УФИМСКИЙ ПЕРИОД

Осенью 1955 г. меня пригласили в Отдел координации АН СССР, где предложили пост директора Института агробиологии при Башкирском филиале Академии (в Уфе). После раздумий и советов с коллегами я дал согласие и в начале апреля 1956 г. приступил к работе. До этого институт возглавлял кандидат сельскохозяйственных наук Ш. А. Гайсин — высокопорядочный человек с хорошей агрономической подготовкой.

В начале моего директорства почти все сотрудники института отсутствовали. Они находились в командировках (районах, совхозах и колхозах) от Министерства сельского хозяйства Башкирии («для оказания учеными помощи сельскому хозяйству Республики»). Моей первой задачей стало — вернуть их в науку. Немало времени и энергии ушло на то, чтобы изменить отношение местных властей к ученым; надо было доказать, чем должен заниматься ученый-биолог. В этом тяжелом труде хорошо помогли мне Башкирский Обком КПСС, Отдел координации при Президиуме АН СССР, персонально академик А. Н. Белозерский, член-корреспондент, профессор П. А. Генкель и многие другие, убедившие взять на себя руководство институтом.

В первый же год пребывания на этом посту я организовал лабораторию биохимии и цитохимии растений, которая вскоре стала отделом. Были внесены коррективы в планы и стиль работы института. Как правило, сотрудники лабораторий летом проводили полевые, вегетационные и экспедиционные работы, ездили в районы Республики по заданию Министерства сельского хозяйства, зимой — подготавливали отчеты. Печатались мало. В то время мне припомнился один случай.

Как-то, будучи аспирантом ВИРа, я вместе с аспирантом Н. А. Скориком сидел в отделе пшениц у его научного руководителя профессора К. А. Фляксбергера. В конце большой комнаты с несколькими столами его сотрудников находился и его стол. В это время вошел Николай Иванович и, улыбаясь, громко приветствовал: «Здорово, переплетчики!» Когда он ушел, я спросил профессора: «Почему он так сказал?» — «Он требует от нас публикаций и постоянно напоминает, что мы, располагая богатым материалом, редко и мало печатаемся». На одном из Ученых советов Института я рассказал об этом и пожелал поскорее избавиться от такого «звания».

Через год (в 1957 г.) провели Научную сессию, посвященную вопросам физиологии и биохимии развития и формирования урожая культурных растений. Разумеется, в основном обсуждали актуальные для Башкирии культуры. В те годы особое внимание уделялось кукурузе. К этому времени мой отдел уже кое-что сделал по этой культуре, и мы представили несколько сообщений. Но мой основной доклад был посвящен проблеме «Обмен веществ и формообразовательные процессы у растений», в котором обосновывалась необходимость подключения к проблеме «формирование урожая» проблемы биологии нуклеинового обмена. В докладе это выразилось в следующих тезисах.

«1. Влияние условий жизни и любых внешних и внутренних факторов на морфогенез осуществляется через обмен веществ.

2. Для определения ведущей роли какого-либо внешнего фактора или клеточной структуры в обмене веществ и чтобы понять их значение в морфогенезе, необходимо, во-первых, установить их отношение к основному звену обмена веществ — белковому обмену, а, во-вторых, выяснить историю возникновения этих отношений. В белковом обмене ведущее место занимает нуклеиновый обмен, являющийся одновременно центром азотного и фосфорного обмена в организме. В связи с этим внимание биохимиков и физиологов растений необходимо направить на изучение биологической функции нуклеопротеидов и нуклеиновых кислот, выяснение их роли в явлениях внутриклеточных формообразовательных процессов. При этом биохимические методы исследования должны сочетаться с методами цитохимии и цитофизиологии».

В то время важно было устранить «нуклеинобоязнь», которая появилась у некоторых ученых и администраторов с моим переходом в Башкирию. Они вообразили, что я вношу в науку «инородное тело», которое может существенно помешать решению актуальных для Республики научнопрактических задач.

