Екатерина Рождественская. «Я и Куба, вернее, Куба и я»

Пролетели 9900 километров из новогодней Москвы в самое лето, к пальмам вместо березок, в вечные плюс 25–30, к самым доброжелательным людям, которых я когда-либо встречала, в самый плохо развитый социализм, который я где-либо видела. Меня, собственно, это, все вместе взятое, и влекло так сильно.

Очень-очень мало стран оставалось на свете, куда так сильно тянуло. Скорее всего, даже не в страну, а в то конкретное время, в мое социалистическое детство, когда родители уже куролесили, молодые, талантливые, красивые. Когда отец собирал стадионы и читал стихи, а все 14 тысяч зрителей Лужников шептали за ним наизусть его строчки и подсказывали с места, если отец запинался. Когда машин было мало, а воздуха много, когда спокойно пилась вода из-под крана и была восхитительно вкусной, когда продукты, хоть и не всегда водились в магазинах, но были на удивление качественны и натуральны, и хлеб пах хлебом, а помидор – помидором. Когда многое важное и определяющее было бесплатным (образование и медицина) и мы этим сильно гордились. Да что говорить, когда все были в едином порыве, одни против всех, но держались, не сдавались и неуклонно шли вперед со своими пятилетками в четыре года.

Прямо на подлете к Гаване – большая выпуклость в воде, не доходит до поверхности, но сверху очень хорошо просматривается – «Подводная гора математиков» называется. Ничего страннее в таком словосочетании еще не встречала – за что всех математиков туда? Не так просчитали? Что случилось? В общем прилетела с немым вопросом, но ответить так и никто не смог.

Гавана хороша той милой неремонтированной простотой, жилой и очень уютной, куда хорошо приехать посмотреть, но никак не жить. Бывают города, о которых мечтаешь – вот, если бы… Гавана не из их числа. Вся облезлая, как драный кот, древняя, вечно ждущая капитального ремонта, разрытая и обваливающаяся, но очень настоящая, естественная, без прикрас. Вся человечья жизнь почти на улице – двери и окна настежь, смотри не хочу, а вся семья на ступеньках у дома: старухи с сигарами и стаканчиком рома, чумазые дети с мячом, просаленные мужики, ремонтирующие свои раритетные развалюхи, громкие мамашки, кормящие грудью своих чад – жизнь, как она есть.

Удивилась, что на Кубе культ Че Гевары, а вовсе не Фиделя, как мне казалось раньше. Повсюду граффити, рисунки, портреты, фуражки, открытки с изображением молодого лукавого красавца с чуть ленинским прищуром. Милые слуху лозунги: «Че – моральный гигант, который растет с каждым днем!», «Твой пример жив!»

Фиделя устали любить, зажился он, да и ожидания не оправдал. Че любить легко: романтик и вечно молодой революционер, погиб, не успев подпортить себе биографию и не дав шанс в себе разочароваться. Еще портреты Чавеса видела.

