В. Пролеткин ВЕРНЫЙ КЛЯТВЕ

В. Пролеткин

ВЕРНЫЙ КЛЯТВЕ

Жизнь моя песней

звенела в народе,

Смерть моя песней

борьбы прозвучит.

Муса Джалиль

Герой Советского Союза

Муса Джалиль

Казань, улица Горького, дом 17… Письма приходили сюда часто. Из Мензелинска, где Муса обучался на курсах политработников, поступали разноцветные стандартные конверты, пухлые, три-четыре страницы в каждом. Они были полны любви и раздумий. С дороги на Волховский фронт, из Действующей армии шли самодельные солдатские треугольники. В них — тревога, но не за себя, а за близких. Муса, как настоящий солдат, презирал смерть, он беспокоился за жену Амину-ханум, сына и дочку…

Джалиль простился с ними в суровый для Родины час. Шел июль 1941 года. Поэт, один из авторов готовящейся к постановке оперы «Алтынчэч», оставил недописанное либретто на рабочем столе, поцеловал жену и детей и ушел добровольцем на фронт. Сердце патриота подсказало ему, что в тяжелую для Родины годину место поэта в первых рядах сражающихся. Муса Залилов, известный народу под фамилией Джалиль, взял в руки винтовку.

Письма, как надежные связные, отмечали его боевую дорогу. Рядовой, курсант, работник армейской газеты, политрук…

Но вот случилось что-то непонятное. Проходит неделя, другая, третья, а от Мусы ни строчки. Что с ним? Где он? Убит в неравном бою? Пленен? Или судьба вывела его на партизанские тропы? С июля 1942 года для Амины-ханум наступили дни томительных ожиданий. Наконец пришло лаконичное извещение: Муса пропал без вести…

Пропавшим без вести он был до самого конца войны. И лишь после нее люди узнали о судьбе поэта.

Солдаты, штурмовавшие Берлин, прислали в Союз советских писателей письмо, к которому была приложена страница, вырванная из неизвестной книги. Солдаты нашли ее среди прочих документов в тюрьме Моабит. Это была очень интересная находка — записка Джалиля! Вот что примерно в ней было сказано:

«Я, известный татарский писатель Муса Джалиль, заключен в Моабитскую тюрьму как пленный, которому предъявлены политические обвинения, и, наверное, буду скоро расстрелян. Если кому-нибудь из русских попадет эта запись, пусть передадут привет от меня моим товарищам писателям в Москве».

Дальше Муса перечислял фамилии писателей, просил сообщить семье…

Правдивость записки подтверждалась двумя неизвестными людьми. Один, очевидно друг, на этом же листке обнадеживал, что Муса, возможно, останется в живых. Второй, по всему видать ярый враг, начертил полуграмотные каракули:

«Вашего Джалибула уже нет в живых».

Обо всем этом жене поэта сообщил писатель А. А. Фадеев.

Такова была первая послевоенная весточка о Мусе Джалиле.

Прошло некоторое время, и в Москву из Бельгии доставили посылку. В ней — небольшой самодельный блокнотик с предсмертными стихами поэта. Прислал посылку бельгиец Андре Тиммерманс — участник движения Сопротивления. Оказывается, он вместе с Мусой находился в тюремной камере Моабита. Обреченный на смерть Джалиль попросил его переслать на волю свои последние стихи. Тиммерманс выполнил завещание поэта, но не сразу после освобождения, а спустя некоторое время, так как был тяжело болен.

Муса второй раз давал знать о себе. На обложке блокнота он написал:

«Другу, который умеет читать по-татарски и прочтет эту тетрадь.

Это написал поэт Муса Джалиль, известный татарскому народу. Испытав все ужасы фашистского концлагеря, не покорившись страху сорока смертей, был привезен в Берлин.

Здесь он был заключен в тюрьму и его присудят к смертной казни. Но у него остается 115 стихотворений, написанных в заточении. Его тревожит судьба их…

Если эта книжка попадет в твои руки, аккуратно, внимательно перепиши их набело, сбереги их и после войны сообщи в Казань, выпусти их в свет, как стихи погибшего поэта татарского народа. Это мое завещание.

М у с а  Д ж а л и л ь».

