«Глаза боятся — руки делают»
«Глаза боятся — руки делают»
Идея проведения первого в истории Беларуси референдума, вероятно, пришла Лукашенко в голову сразу после доклада Сергея Антончика. При всей его «самостоятельности» здесь отчетливо просматривались «козни» БНФ, активистом которого он был и оставался.
А поскольку именно в Народном фронте Лукашенко видел главную угрозу потенциально возможной смуты, ему нужно было покончить с политическим влиянием БНФ раз и навсегда. Сделать это можно было, лишь рубанув ростки смуты под корень, отняв у «противника» его главные завоевания.
«Завоеваний» у БНФ было всего два — принятие в государстве исторической белорусской символики и признание белорусского языка государственным. Это и следовало отнять, причем именно на референдуме, продемонстрировав еще раз, что «народ» поддерживает не оппозицию, а его, Лукашенко.
Поэтому, когда 16 марта 1995 года большая группа депутатов Верховного Совета (соответствующим образом «подготовленных» главой Администрации Леонидом Синицыным) обратилась к президенту с предложением провести референдум о новой символике и придании русскому языку статуса государственного, эта «инициатива» была горячо принята и поддержана Лукашенко.
Лучшего повода для драки с оппозицией придумать было нельзя. Тем более что «за компанию» можно было поставить и вопрос о поддержке народом внешнеполитического и экономического курса главы государства.
Оставалось придумать новый герб и флаг — взамен древней белорусской «Пагоні»182 и бело-красно-белого стяга. «Соцзаказ» на разработку «новой» символики определялся так: «Общество было в большинстве своем ориентировано на старый флаг и герб», — вспоминает Синицын.
«Старый» — в данном контексте читай: «советский». С флагом поступили просто: убрали с былого флага БССР серп и молот да слегка обновили начертание орнамента. С гербом, конечно, сложнее. Но, как говорится, глаза боятся, руки делают. Леонид Синицын:
«Сел и нарисовал. Хоть я и не художник. А потом уже художник оформил все в красках… Устроили своего рода конкурс. Кто-то приносил с аистом, кто-то еще что-то приносил, не помню. Но когда выставили все, Лукашенко принял мои эскизы за основные: "Вот это — наше". Поэтому от авторства мне тут никуда не деться». Вспоминает Валентин Голубев:
«Синицын рассказывал мне, как они "сварганили" герб. У Владыки Филарета183 был день рождения, президента с командой он в обед пригласил к себе. Когда пришли оттуда, настроение приподнятое, выпили там немножко, посадили компьютерщиков:
— Ну, как будем делать герб?
— А давай возьмем за основу герб Советского Союза или Беларусской ССР.
Взяли — раз, поменяли, это убрали, почистили, сделали. И вот такой герб. И мне показали, что получилось. Я говорю:
— Не может быть такого герба.
— Может. И принят он будет, и вынесем мы его на референдум.
Явная кустарность вынесенных на всенародное утверждение наших главных государственных символов многих до сих пор коробит. И непонятная «дыра» с контурами Беларуси над земным шаром, и красный (наверху) с зеленым (внизу) флаг, вскоре прозванный острословами «закатом над болотом». Но оставим это…
Дело ведь не в геральдике. Потому что если вспомнить, зачем вообще нужно было менять символику, то понятно, что чем она хуже получилась, чем больший протест вызывала, тем лучше. Ведь ее замена была лишь провоцирующим выпадом, причем только одним — в комбинации сразу из нескольких ударов.