Первый выход в любой город, он всегда показательный. Только вышли на улицу, сразу подошли три милых белозубых гаванца (не вместе, а в разных районах города) и стали спрашивать, откуда приехали. Улыбки во весь рот, охота поговорить и предложить свои услуги – один таксист на старом ярко-красном Олдсмобиле, другой мальчик, заведующий полотенцами в бассейне дорогой гостиницы, третий просто прохожий. Все по-детски благожелательны и приветливы, а узнав, что я из Москвы, уважительно пожали мне руку, немного пожалели, что я из холодной северной, но очень любимой дружеской страны и стали меня приобнёмывать (новый глагол) и приглашать на фестиваль сальсы – не еды, а танца. Один подробно объяснил, что это и где, другой просто сказал, что очень рад меня видеть, а третий поймал такси и сам повез нас туда бронировать на вечер билеты. Ну как я в Гаване без сальсы? Никак, вы же понимаете! Мой младший сын геройски согласился меня сопровождать, хотя зудел, «куда ж тебя всё несет, почему спокойно посидеть не можешь…». Ну, стало быть, несет, на сальсу несет, я ж в первый раз на Кубе! Еще прохожий сказал, что сегодня один из немногих дней, когда в старом городе можно купить кооперативные сигары, именно те, что надо и по низкой цене. И вообще, забытое слово «кооператив» очень здесь в ходу. Оказывается, работникам сигарных фабрик положено по одной бесплатной сигаре в день, видимо, чтобы не сильно воровали. Но это уже была моя догадка. А так они вроде как их накапливают и раз-два в год могут продавать, если не выкурили сами. Ведь на зарплату не проживешь и все крутятся, как могут. Поэтому, вы не подумайте, стал меня уверять гаванец, он не спекулянт, а настоящий честный работник и продает исключительно свое кровное, а не ворованное! И надо пойти к нему домой, товар у него. Но я хоть и наивная, но вполне понятливая и опытная! Он аферист, но я же авантюристка! Как не пойти в гости к гаванскому спекулянту в бедный квартал? Где я еще такое увижу? Пошла! По поводу цены, конечно, наврал, но я с таким нескрываемым удовольствием бросилась в это приключение, зная, что облапошат, да и дядька сам, похоже, ни на шутку удивился моей решительности. Приехали в старую Гавану, где домам по 200–300 лет без ремонта. Узкая каменная лесенка вверх, маленький внутренний дворик с сохнущим ярким бельем и комната, размером с вместительный шкаф, в которой нас ждет еще один белозубый человек. На столе коробки с сигарами, такие, сякие, небольшой экскурс в историю – «Вот, понюхайте, – он вынул из шикарной коробки крутую длинную сигару и поднес к моему носу, – вот эти сигары курил Че Гевара, чувствуете, какой запах? Запах настоящего героя! А вот эти, дорогие и крепкие, это «Саиба», самые дорогие. Любимые Фиделя. Сейчас его уже здоровье подводит, но думаю, все равно покуривает, как кубинцу без сигар? Ну, понюхайте же, понюхайте!» – и ласково тыкал мне в нос разномастные горько-пряные сигары. Должна сказать, что Че и Фидель пахли совершенно по-разному, но оба очень революционно и свободно. Я выбрала запах обоих лидеров, чтобы дома вспоминать иногда, как пахнет свобода в целом.

Потом мы вернулись через дворик вниз и из маленьких окошек-бойниц нам ласково махали улыбчивые старушки, красивые в своей беззубости и загорелости и пританцовывающие под гремящую музыку верхней частью туловища. Они двигали руками так, будто закручивали большую лампочку в люстру круговым движением кисти, туда-сюда. Бабушки, видимо, бывшие Кармен с сигарной фабрики, скорее всего, прикрывают своих бизнес-внучков, которые тащат с производства коробками «Ромео и Джульетту» и «Монте Кристо» ненасытным и не всегда курящим, но алчным туристам вроде меня. Ведь лучший подарок с Кубы это, конечно же, сигары и ром! Тем более, что ничего другого совсем нет.

Позже на табачной ферме я разузнала все подробности, всё, что могла про сам процесс: с того времени, когда сочно-зеленые листья соберут до того момента, как сигару из этого табака можно будет закурить, проходит целых три года: сбор, сушка и двухлетняя ферментизация в огромных сушильнях. Зашла посмотреть, как они отдыхают, листья эти сигарные в «дышащих» ангарах с рыхлыми крышами из пальмовых листьев. Висят на деревянных перекладинах высоко под потолком, похожие на крупную бурую воблу или нет, скорее на спящих обкурившихся летучих мышей. А если закрыть глаза и не смотреть, то пахнет в этих сушильнях не совсем сигарами, там стойко держится терпкий, чуть горьковатый запах усредненного богатого мужчины. Видимо, у меня эти ароматы вызвали именно такие ассоциации.

