвакуацией Читы туда (в Харбин — ред.) прибывает целый ряд настроенных право политических деятелей, которые с большой энергией принимаются за эту работу.

Организация. Одним словом, когда на 20 марта 1921 г. был назначен съезд несоциалистических организаций во Владивостоке, то на нём оказались представители 89-ти организаций. Во главе бюро по созыву съезда становятся казанский присяжный поверенный В. Ф. Иванов, местный присяжный поверенный С. Д. Меркулов, его брат, крупный коммерсант и пароходовладелец Н. Д. Меркулов и другие. Материальную помощь в этом деле в небольших размерах, примерно до 15 000 йен, оказывает атаман Семёнов.

Деятельность названных лиц развилась в двух направлениях: по объединению общественности и по подготовке переворота. Переворот был неизбежен для каппелевской армии. Поставленная в ужасные условия, лишённая средств, голодающая, особенно в Никольской своей группе, она побуждалась к реэвакуации и к вливанию в Красную армию ДВР. И настроенная непримиримо, совершившая ледяной поход, насчитывающая в своих рядах до 15 000 бойцов, она не могла сразу сложить оружие, ибо находилась в тридцативёрстной полосе, где красные не могли, по соглашению с Японией, иметь никаких войсковых частей.

Подготовка переворота. Переговоры между каппелевским командованием и бюро, в частности между братьями Меркуловыми, велись весьма успешно. Сомнение вызывала только фигура атамана Семёнова, которого так не хотела иметь своим командующим каппелевская армия, тогда как он претендовал на этот пост ещё по указу от 6 января 1920 г. адмирала Колчака, изданному перед его смертью. Этот вопрос разрешился после переворота. Время проходило в стягивании небольшого количества оружия, которое можно было достать на эти скудные средства.

Медлить с переворотом было нельзя. Во-первых, производилась усиленная эвакуация грузов из таможенных складов. Так, на пароходе «Легия» в Петроград было отправлено товаров на сумму 5 000 000 руб., медикаментов и сельскохозяйственных орудий, т. е. то, чего не имело Приморье. Затем, независимо от Народного собрания, несмотря на его слабые протесты, во Владивостоке уже водворилось отделение читинской госполитохраны — этого дэвээровского изменения российской Чека. Начали производиться сплошные аресты, и вот, во время съезда, 30 марта 1921 г. была сделана первая попытка к перевороту. У красных во Владивостоке была лишь ненадёжная милиция, пополненная каппелевскими элементами, госполитохрана да ещё конвой командующего армией матроса Лепехина, который сменил генерального штаба генерала Болдырева на этой должности. Однако здесь, во Владивостоке, было до двух с половиной тысяч винтовок и ими вооружённых красных бойцов.

31 марта. Отряд полковника Глушина ворвался в город в ночь на 31 марта, захватил помещение госполитохраны, где сидели общественные деятели, которых к тому времени уже начали арестовывать, — генерал Лохвицкий, полковник Михайлов и другие, освободил их, но успеха своего не развил, потому что не получил подкрепления от городских организаций, не выступивших вследствие поднятой коммунистами тревоги.

Снова! 26 мая! Весь апрель месяц до 26 мая 1921 г. проходит с одной стороны в подготовке к перевороту и с другой стороны, со стороны красных, — в вывозе ценностей. После 31 марта аресты сначала было прекратились, но с новой силой возобновились 26 мая, когда офицеры, после раскрытия одной из организаций на японской квартире, стали арестовываться десятками. 26 мая в половине первого дня произошло совершенно бескровное выступление, и власть, оставленная всеми, державшаяся в искусственном неопределённом положении в течение целого года, перешла в руки правых, решительно национальных элементов, дружественно настроенных по отношению к третьей стороне — к Японии.

Вечерняя газета. 1922. 26 мая. № 303.