Акт отчаяния
Акт отчаяния
Новая символика и двуязычие должны были спровоцировать Зенона Позняка и его команду на решительные действия. Ведь у них на глазах людям предлагали отказаться от самого святого — воплощенной в «Пагоне» и бело-красно-белом флаге многовековой истории борьбы и страданий белорусского народа. Отказаться от признания единственным государственным белорусского языка значило обречь его на медленное и тягостное умирание. Чтобы не допустить этого — и здесь Лукашенко рассчитал все правильно, — БНФ готов был к любой форме протеста. Валентин Голубев рассказывает:
«Когда стало ясно, что 12 апреля все-таки будет принято решение о проведении референдума, мы собрались в комнате 367 в здании Верховного Совета, которая была отдана оппозиции. Мы были готовы на любые радикальные действия, но не знали, что делать».
Радикализм был закономерен: Зенон Позняк и его соратники понимали, что люди, менее четырех лет назад получившие в качестве государственной историческую символику, сегодня могут легко согласиться с ее отменой. Ведь для большинства ничто с этими символами не было связано. Два века белорусов лишали исторической памяти, и референдум символизировал победу беспамятства над Историей. Использовать это было подлостью, но Лукашенко перед ней не остановился: он явно руководствовался в этот момент не нравственными, а политическими соображениями. Поэтому горстка интеллигентов-бэнээфовцев с депутатскими мандатами ощущала себя — и была на самом деле! — последними солдатами белорусской истории. Ценой собственной жизни они готовы были предотвратить референдум — лишь бы остальные поняли, от чего им предлагают отказаться.
Так появилась идея голодовки.
«Ночью ко мне приехали Позняк и Антончик, — вспоминает Валентин Голубев. — Мы сидели на кухне и думали, что делать. И решили начать голодовку. Это был акт отчаяния. Договорились, что приходим заранее, предупреждаем оппозицию и сочувствующих депутатов, чтобы поддержали то, что мы будем делать. Если могут».
Одиннадцатого апреля 1995 года Верховный Совет приступил к обсуждению вопроса об инициированном Лукашенко референдуме. В бюллетене было сформулировано четыре вопроса: о смене государственных герба и флага в соответствии с представленными президентом эскизами, о придании статуса государственного русскому языку, о поддержке курса президента на экономическую интеграцию с Россией и о возможности роспуска Верховного Совета в случае грубого нарушения им Конституции. Решено было, что по первым трем вопросам итоги голосования будут носить обязательный характер, а по четвертому консультативный184.
Осталось назначить лишь дату. И тогда оппозиция начинает действовать.
«Встал Позняк и объявил, что мы в знак протеста против принятия решения о референдуме объявляем бессрочную голодовку в зале заседаний. Это был, конечно, шок. Верховный Совет сразу отказался рассматривать предложение о референдуме. Многие подумали: значит, что-то не так с референдумом, если уж мы пошли на такую чрезвычайную меру. Депутаты подходили к нам и высказывали поддержку. Стало понятно, что Верховный Совет может вообще отменить референдум»185.
Оппозиция демонстрировала свою моральную силу, и это превращало ее в центр политического притяжения.
Разумеется, отношение депутатов было далеко не однозначное. «У одних в зале это вызвало стресс, другие смотрели на нас со стороны, как на какой-то спектакль. У многих начинался озноб от ожидания, чем же все закончится. И все понимали, что просто так нас не оставят»186.