Высокий кубинец в настоящей американской ковбойской шляпе, похожий на скромного и гордого Чингачгука, показал, как сигары скручивают: она вся состоит из каких-то частей – есть, оказывается, сердцевина сигары, какие-то замки, ключи, как он называл, все очень сердито и по-мужски. А я-то думала, что настоящие сигары крутят на смуглых бедрах мулаток…

Одна из самых главных достопримечательностей Кубы – передвижная, машинный парк. Это правда было для меня шоком: машины 50-х годов, почти все американские, оставшиеся и законсервировавшиеся с дореволюционного времени, очень яркие и разноцветные, практически все музейные, не просто стоят где-то у обочин, а ездят, довольно быстро, иногда выдавая клубы черного едкого дыма (несварение, похоже, из-за возраста…). Наши «жигуленки», «Волги», «Победы» тоже ходят в определенном количестве, юрко и прытко, хотя многие отяжелели от количества намазюканной на них краски. Встречались даже и членовозки – помните, такие, для катания членов Политбюро? Видимо, в один из давних приездов нашей верховной власти на остров свободы, произошел обмен, хотя слово «гешефт» подходит лучше и длинные черные машинки остались здесь навечно. Судя по сохранности машин, самая востребованная профессия на Кубе – это, скорее всего, автомеханик. Надо быть виртуозами, чтобы держать на ходу автомобили, многим из которых за 50–60 лет. Но все равно, очень привычная картина на кубинских дорогах – стоящие на обочинах ретро-машины с поднятым капотом и дымящим мотором. А так, вне столицы передвижение, в основном, на лошадках, худеньких, грустненьких; на повозках, больших и маленьких; на ретро-грузовиках, переделанных под автобусы; просто на автобусах; на мулах где-то совсем в глубинке; пешком, если не очень далеко и на старинных автомобилях в райцентах – всё очень патриархально и разнообразно.

Транспорта совсем немного и его очень не хватает. Поэтому народу у дорог толпы, люди стоят в надежде, что их подвезут. Но надежда должна быть подкреплена наличными, которые надо продемонстрировать. Поэтому машущих деньгами кубинцев по дороге немерено, что выглядит очень забавно.

В первый же день несколько часов провела на набережной, не в силах оторваться от потока машин. Особо буйный восторг вызывал цвет автомобилей, совершенно несовременный, похожий, скорее, на яркие детские игрушки, как если бы все эти бибики принадлежали каким-нибудь реальным Барби и Кену, очень в их вкусе: розовые, голубые, красные, зеленые, сиреневые с отливом, двух-трехцветные, любые, но непременно, яркие. Двух одинаковых машин в Гаване, наверное нет. И очень мало черных. Видимо, кроме наших членовозок.

Я приценивалась, старые машины стоят от 5 до 15 тысяч куков, то есть, 5–15 тысяч евро. С валютой неразбериха: есть валюта – куки – вроде как для иностранцев, есть деньги для местных – песо. Две параллельные жизни в одной отдельно взятой стране. Средняя зарплата на Кубе – 15–20 куков в месяц, это чтобы нам было понятно, а так выплачивается в песо. Как же тогда средний кубинец может купить такую дорогущую машину?

С частной собственностью дело обстоит плоховато, но она есть. Частный бизнес может быть только дома: парикмахерский салон у себя устроить, ресторанчик открыть или квартиру сдать.

Основные продукты продают по карточкам, чтобы еды хватало на всех. Цены скорее, символические, чем реальные. Того, что продается по карточкам, конечно, не хватает, необходимо докупать. Как может хватить 5 положенных по правилам яиц в месяц? Никак. Остальное покупайте в магазине, если товар завезут.

С рождением ребенка матери выдается специальная продуктовая книжка на нового члена семьи. Со смертью кого-то из семьи она должна сразу сдаваться. Хотя можно скрыть эту информацию и еще месяц-два попользоваться карточками мертвых душ.

