Тайна отцовства Павла I

Вопрос о том, кто является отцом официально признанного старшего сына Екатерины II Павла, до сих пор остается одной из загадок дома Романовых.

27 сентября 1754 года, на девятом году замужества, у ее императорского высочества великой княгини Екатерины Алексеевны появился первенец. Будущий великий князь Павел Петрович, а затем и император Всероссийский Павел I родился в Петербурге, в Летнем дворце Елизаветы Петровны. Впоследствии этот дворец был разрушен, а на его месте построен Михайловский замок, в котором, по горькой иронии судьбы, Павел был убит 12 (24) марта 1801 года.

При рождении первого ребенка Екатерины присутствовала сама императрица Елизавета Петровна, великий князь Петр Федорович и братья Шуваловы. Обрадованная появлением на свет этого малыша, Елизавета даже издала по этому случаю манифест. Рождение Павла Петровича вызвало всеобщую радость во всей России, потому что он продолжал династию, которой грозило пресечение. Неудивительно, что это событие нашло отражение во множестве од, написанных стихотворцами того времени.

Однако сама Екатерина не была привязана к своему сыну, поскольку сразу после его рождения императрица Елизавета Петровна забрала Павла к себе в императорские покои, назначив ему нянек, воспитателей, и близко не подпускала к ребенку родителей. По словам Екатерины, вокруг ее сына «было множество старых мамушек, которые бестолковым уходом, вовсе лишенным здравого смысла, приносили ему несравненно больше телесных и нравственных страданий, нежели пользы». Сама Екатерина могла видеть своего ребенка очень редко и только с разрешения императрицы. Но дело, по-видимому, было не только в этом. Ее нелюбовь к Павлу была обусловлена и другими причинами, как личного, так и политического характера.

Как известно, после переворота и свержения с престола императора Петра III в 1762 году, великая княгиня стала «самодержицей» Екатериной II, а их 8-летний сын Павел был объявлен ее наследником. Таким образом, придя к власти в результате гвардейского переворота, Екатерина, по словам В. О. Ключевского, «совершила двойной захват: отняла власть у мужа и не передала ее сыну». Еще во время коронации императрица торжественно дала обещание, что ее правление будет ограничено сроком, необходимым для возведения на престол законного наследника. Но чем ближе становилась дата его совершеннолетия, тем меньше у нее было желания сдержать данное слово. Екатерина не собиралась поступаться полнотой своей власти. Поэтому, когда сын повзрослел, он превратился для нее в соперника, на которого могли возлагать свои надежды все недовольные ею и ее правлением.

Однако свои материнские обязанности Екатерина старалась выполнять добросовестно. После смерти Елизаветы Петровны она взяла воспитание Павла в свои руки, назначив ему высокообразованных воспитателей под руководством графа Никиты Ивановича Панина. Это был сорокадвухлетний вельможа, обладавший обширными познаниями и занимавший при дворе весьма заметное положение. В дальнейшем он стал самым близким и уважаемым человеком в жизни молодого наследника. Когда Никита Иванович умер, юноша горько оплакивал его.

Павел воспитывался как наследник престола, но чем старше он становился, тем дальше его держали от государственных дел. Просвещенная императрица и ее сын стали друг другу совершенно чужими людьми. Екатерина даже не препятствовала распространению негативных слухов о Павле, а некоторые распускала и сама: о его неуравновешенности и жестокости; о том, что он вовсе ей не сын; что будто бы она родила девочку, но по приказу Елизаветы ей подложили другого ребенка. Все это происходило потому, что цесаревич был нежеланным сыном, рожденным в угоду политике и государственным интересам, мало походившим как внешне, так и по своим взглядам и предпочтениям на свою мать. К совершеннолетию Павла между матерью и сыном зародилась взаимная неприязнь. Екатерина намеренно никак не отметила это знаменательное событие в жизни сына. Окончательный разрыв между ними наступил в мае 1783 года. Мать впервые пригласила сына для обсуждения внешнеполитических проблем – польского вопроса и присоединения Крыма. Скорее всего при этом у них произошел откровенный обмен мнениями, который выявил полную противоположность взглядов. Павел сам не мог жаловать должности, награды, чины. Люди, пользовавшиеся его расположением, попадали в немилость и опалу при дворе. Один Михаил Илларионович Кутузов не боялся попасть в немилость у императрицы и поддерживал добрые отношения с великим князем. Цесаревич был номинальной фигурой, не обладающей никакой властью и влиянием. Большинство из временщиков царствовавшей матери считало своим долгом оскорбить или унизить его.

