ТОНЯ

ТОНЯ

«Тоня, ты почему не ходишь в школу, что случилось?» — «А может, мне не нужна эта школа». — «Как так, — возмутился я, — десятый класс, через два месяца госэкзамены, аттестат зрелости, а ты хочешь бросить школу?»

Моя соседка, с которой с малолетства мы жили рядом и все босоногие годы были неразлучными друзьями, в 10 классе влюбилась в односельчанина, вернувшегося из армии. Была весна, жизневоспламеняющий сезон года для всего растущего и живущего. Весна бурлила ручьями и набухающими почками, весна бурлила гормонами в крови, которые требовали выхода, требовали излияния.

Не только живые существа получают наслаждение от акта — назовем его репродуктивным, ибо он дает размножение, — но и все растения во время цветения получают удовольствие сродни сексуальному, иначе Природе трудно было бы заставить размножаться тысячи и тысячи живых и растительных творений на нашей Планете. Мне казалось, что не каждое растение цветет, к примеру, алоэ. Но вот вчера на берегу бухточки Laguna Chica (Венесуэла) я увидел куст алоэ с тремя очень твердыми стебельками, на верху которых красовались цветы. А колючие кактусы тропиков — как чудно они цветут! Любой цветок, большой или маленький, ароматный или недоступный для нашего обоняния, посещают насекомые: пчелы, бабочки и сотни, если не тысячи других букашек. И когда они собирают нектар и пыльцу, по артериям растений струится радость, схожая с оргазмом животных и людей.

Легко было поддаться искушению и познать рвущуюся наружу пульсацию жизни, вкусить райское яблоко. Что и случилось с Тоней. Радость эта была такой жгуче-прекрасной, что средняя школа в сравнении с ней не стоила ничего. Тоня была в забытьи от разбуженной страсти — природы. Почти две недели она не ходила на уроки. Я был комсоргом школы, и, естественно, меня это вывело из себя; и не только как комсорга, но как соседа, как близкого друга. Вернее, вывело из себя равнодушие товарищей и учителей, будто бросившая выпускной 10 класс ученица была не наша подруга. Я пошел к директору Василию Алексеевичу. «Ну что ж, — сказал он, — если Ермоленко Антонина решила бросить школу, это ее дело». — «Как так — ее дело, мы должны заставить ее окончить школу, ведь аттестат зрелости — это путевка в жизнь». Переговорил со своим классом, все меня поддержали. Собрали комсомольское собрание, пригласили Тоню. Она стояла в двух метрах от нас — и она была далеко от нас. Ее лицо светилось такой радостью, излучало такое сияние, видимое нами, но не проникающее в нас, ее глаза были ненормально счастливыми и в то же время равнодушными к нам, пригласившим ее на «суд», все мы — ее одноклассники, ее друзья были для нее вроде неодушевленных предметов, только умеющих говорить. Перед нами стояла не наша подруга, перед нами стояла королева, перед нами стояла царица Нефертити. (В то время я мало знал о Нефертити. Это позже в Берлинском музее я час не отходил от чуда, я час любовался прекраснейшим лицом, изваянным древнеегипетским скульптором. Или посмотрите на дюжины скульптур святых Мадонн в Лувре. Все они прекрасны, как может быть прекрасна только молодая грешница, — моделями служили любовницы скульпторов.) Я поместил в книгу фото Тони рядом с фото скульптуры. Не ищите различий, поверьте мне, Тоня в 17 лет была прекрасна, как египетская царица. Видимо, эта красота и есть воплощение женского превосходства.

Тоня смотрела на нас чуть прищурившись, как на челядь, и как бы говоря: «Что вы знаете? Вы ничего не знаете. Это я знаю, что такое радость и что такое счастье». Она была выше всех нас, выше подруг-одноклассниц. Выше хлопцев. Наверно, Мария Стюарт в период своих страстей с мужчинами смотрела на всех так, забыв обо всем, забыв о королевстве, забыв об обязанностях, забыв о людях. Она была безудержна в своих поздно разбуженных сексуальных желаниях. Ее двоюродная сестра Елизавета — королева Англии, — в противоположность Марии, была фригидна, не могла иметь детей. Любовники «любили» ее только как самодержицу, при каждом удобном случае старались переспать с придворными дамами. Лишенная природного счастья познать любовь, познать оргазм Елизавета целиком ушла в политику и в грязный бизнес добывания денег, не гнушаясь работорговлей. Возможно, она испытала единственный в жизни оргазм, когда палач поднял отрубленную по ее приказу голову Марии Стюарт. В постели женщина не имеет титулов. Страсть — это неземное блаженство, данное в разной мере всем людям на планете, но женская страсть намного сильнее мужской. Прочтите Лескова «Леди Макбет Мценского уезда», прочтите книги о Марии Стюарт. В древнегреческой мифологии говорится о Тересее — сыне нимфы Харикло. Юношей он увидел двух змей и убил самку, после чего сам превратился в женщину. Через семь лет он-она убил вторую змею и снова стал мужчиной. На вопрос Зевса и Геры, кому любовь (секс) приносит больше радости — мужчине или женщине, Тересий ответил, что женщина получает удовольствие в 9 раз большее, чем мужчина.