Эта карточная система была введена на Кубе еще в 60-х годах и существует до сих пор. Помним, проходили, но довольно быстро. По карточкам покупаются основные продукты: по 3 кг риса в месяц, по 3 кг сахара, хлеб, кофе, молоко, немного и только детям до 7 лет, растительное масло, фасоль, рыба, куры, яйца, по 5 штук в месяц, пожилым людям по карточкам продаются сигареты. С говядиной на Кубе беда – ее нет. То есть, она есть, я сама ее видела, как она паслась под пальмами, но ее в народе не едят, потому что ее катастрофически не хватает. Соседи могут стукнуть в соответствующие органы, если унюхают волшебный запах жаркого из говядины, доносящийся из квартиры напротив. В ресторанах одно блюдо из говядины должно быть обязательно, а так это мясо не для домашнего употребления. Сам Фидель сказал, что мясо вредно для здоровья, оно положено только беременным и детям, а остальным всего по 300 грамм в квартал. Что практичного на всю семью можно раз в три месяца приготовить из такого ничтожного количества, не представляю. Сварить суп? Сделать фарш с макаронами? Что? Или положить в морозильник до следующих 300 грамм, чтобы как следует наесться раз в полгода?

Иногда передовики производства, а в основном это сборщики сахарного тростника, получают премию – провести бесплатно день в гостинице, скажем, в «Гавана Либре». Вместе с женой, конечно! Отдохнуть, помыться хорошим гостиничным шампунем и даже намазать волосы бальзамом, походить по номеру в длинном махровом халате, посмотреть какой-нибудь американский фильм, а потом торжественно съесть стейк в ресторане рядом с лобби, смакуя каждый кусочек и запивая красным чилийским. Вот, праздник, так праздник! А раньше, если ударник соцтруда добился очень высоких результатов, ему даже разрешалось купить наши «Жигули» или «Москвичок» без очереди и со скидкой.

С едой на Кубе просто беда. Так невкусно я не ела еще нигде. Пыталась хоть как-то себе такое объяснить. Остров рабов, где всегда довольствовались малым, пожевал тростник и пошел дальше в поле махать мачете? Жарой и невозможностью сохранить продукты? Плохоразвитым застойным социализмом? Но ведь что-то же есть, так почему это «что-то» нельзя приготовить вкусно? Тем более, место такое благодатное! Я проехала по всей Кубе с востока на запад (севера и юга здесь, практически, нет, остров вытянут по меридиану), видела тростниковые, рисовые и кукурузные поля до горизонта, огромные банановые хозяйства, шикарные рощи кокосовых пальм, манговые сады, где под деревьями привязаны свиньи и жрут то, что падает с веток, и свинина-то на такой монодиете уже получается слегка промаринованная, с изыском. Куры бегают под колесами на самообеспечении, барашки то там, то здесь, козы. Море-океан, в конце концов, с рыбами и лобстерами! Можно же из этого «скромного» тропического перечня продуктов приготовить что-то вкусное, а? Так нет – куриная грудка засушенная до прозрачности и политая соленой коричневой жижей, рыба – некий стейк неопределенного ихтиозавра под белым мучным соусом – бррррр, или удивительные горячие ассорти – свинина с рыбой, разделенные стыдливой горкой риса, или втроем – свинина-курица-рыба. Из говядины делают что-то для беззубых, называется в переводе с испанского «рванье»: мясо отваривается, затем вручную разбирается на волокна, еще чуть тушится с соусом и подается с рисом, перемешанным с черной фасолью. С курицей плохо – здесь, в основном, огромные ножки Буша, и их просто отваривают. Заказала лобстера, их тут пруд пруди. Жесткий, несъедобный, но с красивым панцирем. Местные вообще лобстеров не едят, не положено, как и говядину.

В общем, в кубинской кухне, к моему большому сожалению, ни выдумки, ни фантазии, ни-че-го.

Пошла на рынок, это же лицо города. В основном, овощи, не изобилие, нет, огурцы размером с ногу взрослого мужика, мелкие розовые помидоры, батат, зелень, луки всех мастей. Удивил мясной ряд: совсем крошечный, на четыре продавца и мясо, почерневшее от солнца, не то уже тухлое, не то вяленое, но явно несъедобное, подвешенное, как преступник, на всеобщее обозрение и обсаженное мухами. И вдруг, посреди этого адского прилавка – громадная, довольно пожилая палка любительской колбасы, в синеву, сочащаяся каплями жирного желтоватого пота и источающая стойкий резиновый запах. Из фруктов – мелкие, позеленевшие от злости мандарины и сладкая черемойя, похожая своей шкуркой на броненосца. Ну и специи, не изобилие, но есть. Молочных и кисломолочных продуктов не существует в принципе. Рыбы вообще никакой (хотя слышно, как плещутся Атлантика и Карибское море).