Стихи, написанные за железной решеткой, были полны патриотических чувств, глубокой веры в победу над коричневой чумой. Они были страстны, мужественны, звали к борьбе даже за колючей проволокой. Вот отрывки из них:

Я жить хочу, чтоб Родине отдать

Последний сердца движущий толчок,

Чтоб я, и умирая, мог сказать,

Что умираю за отчизну-мать.

«Неотвязные мысли»

Не горюй, земля, — не задрожим мы

До тех пор, пока ты носишь нас,

Именем страны, которой живы,

Поклянемся мы и в смертный час.

«В день суда»

Железо не ржавеет от труда,

И глина обожженная тверда,

Оценит мужа по делам народ:

Героя не забудет никогда.

«Один совет»

Стоит жить, чтоб в землю врезать

След поглубже, позаметней,

Чтоб твое осталось дело,

Словно дуб тысячелетний.

«Дуб»

Придет, придет Москва! Нас вызволит Москва

Из темной ямы хищника-урода.

На красном знамени Москвы горят слова:

«Жизнь и свобода».

«Фрагмент»

Судьба поэта волновала советскую общественность. Что с ним произошло? Как и где он прожил свои последние годы?

Бельгиец Андре Тиммерманс, конечно, мог бы рассказать многое, но он, передав блокнот стихотворений, не оставил своего адреса.

Много лет друзья Джалиля по работе в Казани, а также писатели Константин Симонов, Илья Френкель, журналист Юрий Корольков и многие другие люди искали затерянные страницы биографии поэта.

Вот что дали поиски…

Было известно, что после окончания курсов политработников в Мензелинске поэт был направлен во 2-ю ударную армию, которой командовал изменник родины Власов. Армия попала в окружение на Волховском фронте. Начались кровопролитные бои. Советские солдаты сражались до последнего патрона. Они пытались прорвать кольцо окружения, в какой-то степени это удалось сделать, но не надолго. Силы были неравны, и кольцо вновь сомкнулось. Многие навсегда остались на поле брани, многие израненные, измученные тяжелыми боями попали в плен…

Вот что писал об этих страшных днях один из воинов, попавших в плен, Гариф Хафизов:

«Нас вывезли в тыл на станцию Сиверская, где был расположен лагерь для русских военнопленных. Он был организован в бывшей конюшне, обнесен колючим проволочным заграждением.

В этом лагере в начале августа 1942 года я заметил человека среднего роста, смуглолицего, с умными глазами. Как оказалось, это был Муса Джалиль. Возле него всегда находился старый солдат, бывший ленинградский рабочий. Он ухаживал за раненым Джалилем, помогал ему чем только мог».

Затем Г. Хафизов вспоминает, что в середине сентября пленных перевели в Латвию и поместили недалеко от Двинска. Начались голод и болезни. Заболел и Гариф. В эту трудную минуту ему помогал Джалиль. Он делился с ним последним куском хлеба, утешал, укрывал от холода.

«Однажды Муса Джалиль сказал мне:

— Послушай, братец, я тебе прочитаю одно стихотворение.

Он достал из кармана блокнотик и стал читать стих на татарском языке.

Послушав стихотворение, я удивился и спросил Мусу Джалиля, не учитель ли он, если умеет читать стихи, написанные арабским шрифтом.

— Нет, уж от тебя, Гариф-дружок, скрывать не буду. Я Муса Джалиль, татарский поэт, из Казани, — сказал он.

Однажды Муса Джалиль принес мне стихотворение, озаглавленное «Другу Гарифу». Вот оно:

Если ты вернешься в отчий край

Из железных лап тюремной доли,

Верный друг, нигде не забывай,

Как пришлось в фашистской быть неволе.

Не забудь, как сохранив в груди

Пламя жизни, забывали горе…

Нас, как черный призрак, впереди

Расставанье ожидает вскоре…

Если ты вернешься в отчий край,

Мне же пасть придется на чужбине,

Ты Отчизне нашей передай,

Что я был ей самым верным сыном.

Расскажи друзьям, чтоб каждый знал,

Что Джалиль, мечтая про свободу,

В грозной битве коммунистом пал,

Верный клятве своему народу.

(Подстрочный перевод)

Эти стихи меня взволновали, и я поблагодарил Мусу Джалиля. Он, улыбаясь, сказал:

— Еще будут стихи!».