К счастью, такое настроение длилось недолго, а вскоре и совсем исчезло. Этому в какой-то мере помогло мое выступление на 1-м Съезде специалистов сельского хозяйства Башкирской АССР в 1958 году (см. прил. 1). Улучшалась рабочая обстановка, появились публикации тематических сборников: «Вопросы биологии, физиологии и биохимии кукурузы» (1958), «Биология нуклеинового обмена у растений» (1959), «Биохимия и физиология формирования урожая кукурузы» (1960), «Исследования очагов вредителей леса Башкирии» (1962) и др. В некотором роде завершающей в этом плане работой стала коллективная монография «Накопление питательных веществ растениями кукурузы» (В. Г. Конарев, Г. С. Курамшин, С. В. Нетупская, С. М. Сахаутдинова, Б. Х. Буракаева. Башкирский госуниверситет, 1963. Кафедра биохимии и цитохимии и Отдел биохимии и цитохимии). Через год в издательстве «Наука» опубликовали сборник «Биология нуклеинового обмена у растений» (М.: Наука, 1964).

В 1961 г. филиалы АН СССР расформировали и их подразделения передали другим ведомствам. Я взял руководство Отделом биохимии и цитохимии, переданным в Башкирский государственный университет (БГУ). Здесь мне также поручили организовать соответствующую кафедру. Официально она была утверждена приказом Министерства высшего и среднего специального образования РСФСР в 1963 г.

До 1967 г. я заведовал созданными мной кафедрой биохимии и цитохимии БГУ и Отделом биохимии и цитохимии при БГУ. Сложился удачный учебно-научный комплекс, о чем я давно мечтал: оба подразделения работали в одном научном направлении, при этом сотрудники Отдела имели возможность читать спецкурсы и проводить спецпрактикумы со студентами на кафедре, а сотрудники кафедры — участвовать в работах Отдела, используя его оборудование. Кстати, Отдел оказался хорошей экспериментальной базой для выполнения студентами и аспирантами дипломных и диссертационных работ.

С появлением кафедры возникла необходимость в разработке программ лекционных и лабораторных занятий, большого практикума и т. д. Это стимулировало меня написать учебное пособие по цитохимии и гистохимии растений для студентов биологических факультетов государственных университетов. Такая книга («Цитохимия и гистохимия растений») опубликована мной в 1966 году в издательстве «Высшая школа» сравнительно большим тиражом (5500 экз.) и довольно быстро разошлась. В предисловии к ней отмечалось, что книга составлена на основе курса лекций, читаемых студентам биологического факультета Башкирского государственного университета.

Для меня оказалось большой неожиданностью летом 2002 года — 30 лет спустя — узнать, благодаря Интернету, что эту книгу перевели на английский язык и в 1972 году издали в Израиле, а затем распространили по ведущим библиотекам мира, включая британскую. Естественно, это вызвало во мне двойственное чувство: с одной стороны, приятно сознавать, что книга оказалась полезной и за рубежом, с другой — как случилось, что я так долго не знал об этом. К сожалению, такое двойственное чувство вынужден теперь испытывать и к ее издателям.

Вернемся к Отделу и научным исследованиям.

Здесь уместно отметить, что общая и научная ситуация в Институте (и в отношениях к нему в Республике) стала вполне благоприятной к концу первого же года наших «реформ». Исчезла «нуклеинобоязнь», в значительной мере «биологизирован» перспективный план научных исследований, оживилась издательская работа и т. д. Особенно существенный сдвиг в пользу науки произошел после проведения нами 1-й Всесоюзной научной конференции в 1958 году под названием: «Объединенная научная сессия по нуклеиновым кислотам растений».

Вскоре «Институт агробиологии» переименовали в «Институт биологии» и из второй категории перевели в первую, что довольно резко сказалось на окладах сотрудников и финансировании Института. Тогда мы приобрели СФ-4, электронный микроскоп, аппарат Варбурга, ультрацентрифугу и многое другое. Возрастали методическое мастерство сотрудников, технические возможности исследователя и теоретический уровень научных работ Отдела и кафедры. Весьма существенное значение для дальнейшего развития работ по биологии нуклеиновых кислот, особенно в связи с проблемами морфогенеза растений, для нас имели методы иммунохимического анализа. Начать эти работы нам очень помогли Ева и Иосиф Клозовы, много работавшие в области иммунохимии белков растений. Для освоения этих методов я специально выезжал к ним в Прагу (к тому же, по некоторым обстоятельствам, сами они некоторое время вынуждены были работать в Ботаническом институте Ленинграда).