Вот и весь рынок.

Когда поехали в Баракоа, столицу какао – чтобы быть географически точной, это жопа мира, на Кубе даже есть поговорка: Баракоа – это место-ку-да-никому-не-по-пути, так вот, познакомились с кукуручей. Сладость, непривычно для Кубы вкусная, на основе кокосовой стружки, апельсиновой цедры и меда. Напросились к кубинке, которая их продает. Если я скажу, что у нее двухкомнатная квартира на первой линии, это будет чистая правда: прямо на дороге – калитка, и идущая, нет не идущая, а падающая со склона глиняная отвесная тропинка (я представила, как по ней в дождь-то!), и внизу землянка: четыре столба да крыша. В кухне что-то варится в черной кастрюле, а девочка сторожит. Запасы – зеленые бананы, лук, кокосы и старые стоптанные тапки. Тетка, необъятная, обвешанная своей доморощенной продукцией, показывает, как делаются рожки кукуручи: трется кокос, варится с медом и цедрой, загущается, выпаривается и этой массой наполняются рожки из пальмовых листьев. Совсем не баунти, намного вкуснее. Дала девчушке, ее дочке, яблоко и московские конфетки, та засветилась, заулыбалась, сладости спрятала, это знакомое, и стала жадно внюхиваться в яблоко – пахнет приятно, что это, спрашивает. Откуси, говорю, попробуй. Нет, я маме отдам, спасибо.

Хорошо бы суп из него не сварили.

Небольшое отступление про женские попы.

Женщины на Кубе, такие же как и машины – невообразимо броские, яркие, улыбчивые, с отдельно идущим за ними багажником. Эти знаменитые латиноамериканские попы – зависть всех европеек, о чем, конечно, умалчивается, но подсознательно думается и даже негодуется: одним все, а другим просто растекающийся по телу жир и неровно застревающий в тупиковых отсеках. Эти попы, на самом деле, идут отдельно за хозяйкой на почтительном расстоянии, я наблюдала, и женщины их по-особому несут, с какой-то природной гордостью, зная, что это не только их личное достояние, а достояние всей республики. Грудь при этом может быть плоской или почти отсутствовать, но это не так важно, живот может быть по всему телу, тоже не беда, но посмотрите на красотку в профиль, есть весомая компенсация! Я узнавала, знающие люди говорят, что эта восхитительная анатомическая конструкция держится и поддерживается за счет системы питания – латиноамериканки едят, в основном, углеводы. Но я бы не стала проводить такие опасные эксперименты в наших северных жиреющих широтах.

В Латинской Америке женские попы называются «бум-бум», вот такое говорящее название, напоминающее звук тугого барабана, по которому ударяют что есть мочи, но любя – бум! бум! В Латинской Америке говорят, что не стыдно быть бедным, а стыдно быть толстым, неухоженным и опустившимся. И еще говорят, что лучшее наследие капитализма – это мулатка и кока-кола.

Возраст женщины исчисляется совершенно непривычно – по времени, проведенному на пляже. Так и узнают возраст: «Сколько лет Кончитта провела на пляже?», «У Розалинды 70 лет пляжа, а выглядит, будто была там всего 40!» И все в том же духе. Представляю, если бы так спрашивали, скажем, о москвичках, не позволяющих себе по разным причинам часто бывать на юге: «Сколько лет Зинаида Степановна прозагорала? О, целых пять? А она уже давно на пенсии?»