Вскоре они расстались. В середине сентября Мусу направили в Германию. Он едва сумел отдать Гарифу блокнот со стихами. Поэт просил передать их на Родину…

Хафизову удалось сохранить только несколько листов.. После освобождения он переслал их в редакцию газеты «Кызыл Татарстан».

Новая неизвестная страница жизни поэта была раскрыта фельдшером Н. В. Толкачевым, тоже бывшим военнопленным. Познакомились они в польской крепости Демблин в конце 1942 года. Привезли Мусу сюда из лагеря, что находился в местечке Хелм. Он был болен, но постоянно шутил и все время просился в бараки военнопленных.

— Тесно мне, понимаешь, тесно! Я должен быть там.

И Муса Джалиль выписался из лазарета, перешел в барак, где он обнаружил своих друзей.

Стремление Мусы быть вместе со своими друзьями теперь, спустя много лет, становится особенно понятным. В то время гитлеровское командование не на шутку было обеспокоено тяжелыми потерями на Восточном фронте. Оно решило пойти на очередную подлость, создать специальный легион из военнопленных нерусской национальности и укрепить им свои потрепанные в боях части. Руководство легионом Гитлер поручил генерал-лейтенанту Эрнсту фон Кёстрингу. Духовным наставником был «верховный иерусалимский муфтий» Саид Мухамед Амин-эль-Гусейн — известный шпион и провокатор. Был создан башкиро-татарский комитет «Идель Урал», которым руководили белоэмигранты Гаяс Исхаков и Шафи Алмасов. Первому гитлеровцы после войны обещали президентское кресло в так называемом «государстве Поволжья и Урала», а второму — портфель премьер-министра. Эти продажные души вели провокационную работу среди военнопленных татар, башкир, чувашей, вербуя измученных побоями и болезнями людей в свой легион.

О создании «Идель Урала» узнал Муса Джалиль. Он был страшно возмущен. Его соотечественников, его братьев хотят склонить к предательству! Нет, этого не будет! Нужно бороться, нужно разъяснять людям подлинный смысл и коварные цели «Идель Урала».

Татарский поэт Муса Джалиль вступает в неравную и скрытную борьбу с руководством комитета. Это была тяжелая и опасная борьба, это был высокий подвиг советского патриота.

Мусу перевели из Демблинской крепости в лагерь Вустрау, что неподалеку от Берлина. И здесь он сколачивает вокруг себя группу единомышленников, которые, как и он, тоже не пали духом, остались верны воинской присяге, любимой Родине, Коммунистической партии. Муса говорил тогда своим товарищам: «Мы должны быть сильнее смерти, наш долг вырвать людей из пасти фашистского зверя». Каждый член подпольной организации принимал присягу, составленную Джалилем:

«Клянусь беспрекословно выполнять любые приказы командира, всем сердцем служить Родине, хранить в тайне существование подпольной организации и имена ее членов, несмотря ни на какие пытки. Того, кто нарушит эту клятву, считать предателем Родины».

Задача была такова: сорвать вербовку военнопленных в гитлеровскую армию.

Руководство «Идель Урала» прослышало, что в лагере Вустрау находится татарский поэт. Оно решило воспользоваться именем поэта, привлечь его к работе. Иметь в составе комитета известного народного писателя — это значит поднять авторитет будущего «государства» в глазах легионеров!

Главари «Идель Урала», «иерусалимский муфтий» и даже сам Альфред Розенберг — гитлеровский министр оккупированных земель Востока — вызывают к себе Мусу и убеждают его принять участие в работе комитета.

По решению подпольщиков Муса соглашается, но при условии сохранения за собой псевдонима «Гумеров». Под этой фамилией он переходил из лагеря в лагерь. Муса ставил перед собой цель: получить свободу перемещения и использовать ее в своих интересах. Джалиль входит в роту пропаганды, занимается культурным обслуживанием лагерей. Он много ездит, встречается с людьми, заводит новые знакомства. Джалиль побывал в Свинемюнде, Гамбурге, Дрездене, Познани. В двух последних городах его пребывания возникают подпольные группы.

