«Служите и лижите!»

«Служите и лижите!»

Первыми помощниками в делах «обожествления» всегда были литераторы-борзописцы, готовые воспеть народного кумира.

Говорит публицист Евгений Будинас: «Удивительно, что Лукашенко не понадобилась поддержка писателей. Хотя бы тех из них, кто в "совковые" времена пресмыкался даже перед абсолютными уродцами во власти, унижался, прогибался — ради минутных благ, госпремий, престижных квартир. И власть чаще всего шла им навстречу. Вожди советского строя искренне верили, что найти общий язык с писателями для них все-таки важно. А Лукашенко сразу продемонстрировал, что готов и может обойтись без них».

На самом деле Лукашенко не то чтобы не хотел, он просто не мог найти общий язык с писателями, которых он не понимал, да и не знал. Зато он сразу понял, что в споре с тем же Белорусским народным фронтом писатели поддерживают не его, а БНФ. За белорусский язык сражаются, национальную символику требуют вернуть и сдаваться не собираются.

Не остался незамеченным и откровенный скептицизм писателей, вообще интеллигенции относительно его деяний. Скептики — те, кто не верит и не хочет верить в истинную ценность достигнутого — всегда помеха. А поскольку чаще всего скептиком является интеллигент, то закономерно, что «творческие личности» сразу оказалась в списке тех, с кем следовало «разобраться».

Разобраться означает или повернуть в свою сторону и использовать, или уничтожить. Или хотя бы сломать, заставив признать свою ничтожность.

«У него торгашеский подход к интеллигенции: служите мне — я буду платить. Он же прямо известным писателям говорил:

— Или вы работаете на государство и на меня — и тогда у вас будут журналы, будут высокие гонорары, тогда за каждый печатный лист вы будете получать, как в старое время. Тогда будут почетные звания, сохранится собственность, будут дотации вашему дому творчества "Ислочь". Получалось так: служите — тогда да, не будете — пеняйте на себя, но жизнь вам медом не покажется!»296.

Но «служить» соглашались далеко не все. Поэтому для начала у Союза писателей отняли здание Дома литераторов, еще со времен Машерова находившееся в собственности Литфонда.

Казалось бы, подействовало. Председателем Союза был избран поэт Владимир Некляев, заявивший о своей готовности искать компромисс с властью и сразу получивший из рук Лукашенко госпремию. Но для Лукашенко малейший компромисс — это уступка, а любая уступка означает поражение. Попытка Некляева найти общий язык с властью привела к тому, что в какой-то момент друзья «из органов» вдруг сообщили, что против него как редактора литературного журнала фабрикуется уголовное дело. Поэт, никогда не слывший нонконформистом и честно отрабатывавший все свои премии (самому Брежневу с трибуны стихи читал!), с громким скандалом в оппозиционной прессе вынужденно эмигрировал297.

Желание сломать «упрямых писак» и подчинить их себе любой ценой проявилось даже в трагические минуты похорон всемирно известного народного писателя Беларуси Василя Быкова. После того, как близкие накрыли гроб с телом Быкова опальным бело-красно-белым флагом, представители власти во главе с министром культуры, как по команде, покинули церемонию (наверняка по команде: что у нас без команды делается?). А в отместку за непослушание правительственная комиссия не предоставила обещанные автобусы, чтобы довезти до кладбища ветеранов войны, и старики были вынуждены пройти в многотысячной траурной процессии несколько километров — до самого кладбища.

Лукашенко на траурной церемонии демонстративно не присутствовал, но нет сомнений, что идея «отмщения» принадлежала именно ему.

Наконец, поскольку главным средством самовыражения писателя всегда было слово, у Союза писателей отняли литературно-художественные журналы и газету. Их без согласия учредителя объединили в холдинг при Министерстве информации, а директором холдинга назначили коммунистического ортодокса депутата Сергея Кастяна, не имевшего никакого отношения ни к литературе, ни к издательскому делу.