Раньше, лет десять назад, все, ну почти поголовно все кубинские женщины днем ходили в бигуди, причем, в огромных, размером с чашку, голова увеличивалась до невозможности, и это совершенно не считалось чем-то неприличным. Просто женщина готовилась к вечернему выходу. Неприличным считалось, если она выходила в люди без праздничной прически. Сейчас такого почти не встретишь, хотя я видела одну красотку. Думаю, работу среди кубинок проводят родственники, которые вырвались в Штаты или еще куда заграницу и смотрят, как ведут себя женщины там, и потом рассказывают на родине.

Самый главный женский праздник на Кубе, знаете, какой? Нет, не восьмое марта. И не день свадьбы. И не просто день рождения, а конкретный день рождения – пятнадцатилетие. В этот день девушка наряжается в самое красивое и в сопровождении родных идет к фотографу, чтобы было все по-настоящему, уже по-взрослому, профессиональная фотосессия на пятнадцатилетие, самый красивый возраст. И висит потом эта фотография всю жизнь на видном месте, дети, а потом внуки смотрят и гордятся – вот как мы на эту красотку похожи! И еще одна кубинская поговорка об очень некрасивой женщине: «ей никогда не было пятнадцати лет».

Еще, я заметила, есть какая-то система уличных отношений, заинтересованности, легкий флирт, который приятен обеим сторонам. Оказывается, этому есть даже свое название – пиропо. Начинается заигрывание с противного звука, который издает мужчина – обычно так подзывают какую-нибудь живность – фррррр или псссыть, или еще что-то милое в том же духе. Когда ты оборачиваешься, а я обернулась на звук, решив, что отгоняют собаку и мне надо посторониться, но нет, мужичонка, увидев, что я профессионально обернулась, моментально спросил, есть ли у меня муж и, не дождавшись ответа, позвал замуж. Ну вот это шикарное «пссссытть» меня просто сразило! «Пссыть» и замуж! Логично. Иногда после «пссыть» следуют риторические вопросы: «А конфетки разве умеют ходить, сладкая моя? Ты уж не ходи под солнцем, а то растаешь!», «Синьора! Хотя бы подарите мне улыбку, а то неприступны, как гранитная набережная в Гаване!», «Если бы твое тело было тюрьмой, а руки – цепями, какое это прекрасное место, чтобы отбывать здесь свой срок!». Ну и всякое такое в том же духе. За черту обычно не переходят, пошлости не говорят, просто изощряются в остроумии и комплиментах, постоянно держа кубинок в тонусе.

А так самое расхожее обращение на Кубе – «амиго, амига!» – друг, подруга.

«Амига, хочешь, я угощу тебя мохито?»

Куба – родина нескольких шикарных коктейлей. Оно и понятно: море, солнце, красотки, сидишь у бара, не сухой же ром опрокидывать стопку за стопкой до полусмерти, надо процесс этот удлинить, да и даму своим напитком заинтересовать. Первая мысль, думаю, была какая? Правильно, охладиться, ведь летом под 40. Для этого нужно много льда, обязательно растолкать мяту, залить это шипучей содовой, кинуть дольку лайма с коричневым сахаром и для настроения добавить белого рома. Что это? Мохито, который подается в любом уголке мира. Где придумано? На Кубе! И жизнь уже кажется совсем другой, с мохито-то! Уже одно ощущение высокого стакана в руке, в котором лед с мятой, снижает температуру окружающей среды вокруг, доводя ее до приятной.

А «Дайкири»? Настоящий, из «Флоридиты», где его любил пить Хемингуэй? Кубинский вариант обязательно с клубникой: колотый лед, белый ром, клубничный ликер, сок лайма, да все это в блендере, да потом все это в себя! Ах! В кафе это приходят только за хемингуэевским Дайкири. А сам Хэм, весь бронзовый, стоит на своем любимом месте у бара и на всех посматривает, улыбаясь своей вечной бронзовой улыбкой. Меня тоже видел с дайкири, честно говорю!

Еще «Куба Либре» – без этого ни шагу! Это просто ром, залитый колой и лед. Вкус очень кубинский, колоритный, свободный, освежающий и зовущий на подвиги.