«Есть материалы, — пишет в своей брошюре «Жизнь — песня» правдист Юрий Корольков, — которые позволяют предполагать, что группа Джалиля входила в подпольную организацию советских военнопленных «Искра». Это была одна из наиболее крупных организаций в фашистской Германии. Она существовала довольно долго — около полутора лет. Искровцы действовали во многих городах Германии. Их листовки распространялись в Польше, в Берлине, Мюнхене и в других местах. Гестаповцам удалось раскрыть организацию советских патриотов с помощью засланных провокаторов. Было арестовано свыше полутора тысяч искровцев в Польше и в Германии. Имеются также сведения, что Джалиль и его группа пытались установить связи с немецкими антифашистами».

Джалиль решил использовать в своих интересах и газету «Идель Урал». Он мешает появлению в ней антисоветских статей. Муса предлагает своим товарищам Гарифу Шабаеву наладить выпуск листовок, Ахмету Симаеву — слушать радиопередачи из Москвы. Один из подпольщиков посылается в Познань с заданием достать оружие — Муса мечтал о вооруженном восстании.

Бывший военнопленный Талгат Гимранов помог узнать еще одну неизвестную страницу биографии поэта.

В начале лета 1943 года Джалиль переезжает в Едлино, где располагался штаб легиона. Муса и Талгат жили в соседних бараках. Муса поверил в Талгата, тайно читал ему свои стихи, некоторые даже разрешил переписать. Так были спасены еще два десятка стихотворений.

В лагере было объявлено, что скоро на фронт будет отправлен 825-й батальон легионеров. Мусу в те дни часто можно было видеть в обществе высокого офицера татарина. За день до отправки легионеров в лагере были найдены листовки. А через неделю стало известно, что батальон не дошел до фронта. В районе Гомеля легионеры обратили оружие против немцев и перешли на сторону партизан. Говорили, что восстание в батальоне возглавил бывший политрук Красной Армии, до того никому неизвестный.

Муса ликовал. Он с еще большей энергией отдался подпольной работе. По лагерю в списках ходили его стихи. Люди заучивали их наизусть, им нравилась боевая, жизнерадостная лирика. Но кто автор стихотворений, многим было неизвестно.

Поэт испытывает мучительное чувство. Большинство легионеров думали, что он сотрудничает с фашистами. О настоящей его деятельности мало кто знал. Многие считали его врагом, изменником. Неужели и до наших, до Красной Армии, до семьи дойдет эта черная весть? И вот поэт, обращаясь к жене, пишет стихи «Не верь!». Это очень сильное, страстное стихотворение, поэтому хочется привести его полностью:

Коль обо мне тебе весть принесут,

Скажут: «Устал он, отстал, упал он», —

Не верь, дорогая! Слово такое

Не скажут друзья, если верят в меня.

Кровью со знамени клятва зовет,

Силу дает мне, движет вперед.

Так вправе ли я уставать и отстать?

Так вправе ли я упасть и не встать?

Коль обо мне тебе весть принесут,

Скажут: «Изменник он! Родину предал», —

Не верь, дорогая! Слово такое

Не скажут друзья, если любят меня.

Я взял автомат и пошел воевать,

В бой за тебя и за Родину-мать.

Тебе изменить? И отчизне моей?

Да что же останется в жизни моей?

Коль обо мне тебе весть принесут.

Скажут: «Погиб он. Муса уже мертвый», —

Не верь, дорогая! Слово такое

Не скажут друзья, если любят тебя.

Холодное тело засыплет земля, —

Песнь огневую засыпать нельзя!

Умри, побеждая, и кто мертвецом

Тебя назовет, если был ты борцом?!

Группа Мусы имела связь с польскими партизанами, организовала несколько побегов пленных. Муса мечтал с помощью партизан поднять общее восстание в лагере, перебить немецких офицеров и уйти в партизанские края. Подготовка к восстанию, была уже проделана: сколочены ударные группы, отпечатаны листовки. Но восстание поднять не удалось. Выдал провокатор, завербованный гестапо.

В ночь на 12 августа 1943 года начались аресты. Схватили Мусу, его друзей Фуада Булатова, Ахмета Симаева, Абдуллу Алишева и других. Но семена, посеянные группой подпольщиков, продолжали давать добрые всходы. 828-й батальон, направленный в Западную Украину, по дороге восстал и перешел к партизанам. Взбунтовался и еще один батальон. Замыслы гитлеровцев рухнули. Остатки легиона были спешно переведены на юг Франции, где их хотели использовать в борьбе с французскими маки. Но и эта авантюра не удалась. Легионеры перешли на сторону французских патриотов и помогли им освободить от оккупантов немало селений и городов.