Для начала работ по иммунохимии растений я взял в аспирантуру (по рекомендации Н. В. Слепченко) И. П. Гаврилюк, только что окончившую биофак Оренбургского пединститута и проявившую способность к исследовательской работе, о чем свидетельствовало ее участие во 2-й Конференции по нуклеиновым кислотам растений. Она в срок окончила аспирантуру и успешно защитила кандидатскую диссертацию на тему «Иммунохимические исследования белков гороха» на Ученом совете БашГУ в Уфе в 1966 г. В дальнейшем И. П. Гаврилюк сыграла большую роль в развитии разных аспектов иммунохимии растений, возглавив в отделе соответствующую лабораторию.

2-я и 3-я Конференции по нуклеиновым кислотам растений проведены нами в 1962 и 1966 годах. Как и первая, они были представлены известными в этой области учеными от АН СССР (А. Н. Белозерский — основатель работ по нуклеиновым кислотам растений и мой учитель); от институтов АН, многих университетов и практически всех союзных республик. Среди участников конференций находились: П. А. Генкель, Ж. А. Медведев, М. С. Одинцова, Р. Г. Бутенко, Л. И. Сергеев, Е. З. Окнина, Н. А. Саттарова, С. Е. Манойлов, М. А. Али-Заде, М. Я. Школьник, О. Н. Кулаева, Т. Б. Даркамбаев, И. И. Филиппович, А. С. Вечер, Е. А. Шерстнев, В. Б. Иванов, Н. В. Слепченко, Р. Р. Ахметов, Г. И. Семененко, Г. В. Заблуда, Т. А. Эмих, В. И. Фурсов и многие другие. Например, в 3-й Конференции участвовало 184 научных работника, из которых 130 прибыли из других городов, в том числе из Москвы 43, Ленинграда 5, Алма-Аты 10, Казани 9, Ташкента 4, Баку 6, Минска 3, Киева 3, Горького 5, Душанбе 3 и т. д. Из более чем 100 заявок в программу включено 57 докладов по следующим вопросам проблемы:

1) нуклеиновые кислоты в онтогенезе растений;

2) нуклеиновые кислоты пластид;

3) нуклеиновые кислоты и нуклеопротеиды ядра;

4) нуклеотиды и нуклеотидпептидные производные;

5) влияние экологических факторов на метаболизм нуклеиновых кислот;

6) физиологически активные вещества и нуклеиновые кислоты;

7) микроэлементы и нуклеиновые кислоты;

8) действие ионизирующих излучений и других факторов на нуклеиновые кислоты;

9) методы исследования нуклеиновых кислот растений.

При обсуждении докладов и в заключение участники конференции отметили успешное развитие исследований в стране по всем направлениям, намеченным на предыдущих конференциях, проведенных в 1958 и 1962 годах. Существенно возрос масштаб исследований как за счет разносторонности изучения нуклеиновых кислот, так и по линии углубления работ по отдельным актуальным разделам с использованием современных химических и физических методов выделения клеточных структур и соответствующего изучения тонких молекулярных механизмов их организации, применяя методы иммунохимии. При этом актуальными вопросами, разработка которых сулит большие перспективы в ближайшие годы, конференция назвала следующие.

1. Природа и свойства ДНК, рибонуклеиновых кислот и их комплексов с другими химическими компонентами протоплазмы, прежде всего с белками.

2. Роль нуклеиновых кислот в молекулярной организации и функции клеточных структур, в первую очередь — хроматина клеточного ядра, пластид, рибосом и митохондрий.

3. Механизмы внутриклеточной регуляции биосинтеза и функциональной активности ДНК и РНК у растений.

4. Механизмы действия условий внешней среды и различных факторов (физиологически активные вещества, ионизирующие излучения, микроэлементы и т. д.) на нуклеиновый обмен и морфогенетическую функцию нуклеиновых кислот.

При этом подчеркнуто, что после первых конференций особенно плодотворно исследования велись по следующим вопросам проблемы:

1) природа ДНК и свойства рибосом хлоропластов (лаборатория биохимии клеточных структур растений Института имени А. Н. Баха АН СССР, Москва);

2) природа ДНК и РНК растений и роль нуклеиновых кислот в молекулярной организации и функционировании хроматина клеточного ядра (Отдел и кафедра биохимии и цитохимии Башкирского государственного университета, Уфа).

Надо сказать, что значение этих конференций для развития исследований по нуклеиновым кислотам в стране и республике было высоко оценено Академией уже по первой из них: в декабре 1958 г. Бюро отделения биологических наук объявило нам благодарность. Приказ по этому поводу, подписанный академиком-секретарем Отделения биологических наук АН СССР академиком В. А. Энгельгардтом, до сих пор храню как драгоценную реликвию.

