Отрывочные мысли

Россия окружена кольцом из беженцев. И среди этой толпы, выбитой из колеи, растерянной, разбитой, среди людей, потерявших всё прошлое и не имеющих никакого будущего, по крайней мере, надежд на него, — всё-таки существует ещё странное отношение к России. Как дети на Рождестве, стоят они перед закрытыми для них дверями их Родины, стоят, вперивши взоры в эти закрытые двери, и почему-то верят, что вот они, двери эти, распахнутся и горячий, весёлый свет разукрашенного блистающего зелёного дерева хлынет на них.

Я недавно разговаривал с одной дамой такого приблизительно направления. И, Господи, откуда эта уверенность, что всё будет хорошо!

* * *

Есть другие. Помнится, когда-то видал в каком-то театре «драму по телефону». Действие, происходящее на сцене, сводится к тому, что герой у телефона переживает весь ужас, слыша из слов жены, как к ней ломятся убийцы. Он слышит её мольбы, глухой звук выстрела, треск дверей…

Вот тоже образ, характеризующий отношение другой части эмиграции к России. Мы за дверями слышим вопли, стоны, крики убиваемых, насилуемых, мольбы голодающих о хлебе, знаем, что там, за дверями, по телефону, умирает наша Мать-Россия, и всё же не можем ничего сделать.

Смерть там хозяйничает, и трудно туда заглянуть, чтобы самому не погибнуть от страха.

* * *

Наконец, есть третьи. Они бросаются на эти двери, ломятся в них, стараются их взломать, гибнут при этих попытках, удерживаемые другими, предаваемые другими, ошалевшими от страха…

Так однажды, когда во время одного железнодорожного крушения у нашего вагона оказались перекошенными и зажатыми двери, потому что он лежал на боку под откосом, и я хотел разбить окно, чтобы выйти, — то ко мне бросился один из пассажиров:

— Что вы делаете? Ведь холодно, на улице мороз!

И тут этот добрый человек думал о своих непосредственных удобствах.

* * *

Но как же будет?

Историческая мудрость учит нас тому, что такая феерическая пышность и острота моментов гораздо чаще заменяется незаметным переливом из одного в другой цвет. Праздничность революции должна давно уже угаснуть.

Так вот бравые кронштадтские матросы сносили, наконец, свои чёрные шинели и обратились в простых смертных…

Всё сотрётся, свиная кожа останется, как скрипит мудрая старая мебель у Андерсена.

Вечерняя газета. 1922. 4 октября.