А для Мусы наступили самые тяжелые дни. Его заковали в кандалы и бросили в каменный мешок Моабитской крепости. Там же долгое время томился выдающийся борец против фашизма Эрнст Тельман. Об этом периоде жизни поэта рассказал нашедшийся в конце концов бельгиец Андре Тиммерманс. По его словам, он познакомился с Мусой в декабре 1943 года. Отношения сначала были не дружественные, но потом два узника нашли общий язык и стали доверять друг другу.

Андре Тиммерманс поведал о мужестве и стойкости, презрении к смерти, несгибаемой воле обреченного на казнь поэта-патриота.

Муса много писал. В это время следствие по его делу уже закончилось. Муса знал о том, что скоро его будут судить и с жадностью отдавался поэзии. Пусть люди как можно больше правды узнают о нем, о его товарищах, их неравной борьбе за колючей проволокой, тоске по Родине, светлой вере в победу.

В тюрьме Моабит Муса пробыл до марта 1944 года. Затем его увезли на суд в Дрезден. Расставаясь с добрыми и верными друзьями, он отдал новую тетрадь стихов Андре Тиммермансу: если друг по борьбе останется жив, пусть передаст стихи на Родину… Тиммерманс спрятал стихи в молитвенник, а Муса на двух чистых листах молитвенника написал прощальные строки «Мой подарок». Они дошли до нас с посвящением: «Моему бельгийскому другу Андре, с которым познакомился в неволе». Вот эти строки:

Когда б вернуть те дни, что проводил

Среди цветов, в кипенье бурной жизни,

Дружище мой, тебе б я подарил

Чудесные цветы моей отчизны.

Но ничего тут из былого нет —

Ни сада, ни жилья, ни даже воли.

Здесь и цветы — увядший пустоцвет,

Здесь и земля у палачей в неволе.

Лишь не запятнанное мыслью злой

Есть сердце у меня с порывом жарким.

Пусть песня сердца, как цветы весной,

И будет от меня тебе подарком.

Коль сам умру, так песня не умрет,

Она, звеня, свою сослужит службу,

Поведав Родине, как здесь цветет

В плененных душах цвет прекрасной дружбы.

Тиммерманса приговорили к пяти годам тюремного заключения и перевели в тюрьму Шпандау. И здесь ему еще раз удалось увидеться с Мусой. Это произошло уже спустя несколько месяцев, в конце лета. Мусу перевели сюда после суда. Встреча произошла в тюремной бане. Джалиль рассказал, что суд состоялся и всю группу подпольщиков приговорили к смертной казни, спросил о судьбе заветной тетради стихов. Андре сообщил, что переслал стихи матери — в небольшой городок Терлеман. «Муса счастливо улыбнулся и поблагодарил меня», — рассказывал бельгийский патриот.

Долгое время считали, что поэта и его товарищей казнили в середине 1944 года. Но нашелся еще один свидетель последних дней Мусы. Это был советский военнопленный Михаил Иконников. В тюрьме он встретился с Ахметом Симаевым, приговоренным к смерти. Ахмет сообщил ему и о подпольной работе, и о провале, и о судебном заседании.

В брошюре Юрия Королькова «Жизнь — песня» об этом говорится так:

«Судил их Верховный Германский суд в Дрездене. Прокурор в своей обвинительной речи говорил о подрывной работе подпольщиков против германского рейха и потребовал вынести смертный приговор всем подсудимым. Защитник, назначенный без ведома Джалиля и его товарищей, просил только заменить смертную казнь пожизненной каторгой.

С последним словом от имени подсудимых выступил Муса Джалиль. Он резко говорил, что преступление совершают не они, советские люди, оказавшиеся на скамье подсудимых, а клика Гитлера. Джалиль сказал, что он и его товарищи гордятся тем, что, даже находясь в плену, они сумели внести свою долю в грядущую победу над фашизмом. Жаль, что не удалось продолжить борьбу. «Фашисты сполна ответят за свои преступления», — бросил Джалиль в лицо судьям.