«Пина Колада» – коктейль совсем женский, сладкий, мягкий, нежный, чуть волнующий. По-испански это значит процеженный сок ананаса. Но по мере процежевания туда был обязательно добавлен ром и кокосовые взбитые сливки. По мне, так это, скорее, десерт, а не коктейль, слишком сладко.

А в основе всего этого безобразия – ром! Мне нравится объяснение одного из возможных происхождений этого названия: большой шум, гам и неразбериха! Еще бы, выпил рома – и шумная жизнь начинается! Хотя к рому я всегда относилась с подозрением. Не моё это – «йо-хо-хо и бутылка рома». И йо-хо-хо меня тоже всегда смущало – что это, боюсь спросить?

Сам лично ром – это настоящий карибский крепкий напиток на основе сахарного тростника, там все сбраживается, перегоняется, выдерживается в дубовых бочках и получается тростниковая водка (по-нашему, по-простому), которая чем старше, тем темнее. Чем ром светлее и юнее, тем он коктейльнее, с возрастом (рома, а не потребителя), начинает питься в чистом виде. Самые известные – «Havana Club» и «Bacardi». А так, чисто пиратский напиток! Знаю, чем пираты Карибского моря больше всего любили закусывать ром – долькой апельсина, сдобренного корицей. Очень неплохой был у пиратов вкус! Еще пили с кофе и горячим шоколадом. И с огромной толстой сигарой в зубах, разумеется. Очень советую попробовать такой горячий коктейль на основе рома: очень крепкий черный чай с сахаром и лимоном и ром – шикарно! Особенно хорош холодным зимним вечером.

И еще немного из истории рома и пиратов. Поскольку от рома на жаре пираты быстро дурели и могли по пьяни зашибить своих, то пиратские начальники приказали им ром в чистом виде не пить, а хоть водой разбавлять, ладно, ребят? Ром с водой стали называть грог. Но невкусно это, пробовала. Пиратская мысль по улучшению жизни работала быстро: воду стали смешивать с любым цитрусовым соком с добавлением мускатного ореха и корицы. Жизнь заметно улучшилась. Рецепт старинный, пиратский, попробуйте.

А самым престижным в золотую эру пиратов был Ромфастиан, та еще гадость, на мой вкус: смесь джина, пива, хереса, корицы, сахара, мускатного ореха и, внимание! – сырых яиц! Подавался пиратикам в горячем виде полуобнаженными красотками-мулатками. Горячий вид, думаю, был не только у рома, но и у всех перечисленных.

Тринидад и Идио

Всё просто: Тринидад (Троица по-испански) – это очаровательный разноцветный городок на Кубе, Идио – имя хозяйки, у которой я жила два дня с сыном.

Тринидад одноэтажный, цветастый, патриархальный и очень обаятельный. О том, чтоб его забыть, не может быть и речи. Домики идут непрерывно, одной стеной. Поэтому любая улица это просто одна длинная стена с дверями, но каждый хозяин красит свой кусочек жилья в любимый цвет – синий, так уххх, самый синий в мире, зеленый, так не стесняясь никого, желтый, так чтоб солнцу подстать, розовый, так самый противный, какой есть! Все двери в этой длиннющей уличной стене всегда открыты и жизнь совершенно на виду. Идешь и смотришь краем глаза на донов Педро и Розалинд, как на участников разноцветного сериала: в синем доме черный старик, стакан и остатки рома. Старик мерно качается на качалке в такт своим неторопливым мыслям, глядя перед собой. Рядом с ним кошка, черная, как и сам хозяин. Около красного дома – девочка с воздушным шариком во рту, то сдувает, то надувает. Шарик красный, с белым крестом. В зеленом кудахчут зрелые тетки в бигудях (я знаю, что «в бигуди», но эти – «в бигудях»!), кудахчет о своем и телевизор, но теткам это совсем неинтересно. Кто-то сидит на ступеньках, кто-то смотрит в окошко, ведь на улице все равно самая важная местная информация. И запахи, из каждой двери пахнет по-своему, идешь по узкому тротуару, касаясь плечом стены и нанизываешь, как парфюмер, запах за запахом: здесь жареный лук, много лука, на пол квартала хватило бы, а вот воняет стойкой кошатиной, въевшейся даже в стены, и пропитавшей соседние дома, там стиральный порошок, аромат свежего белья и солнца, зато через несколько шагов целый букет человеческих запахов, и главный – страсти, свежеиспеченной, еще не выветрившейся, страсти в ритме сальсы, как и все здесь вокруг. А чуть дальше, из белой двери, просто тянет одиночеством.