Еще в годы царствования Екатерины была широко распространена версия о том, что Павел родился не от Петра III, а от одного из первых ее тайных фаворитов – графа Сергея Васильевича Салтыкова. С 1752 года молодой офицер находился при «малом дворе» великих князей Екатерины Алексеевны и Петра Федоровича и был камергером последнего. Веселый, общительный красавец сразу стал душой «малого двора» и самым близким человеком царственной четы. Когда Салтыков появился при дворе, ему было 26 лет, и он уже два года состоял в законном браке с одной из придворных фрейлин. По словам Екатерины, «он был прекрасен, как день, и, конечно, никто не мог с ним сравняться… при дворе. У него не было недостатка ни в уме, ни в том складе познаний, манер и приемов, какой дают большой свет и двор… вообще и по рождению, и по многим другим качествам это был кавалер выдающийся; свои недостатки он умел скрывать; самыми большими из них были склонность к интриге и отсутствие строгих правил…» Позже государыня Екатерина не столь восторженно отзывалась о своем фаворите. Но тогда недостатки Салтыкова, в частности «отсутствие строгих правил», а именно его слабость к прекрасному полу, «еще не развернулись на ее глазах».

Некоторые исследователи полагают, что факт «отцовства» Салтыкова, несмотря на многолетнюю завесу тайны, которая существовала в течение полутора последующих веков царствования дома Романовых, является вполне достоверным. Во всяком случае, сама «матушка Екатерина», которая за первые десять лет супружества изрядно подустала от попыток принудить своего супруга «отвечать на ее любовь», признается в этом своем «грехе» в «Чистосердечной исповеди», адресованной князю Григорию Потемкину. Вспоминая далекие уже к тому времени дни, императрица пишет, что приставленная к ней для «присмотра за ее поведением» Мария Чоглокова, «видя, что обстоятельства остались такими же, каковы были до свадьбы», и к середине 1750 годов постоянно поощряемая к активным действиям императрицей Елизаветой Петровной, решилась «исправить» бездетность этого злосчастного брака. Для этого она не нашла «иного к тому способа, как обеим сторонам сделать предложение, чтобы выбрали по воле своей из тех, кои она на мысли имела…» Одним словом, охладевшим друг к другу супругам предложили «на выбор» из числа специально подобранных кандидатур обзавестись любовными партнерами. Для Петра Федоровича выбрали вдову Грот, а для Екатерины – Сергея Салтыкова. Так ли это? На этот счет существует немало мнений.

«…Если сравнить портретные изображения предполагаемого отца будущего императора и самого Павла Петровича, то становится совершенно ясно, что, по совести, именоваться он должен был Павлом Сергеевичем», – пишет Н. Непомнящий в книге «100 загадок русской истории». Сохранилась и одна любопытная мемуарная запись о том, как Александр III, узнав от Победоносцева об отцовстве Салтыкова, перекрестился: «Слава Богу, мы русские!» А услышав от историков опровержение, снова перекрестился: «Слава Богу, мы законные!»

Что же касается самого С. В. Салтыкова, то интересно, что за несколько месяцев до того, как признаки беременности Екатерины стали заметными, его перестали к ней пускать и она страдала от разлуки. А вскоре после рождения в царской семье наследника он и вовсе был отослан подальше от двора – посланником сначала в Швецию, потом в Дрезден, «ибо, – по утверждению самой Екатерины, – он себя нескромно вел, а Мария Чоглокова… уже не была в силе его удержать…». Однако очевидно, что С. Салтыков не очень стремился скрывать свое отцовство, а этого по династическим соображениям допустить было нельзя… Возможно, именно поэтому все последующие годы своей жизни предполагаемый отец Павла Сергей Васильевич Салтыков провел вдали от России, при разных европейских дворах.