Джалиль отверг предъявленное подпольщикам обвинение в том, что они действовали, якобы, по заданию советского командования. Он повторил, что группа действовала по собственной инициативе, потому что каждый из них чувствовал себя настоящим советским человеком…

Джалилю не дали закончить его последней речи. Судья прервал его, грубо ругался, кричал, потом вообще лишил его слова…

После того, как огласили приговор, судья сказал, что осужденные могут подать кассацию. Но все они от этого отказались. Единственное, о чем просили осужденные, чтобы на Родине узнали, за что они приговорены к смерти.

Это было одним из самых заветных желаний всей группы, которое высказали Муса и его товарищи. Они хотели, чтобы на Родине узнали, за что они погибли, узнали, что они до конца, до последней минуты жизни остались верными своей Родине.

Но фашистский суд оставил приговор в тайне…»

Свою тетрадь стихов Джалиль передал Ахмету Симаеву, а тот отдал ее на хранение Михаилу Иконникову. После войны Иконников переслал стихи в Казань, в отделение Союза советских писателей.

А дни Мусы и его товарищей были уже сочтены. Приговоренных к смерти узников направили сначала в Шпандау (там-то Муса и встретился второй раз с Андре Тиммермансом), а потом в 21-й штрафной лагерь под Брауншвейгом.

Казнь состоялась осенью 1944 года. В брошюре Юрия Королькова читаем следующее:

«Примерно в середине октября искровцев забрали из барака.

Казнили их публично на другой день в том же штрафном лагере. Очевидцы рассказывают, как спокойно стояли они перед виселицей. Завязывать себе глаза они отказались. Когда на них накинули петли, они запели «Интернационал»… Двоих казнили сразу, но с остальными палач замешкался. Трое продолжали петь Гимн».

Так оборвалась жизнь Мусы Джалиля — поэта, солдата, борца. Но беспримерный подвиг, совершенный им, будет жить в веках. По достоинству были оценены народом самоотверженная борьба и героическая гибель поэта коммуниста, ставшая ярким примером духовного величия советского воина. Ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Прекрасные творения поэта, вошедшие в сборник «Моабитская тетрадь», получили всеобщее признание, высокую оценку партии и правительства. Эта предсмертная книга Мусы Джалиля удостоена Ленинской премии.

* * *

…В конце 1958 года жители села Мустафино Шарлыкского района Оренбургской области решили увековечить память Мусы Джалиля. Областной Совет депутатов трудящихся удовлетворил их ходатайство. Было решено поставить на родине памятник поэту-герою.

В этом селе в 1906 году в семье крестьянина-бедняка Мустафы Залилова родился сын. Назвали его Муса. Через несколько лет отец был вынужден покинуть село. Голод и долги принудили сделать такой шаг.

Великую Октябрьскую социалистическую революцию одиннадцатилетний Муса встретил в Оренбурге. Здесь он начал пробовать свои силы в поэзии. В газете политотдела Туркестанского фронта «Кзыл Юлдус» («Красная звезда») было опубликовано его первое стихотворение «Счастье».

Муса долгое время жил и работал в Оренбуржье. Здесь закончил совпартшколу, был бойцом части особого назначения. Переехав в Казань, он работал в редакции газеты «Кзыл Татарстан». В Казани были напечатаны его стихи за подписью Мусы Джалиля. Возвратившись в Оренбуржье Муса сначала работал инструктором Орского уездного комитета комсомола, а затем в Оренбургском губкоме комсомола. В конце 1927 года его избрали членом бюро татаро-башкирской секции при ЦК ВЛКСМ. Поэт переезжает в Москву, поступает заочно учиться на литературный факультет Московского Государственного университета. Война, как мы уже говорили, застала его в Казани, где он работал председателем Союза писателей Татарии…

У Мусы есть небольшое стихотворение «Сила джигита». Очерк о жизни и борьбе нашего замечательного земляка и хочется закончить его словами:

Всем сердцем соколиным, всей душой

Дав клятву верности народу,

Он на плечо повесил автомат,

Сел на коня, готов к походу.

И там, где он прошел, был ворог смят —

Валились пушки, танки тлели.

Откуда эта сила и огонь

В его как будто слабом теле?

Как знамя, верность родине подняв,

Джигит прошел огонь и воду, —

Не автоматом, не конем силен,

А клятвою своей народу.

Муса Джалиль был верен клятве народу, потому-то он был так силен и непоколебим в борьбе с врагами Советской Родины.

1960 г.