Я вел собрание. «Ты должна окончить школу», — и весь класс загудел, поддерживая меня. «Но я пропустила много уроков». — «Поможем». На следующий день она сидела за партой, как ни в чем не бывало. По вечерам приходила в нашу хату, и я помогал ей по математике, физике и другим предметам. Перед госэкзаменом я снова говорил с директором и с некоторыми учителями о том, что Тоня должна получить аттестат зрелости, что ей нужно немножко помочь на экзаменах. И она получила аттестат. Неглупая от природы, она родила четверых детей, заведовала животноводческой фермой колхоза, а потом многие годы работала завмагом. Не всегда ее жизнь была светлой: умер первый муж, вышла за второго, через несколько лет он погиб; третий муж моложе ее, но живут в согласии; умерла взрослая дочь — пришлось пережить и это горе. Но ее лукавая улыбка осталась прежней, хоть и ходит она сейчас с палочкой — болит колено. Я встретился с ней в прошлом году, когда навестил родное село. Уже по одной милой, как в молодые годы, улыбке можно видеть, как эта женщина любит жизнь, ценит радость жизни.

Все дети, или почти все, в пяти-семилетнем возрасте начинают изучать свое тело и частенько играют в «папу-маму». Моей первой подругой в этих играх была Тоня. Мы с ней ровесники, но она почему-то знала больше об отношениях мужчина-женщина. Однажды под вечер мы стояли возле двора и смотрели на группку девчат и парней, собравшуюся вокруг гармониста. Один хлопец обнял крепко девушку (в охапку — по-пушкаревски!), та завизжала, скорее от удовольствия и приличия ради, согнулась, не давая руке парня проникнуть под юбку. Сельские нравы всегда более свободны, более естественны. Тоня смотрела на это с интересом, потом подняла подол платьица, оголив живот (трусиков в это время в селе никто не носил), дотронулась до pussy и сказала: «Он хочет потрогать это». И опустила платье.

Это она приглашала меня в Могилкин ров (овраг), заросший кустарником, и там, в густых зарослях, поднимала платьице и, раздвинув ножки, говорила: «Ложись на меня». Я ложился, мой маленький стручок становился твердым, и я инстинктивно двигался на Тоне, касаясь ее между ног. «Так делают взрослые», — говорила она. Где она подсмотрела это — не сказала (мать ее умерла давно, отец работал шахтером в Донбассе, и жила она с бабушкой и дедушкой). Поиграв во «взрослых», мы вставали, отряхивались и, как ни в чем не бывало, шли домой. У детей свой мир, все мы проходили через эти игры, только забываем о них или же стесняемся вспомнить. Последний раз мы баловались с ней, когда нам было по семь с половиной лет. Именно тогда я заметил у нее первый черный волосок внизу живота недалеко от pussy. Через год, когда мы закончили первый класс, летом, на мое предложение сходить в овраг Тоня ответила категорическим отказом, и больше никогда мы с ней не игрались. Я был немножко разочарован и удивлен такой переменой. Видимо, уходило детство, и Тоня превращалась в женщину. Позже, уже в зрелые годы, в серьезной книге американских врачей-сексологов Masters and Johnson я прочел: «Большинство девочек теряют интерес к мастурбации в возрасте шести-семи лет, но возвращаются к этому с наступлением половой зрелости». Поэтому первоклассницам учительница часто говорит: «Положите руки на парту». (Несколько женщин подтвердили мне это.)

В классе шестом, когда всем было по 12–13 лет, с нами учились несколько парней-переростков, из-за войны потерявших четыре года школы. Им было 16–17 лет. Один из них, самый рослый, Алексей (Ляксей — по-пушкаревски) на уроке вытаскивал из штанов эрегированный член и исподтишка показывал девчатам, сидящим в классе. Некоторые из девчат взглянут на Ляксеев член, захихикают тихонько и отвернутся. Только Тоня (я сидел позади нее и все видел) смотрела на фаллос с вожделением, безотрывно. Видимо, природное начало у нее было сильнее, чем у других сверстниц. И, наверняка, у нее было мокро между ног от желания. Тоня была просто здоровая девочка, хорошо сделанная Природой.

• • •

После восьмого класса во время школьных каникул я работал в колхозе учетчиком у доярок, зарабатывал трудодни для нашей небогатой, без отца-фронтовика, семьи, отпивался молоком и слушал иногда откровенные разговоры молодых доярок. Летом колхозное стадо перегонялось за речку на пойменные, богатые травой луга. Ранним утром четыре доярки и я переправлялись на лодке и до вечера находились за Десной. Коров доили три раза: утром, в обед и вечером. В мою обязанность входило замерять надоенное молоко, трудодни дояркам насчитывались в зависимости от количества литров. После вечерней дойки приходил баркас и забирал нас и молоко. Между дойками девчата садились на сухой пригорок, подкреплялись, чем бог послал, и начинали судачить, то есть рассказывать о чем-либо. Я присаживался рядом и, растопырив уши, слушал. Однажды молодая незамужняя Вера, лежа на сухой траве, потянулась сладко: «Эх, мужика бы!» Я тут же — мол, какие проблемы, чем я не мужик (в ту пору мне так хотелось женского тела). «Нет, ты пацан еще!» — «Какой пацан, хочешь посмотреть?» — и тронул поднявшееся в штанах место. Все засмеялись. «Пацан, пацан», — подтвердила Катя, более старшая среди женщин и добавила: «Вот я часто вспоминаю своего Ивана, погибшего в проклятую войну. Перевозил на лодке людей через Десну, и когда возвращался — прямое попадание». «Расскажи, как у тебя было в первый раз», — попросила одна из девушек. «Я всячески отказывалась, а он держал меня в объятиях и не выпускал. Я попросилась по малой нужде. Он подхватил меня на руки и отнес. А потом все случилось. У меня дочь-красавица от него». На следующий день Вера рассказывала о своем первом мужчине. Я слушал эти откровенные исповеди, и у меня, взрослеющего подростка, глаза краснели от напряжения, и было обидно, что эти молодые женщины не хотели принимать меня за мужчину. Мне пришлось ждать еще два с половиной года этого события.