Несколько слов об исследованиях, проводившихся в то время на кафедре и в Отделе биохимии и цитохимии.

Главным направлением в их работе тогда стало изучение связи структурного и функционального состояния молекул ДНК и РНК с функциональным состоянием органоидов, клетки и организма растения в целом. Это направление было органически увязано с решением конкретных научных проблем и практических задач, а именно:

1) с проблемами гетерозиса и гомеостаза растений и разработкой биохимических и цитохимических методов идентификации гетерозисных гибридов;

2) с изучением молекулярных механизмов влияния биологически активных веществ и факторов внешней среды на морфогенетические процессы у растений;

3) с разработкой методов цитохимической диагностики состояния деревьев сосны (по состоянию ДНК клеток прикамбиальной зоны) в очагах массового размножения непарного шелкопряда в Башкирии.

Особенно большое внимание уделяли разработке самих методов оценки структурного состояния молекул нуклеиновых кислот, особенно ДНК. Для этого использовали электронную микроскопию, люминесцентную микроскопию, спектральный микроанализ с автоматической регистрацией и т. д.

Первыми сотрудниками Отдела стали трудолюбивые и умелые экспериментаторы Г. С. Курамшин, С. Н. Амирханова, Р. Р. Ахметов, С. В. Нетупская; затем из аспирантов выросли такие же хорошие исследователи: М. Н. Павлова, Ш. Я. Гилязетдинов, С. Л. Тютерев, С. М. Сахаутдинова, Л. С. Сердюк, И. П. Гаврилюк, Х. А. Юмагузина (в порядке защиты кандидатских диссертаций) и т. д. Некоторые из них уже давно доктора наук (Р. Р. Ахметов, И. П. Гаврилюк, С. Л. Тютерев). До сих пор искренне сожалею, что докторами наук не стали весьма достойные этой научной степени Ш. Я. Гилязетдинов и Л. С. Сердюк. Шамиль Ямилович докторскую диссертацию фактически подготовил. После моего просмотра в 1980 году ему для доработки потребовалось бы всего несколько недель. Но он почему-то вдруг предпочел перейти под другое кураторство. Ему предложили убрать из диссертации все, что касается гетерозиса, как проблему генетическую, а не физиологическую, поскольку тот консультант был физиологом. Изъяли самую важную и интересную часть работы, после чего завершить докторскую диссертацию такой талантливый исследователь, как Шамиль Ямилович Гилязетдинов, не смог, о чем я очень сожалею.

Такого же рода неудача постигла и Лидию Сергеевну Сердюк. Она выполнила серию прекрасных работ по оценке структурного и функционального состояния нуклеиновых кислот методами люминесцентного спектрального анализа. Ее методы использованы даже в медицине (офтальмологами). Для гарантии к защите докторской я предложил ей написать обзорную статью, но она предпочла, как и Гилязетдинов, пойти докторантом к другому консультанту. Два года докторантуры прошли впустую. На этом Л. С. Сердюк прекратила свою очень успешно начатую научную деятельность.

В обоих случаях — моя вина: я должен был как консультант и руководитель довести их работы до логического завершения.

Были у меня и потом серьезные промахи, хотя другого рода. Например, я не проявил настойчивости в том, чтобы мои наиболее способные и много сделавшие сотрудники, например Наталия Константиновна Губарева, Татьяна Ивановна Пенева, Валерия Васильевна Сидорова и Зарема Владимировна Чмелева, не остались без докторских степеней, хотя они были вполне достойны их присвоения даже по совокупности опубликованных работ. Об этом я также очень сожалею.

В 1966 году Академия решила возвратить свои республиканские филиалы в прежнее состояние. Это в значительной степени усложнило деятельность нашего уже хорошо сложившегося комплекса, хотя и не разрушило его.

К этому же времени сложилось еще одно обстоятельство, которое заставило меня сменить место работы — вернуться в ВИР, где я начинал свою научную деятельность, но военная блокада города и участие в боях за Родину надолго прервали ее. А причины возвращения в ВИР состояли в следующем.

