17. Ночные купания

17. Ночные купания

В летнюю пору домом мы пользовались только для сна, ну и как складом необходимых вещей. На улице же готовили еду на летней печке (позже — на примусе или керогазе), стирали, мылись в корытце за домом, где нас никто не видел. Потом я придумала, что ведь точно так можно мыться не в корытце, а в пруду. И это стало ритуалом, который понравился соседям, и они, стеснительно улыбаясь при встречах, повторяли его вслед за мной.

Ночные купания в природном водоеме были полезны, приятны и красивы какой-то романтической мистичностью, словно это были странствия в иной мир, вечно манящий человека, параллельный ему, понимающий его, но не спешащий распахивать перед ним свои тайны. В преддверии ночи, когда все дела были сделаны и приходил час долгого отдыха, когда уже пели сверчки и землю трогал несмелый сумрак, я шла на пруд с мылом, мочалками и полотенцем и там что называется основательно смывала с себя пыль дневных дорог. Для того чтобы не марать ноги илом, я вмяла в берег большой плоский камень, и никто не смел его убрать или занять тогда, когда туда приходила я. А над прудом поднимался месяц, бликуя четырьмя скрещенными лучами, и бросал мне навстречу тонкую светящуюся полосу. Иногда он вместе со мной купался — в ленивых кучностях облаков, по-дельфиньи ныряя и выпрыгивая из них. С этого моего камушка, с этой кромки земли, словно с порога, в мировой океан (ибо река наша течет в Днепр, Днепр — в Черное море и дальше в Атлантический океан) погружались мои племянницы Светлана и Виктория, пока не выросли.

Мой след на земле…

Он состоял из отдельных шагов. И один из них — тот, что племянницы и многие славгородчане, не имеющие летних душевых кабин, перед сном купались в пруду. Еще я научила их купаться и мыть волосы под дождем и в летний зной ходить дома в купальнике. Когда меня впервые увидели разгуливающей во дворе в таком виде, то улицу потрясло ошеломление. Но дня через три мой вызов подхватила учительница биологии Гунадзе Раиса Григорьевна, а потом и остальные женщины, которые никогда до этого не подставляли тела лучам солнца. С той поры — это было в восьмом классе — я ежегодно шила ситцевые купальники себе и маме и все лето мы в них щеголяли в своем дворе.

А каким благом была эта толока за огородом! Целую жизнь там что-то менялось. Помню пшеничное поле и жатву, и как комбайнеры катали меня на своих дребезжащих, нестойко движущихся машинах, колышущихся в облаках пыли. Один раз была посеяна какая-то масленичная культура, которую хочется назвать резедой, но по фото вижу, что это не то. И на рапс не похоже. Ее стебель был сочен, невысок, 60–80 см — небольше, листья имели цвет с красноватым отливом. Росло это растение не густо, отдельными кустиками и цвело розовыми цветами. Красивое, мощное, оно у меня тем не менее вызывало антипатию. Высаживали тут и кукурузу. Но все время я помню толоку, заросшую муравой, где сел самолет, где мы жгли костры и пекли картошку, где учились ездить на велосипедах.

Теперь там людские огороды: всем плохо, только некоторым хорошо. Правильно ли это?