В городе есть старые площади и храмы, галерейки с картинами местных Дали, но это всё в плюс к простым городским улицам, они и есть душа города.

Мы жили в желтом домике, у милой хозяюшки со странным именем Идио. Было боязно селиться в дом кубинца, честно. У нас же свои представления о прекрасном. Оказалось, что наши представления недалеки друг от друга. Дверь с улицы – это вход в другую жизнь, о которой живущий в гостинице европеец не имеет представления. Большая гостиная с кухонным прилавком и массивными колониальными креслами; внутренний дворик под открытым небом, посреди которого стол из цельного ствола, с патиной и трещинами; кованые перила, желтые радостные стены и множество муравейных комнатушек, но каждая с удобствами. Все чисто, с местным колоритом и потугами на вкус.

Идио мила, улыбчива, приветлива и услужлива, интересуется сыном, сравнивает его со своим, знакомит с длинноногой подростковой дочкой в пионерском галстуке. Все время ведет записи: что куплено, сколько трачено, кто приехал, кто уехал, список нужных продуктов – всё с точностью должно быть запротоколировано. Ведет дом и надстраивает второй этаж, все время в гостиной, как часовой на посту. Дом, скорее, зажиточный по местным меркам, к кофе подали молоко и угостили хлебом, как пирожным. Спросила, что мы хотим на ужин – курицу, рыбу или мясо. Выбрали курицу в надежде на местную, но из морозильника были вынуты американские ляжки мутанта, не ножки Буша, а динозаврины мясистые мослы, которые заняли весь огромный прилавок. Потом Идио с силой запихнула их в скороварку и оставила томиться.

Через два дня мы обнимались, прощаясь, одаривали друг друга подарками и клялись в вечной любви и дружбе. И это не просто слова, я, правда, буду вспоминать Идио из Тринидада.

Вообще, кубинцы величавы и одновременно игривы, неторопливы и улыбчивы, а к нам – стойкое хорошее отношение, что по нынешним временам редко. Всех красиво зовут, как героев сериала: Розалинда, Хосе, дон Мигель и просто Мария. Но сериал довольно бедный. Очень бедный.

Сделала на Кубе впервые:

• Выпила ром, который всегда презирала, «Дайкири», «Пина Коладу», «Кубу либре», «Кончанчару». До Кубы коктейли вообще не пила.

• Попробовала тростниковый сок. Слишком сладко, но очень сочно.

• Попробовала тостоны, жареные зеленые бананы. Фу.

• Прокатилась верхом на быке зебу. Мягко и медленно.

• Послушала настоящую сальсу и увидела, как ее танцуют: «Это элементарно! Вы просто должны получать удовольствие от движений!»

• Купила из-под полы сигары дома у спекулянта.

• Была на обряде сантерии – местном религиозном празднике. Увидела священника в состоянии транса. Увидела жертвоприношение.

• Попробовала тапиоку.

• Увидела грифов в природе.

• Была на табачной плантации.

• Была на плантации какао, ела очень вкусный фрукт какао, чем-то напоминающий мангостан с ананасом. Ела очень невкусные жареные зерна какао, абсолютно не похожие на шоколад.

• Видела хлебное дерево.

• Видела полчища раков-отшельников на почти необитаемом острове. Милые.

• Впервые в жизни села за гончарный круг! Невероятные ощущения!

• Была в доме, где 20 лет прожил Хемингуэй. Сильно. (см. фото 90)

Фото 90…Купила из-под полы сигары дома у спекулянта