После длительной разрушительной «деятельности» лысенковщины в генетике и сельскохозяйственной науке Правительство решило возродить вавиловские идеи в ВИРе, для чего понадобилось вернуть в Институт старые кадры и тех, кто мог быть полезен в этом деле. Из лаборатории биохимии, где я был аспирантом, хорошо знавшая меня профессор Мария Ивановна Смирнова-Иконникова, а также бывший директор ВИРа Иоганн Гансович Эйхфельд, приглашавший меня в ВИР после демобилизации, предложили Дмитрию Даниловичу Брежневу мою кандидатуру. Это вызвало бурю протеста в Башкирском обкоме, но ЦК КПСС все «миром» уладил в пользу Всесоюзного института растениеводства имени Н. И. Вавилова.

Мне было жаль расставаться с Башкирией — красивой, приветливой и трудолюбивой республикой. Я познакомился с ней, посещая экспедиции наших почвоведов, энтомологов, ботаников и физиологов, а также совершая в отпускное летнее время автомобильные и лодочные прогулки по ее дорогам и рекам. Особенно памятны мне и членам моей семьи Белорецкие горы и река Белая, по которой на лодках нам удалось дважды спуститься от верховья до ее степной части, с остановками и выходами в горные ущелья. В одном из таких лодочных путешествий с нами был Радик Рахимьянович Ахметов. Мы особенно часто совершали с ним такие прогулки и узнали много интересного из истории башкирского народа этих горных мест. Однажды по красивым местам горной Башкирии совершили очень интересную поездку семьями на нескольких машинах с участием Агляма Закировича Сюндюкова и Махмуда Галямовича Ханисламова — наших друзей, соседей по дому и сотрудников. Наряду с красотами природы большое удовольствие получали от гостеприимства горных жителей. По этому поводу приведу один случай.

Как-то летом при посещении экспедиции энтомологов, возглавляемой Махмудом Аглямовичем Ханисламовым, в горах Южного Урала на пути из Белорецка на машине «Волга» попали в дождь. По горной дороге, особенно ночью, ехать было опасно, и мы (со мной был брат, пожелавший побывать в горах) у палисадника одного из домиков села Сереметево решили остановиться. Спали в машине. Рано утром видим: прильнув к окнам машины, старик и старушка, укоризненно качая головой и показывая на дом, говорили: «Почему к нам не постучали и не вошли в дом, а целую ночь сидели в машине?» и настойчиво просили войти и попить горячего чая. За чаем и после него беседа особенно оживилась и приобрела соответствующий характер, когда они узнали, что мой брат Валентин — врач. К полудню погода улучшилась, и мы, довольные друг другом, расстались.

В свободное от работы время, особенно в летнее отпускное, красоту башкирских гор и рек мне иногда удавалось изобразить в пейзажах и небольших картинах. Одна из них — «Дорога на Белорецк» — еще висит в моем рабочем кабинете «Пушкинских лабораторий».

Расставаться с Башкирией было жаль еще и потому, что здесь мне оказали большую честь — присвоили почетное звание «Заслуженного деятеля науки Башкирской АССР» (1965), а также звание почетного академика Академии наук Республики Башкортостан (1991). Главное — не хотелось оставлять Отдел, кафедру и всех моих коллег по Филиалу Академии наук. Кстати, вскоре после моего ухода БашФАН СССР был восстановлен в прежнем составе. Новый председатель президиума академик Сагид Рауфович Рафиков пытался уговорить меня вернуться, обещая добиться звания академика, но чувство долга перед Николаем Ивановичем Вавиловым победило.

С самого начала вхождения в науку меня вели три путеводные звезды: Климентий Аркадиевич Тимирязев, Дмитрий Николаевич Прянишников и Николай Иванович Вавилов.

Перейдя (вернее, вернувшись) в ВИР я продолжал сотрудничать с созданными мной Отделом и кафедрой биохимии и цитохимии растений в Уфе. Возглавили их мои ученики — профессора Венер Абсатарович Вахитов (теперь академик и вице-президент АН РБ) и Радик Рахимьянович Ахметов.

Недавно Отдел стал Институтом биохимии и генетики, а В. А. Вахитов — его директором. Перед этим Отдел издал весьма ценную книгу — «Секвенирование ДНК» (А. В. Чемерис, Э. Д. Ахунов, В. А. Вахитов. М.: Наука, 1999. 420 с.). Это в хорошем смысле богатый идеями обзорный труд — глубоко продуманный залог и фундамент для серьезных исследований в области молекулярной биологии, чему, надо полагать, будет посвящено главное направление нового Института.