Как с гуся вода

Далеко не геройский прием неожиданно ждал меня и в тассовском парткоме. Тут дело было уже не в религии.

Секретарь важной организации с порога принялся орать на меня так, как никто ни до, ни после него в моей уже достаточно продолжительной жизни. Не помню, как точно квалифицировалось мое кошмарное нарушение партийной дисциплины, но, оказывается, находясь в антарктической экспедиции, я невольно превысил тот кандидатский срок, который по существовавшим правилам предшествовал непосредственному вступлению в ряды КПСС. Как я мог не нарушить заведенный порядок, находясь на Южном полюсе, понять было сложно. К тому же речь об этом по большому счету уже и не шла. Гневная тирада партийного босса была обращена не в прошлое, а в будущее. Мое будущее, которого, впрочем, по его словам, как такового, у меня уже не было!

Раздавленный мощью всемогущего аппарата в лице одного человека (вот ведь сила!), я внутренне готовился к самому худшему. Но на следующее утро вдруг (опять это «вдруг») увидел на тассовской информационной ленте список награжденных за участие в спасательной экспедиции. Рядом с фамилией Гусева стояло: «Медаль “За трудовую доблесть”».

Моя признанная на самом верху «доблесть», видимо, настолько плотно закрыла тему, что партбилет я получил уже через несколько дней, без шума и пыли. При торжественном вручении секретарь парткома пожелал другим будущим коммунистам пройти кандидатский срок… вот так же достойно, как Гусев.

Удивляюсь ли я после этого чему-то в нашей жизни?

Впрочем, партбилет пролежал у меня в кармане совсем недолго. 20 августа 1991 года, во второй день путча, мы вместе с моим коллегой по спортивной редакции Константином Клещевым положили когда-то заветные красные корочки на стол специально созванного по этому случаю собрания.

Любопытно, еще совсем недавно такой поступок поставил бы крест не только на нашей с Костей карьере, но и на многих жизненных планах наших ближайших родственников. Но тогда воспетый немецкой рок-группой «Скорпионз» ветер перемен уже сделал свое дело. На лицах товарищей по партии я увидел не ужас или сочувствие, а интерес и сомнение: «А может, и мне тоже…»

Сейчас жалею о своем поступке, но исключительно потому, что хотелось бы сохранить такой сувенир у себя в письменном столе. Рядом с другими памятными вещами. Просто как реликвию. И на фото забавно было бы посмотреть, вспоминая, какие требования предъявлялись к ушам и взгляду коммуниста (и то, и другое должно было быть «открытым»). И зарплату свою тогдашнюю увидеть: ведь членские взносы фиксировались исправно. Если вдруг кто-то обнаружит мой кровный в тассовских архивах, верните, пожалуйста.

Циничный читатель сейчас скажет: «Может, еще пригодится…»

Ну уж нет.