Читайте также
Глава 9
Почему наши разведчики боятся своих
За разведчиками следят! Причем не только иностранные контрразведчики, но и свои. Допущенный к государственным тайным и оттого автоматически попадающий под подозрение своего же родного КГБ, разведчик оказывается меж двух огней
Привыкшие к бассейну боятся океана[34]
Виктор Конецкий — офицер, в чьих устах старинное «честь имею» не формальность. Виктор Конецкий — писатель, чья репутация не омрачена приспособленчеством и компромиссами. Он известен мрачным взглядом на вещи и морскими солеными
"Знаю, знаю — в доме каменном…"
Знаю, знаю — в доме каменном
Судят, рядят, говорят
О душе моей о пламенной,
Заточить ее хотят.
За страдание за правое,
За неписаных друзей
Мне окно присудят ржавое,
Часового у
"Не знаю, не знаю, живу — и не знаю…"
Не знаю, не знаю, живу — и не знаю,
когда же успею, когда запою
в средине лазурную, черную с края,
заветную, лучшую песню мою.
Такую желанную всеми, такую
еще неизвестную спела бы я,
чтоб люди на землю упали, тоскуя,
а встали с земли —
«Будет час – я знаю это!…»
Будет час – я знаю это! —
Как ревниво не таи,
Обнажатся для поэта
Бедра смуглые твои.
Всем вам девушкам и женам
Предназначено упасть,
Если ветром напряженным
Вас коснется наша страсть.
И тебе придется тоже,
Скромность милую храня,
На свое
«А я не знаю, где она…»
А я не знаю, где она,
Та золотая середина,
Которая для всех едина
И потому всегда верна.
Мне только крайности нужны!
Не закричу, не буду плакать,
Когда я буду в пропасть падать
Из поднебесной вышины.
Я эти крайности свяжу
Своим, как ливень, зыбким
«Глаза боятся — руки делают»
Идея проведения первого в истории Беларуси референдума, вероятно, пришла Лукашенко в голову сразу после доклада Сергея Антончика. При всей его «самостоятельности» здесь отчетливо просматривались «козни» БНФ, активистом которого он был и
«Волхвы не боятся могучих владык…»[44]
2 февраля 1818 года вышли в свет первые восемь томов «Истории государства российского» Карамзина. В те дни Пушкин болел и, лежа в постели, прочитал их «с жадностью и вниманием».«Появление сей книги, – записал он, – (как и быть надлежало)
«Его я знаю хорошо»
– Какой Сталин был в общении?– Простой, очень, очень хороший, компанейский человек. Был хороший товарищ. Его я знаю хорошо.– Шампанское любил?– Да, он шампанское любил. Это его любимое вино. Он с шампанского начинал…– Какие вина вы со Сталиным пили?
«Я знаю, что это — ты…»
Поэт — а слово долго не стареет —
Сказал: «Россия, Лета, Лорелея…»
Россия — это ты, и Лета, где мечты.
Но Лорелея — нет! Ты — это ты!
В. Высоцкий
Дома она пристально, с неосознанной и невнятной ревностью сравнивала портреты Лики Мизиновой со своими
«Я знаю, какие трудности стоят передо мной, но знаю и то, какое… задание доверено мне и моим товарищам»
Свою группу Олекса формировал, готовил тщательно, обращая особое внимание на отработку действий в боевой обстановке, в тылу у фашистов. Там хоть и родные места, но засели
Кого боятся русские в Америке?
Вообще-то, русские не боятся никого и ничего. За исключением маленького безобидного зверька по имени… телефон. На Родине, конечно, этот зверек был ручным и милым, но на чужбине неожиданно показал свои острые зубы. И это не только мое мнение. И
3.6. А я и не знаю, где ты и с кем
В книге Янгфельдта практически впервые в маяковсковедении уделено подобающее место человеку, связь с которым стала для Лили Брик одним из побудительных мотивов к разрыву с Маяковским. Это имя уже упоминалось — Александр Краснощеков, в
Знаю нутром
В нагрудном кармане пиджака Сергей постоянно носит фотокарточки своих детей: детей от Зинаиды Райх – Тани и Кости. Любит показывать их собеседникам. А мужчины, поглядев, редко откажут себе в замечании, обыденном в те первые послереволюционные годы: «Откуда у
Я не знаю
Я не знаю, для кого я пишу свои книги.Да и может ли об этом знать цветок, цветущий посреди безлюдного острова?…А вдруг – никто его и не сорвёт? Даже и не увидит… И не ощутит его аромата.А вдруг – никто их и не прочтёт, мои книги? А кто-то прочтёт – да не поймёт. Не