Триумф

Триумф

Высокогорная парикмахерская в базовом лагере. В. Воскобойников готовит В. Балыбердина к «выходу в свет»

Наши верные помощники — шерпы

Базовый лагерь 13 мая 1982 года: Сидят (слева направо): В.Н. Хрищатый, A.В. Москальцов, К.Ш. Валиев, В.А. Иванов, Б.Т. Романов, М.М. Туркевич, В.П. Онищенко, С.И. Бершов, С. Б. Ефимов, В.А. Воскобойников; стоят: Е.И. Тамм, Э.В. Мысловский, А.В. Хергиани, В.В. Хомутов, Л.А. Трощинеико, В.Г. Шопин, Н.Д. Чёрный, С.П. Орловский, В.В. Венделовский, B.Н. Пучков, Ю.Ф. Голодов, В.С. Балыбердин, Ю.В. Кононов, А.Г. Овчинников

Первые газеты на пути вниз

Тройка Хомутов, Голодов и Пучков из базового лагеря выходит 5 мая. Это последняя группа восходителей.

Почти в тот же час из лагеря 5 на штурм вершины идут Иванов и Ефимов. Отдав накануне два кислородных баллона для Мысловского и Балыбердина, Иванов и Ефимов остались без кислорода для сна. Конечно, у каждого есть еще по два баллона, но они — на вершину. Трудно дышать без кислорода, не спится. Мучает неизвестность. Рацию забрали Бершов и Туркевич. Случайно Серёжа Ефимов проверяет один из баллонов, в нем есть несколько десятков атмосфер. Подключили к баллону кислородные маски, включили минимальную подачу (около литра в минуту) и тут же заснули. Проспали часа три, проснулись от тяжести в голове — кончился кислород. Рассветало. Возле палаток услышали голоса — вернулись с победой ребята. Короткие поздравления и двойка Иванов—Ефимов покинула палатку, освободив её для спустившейся с вершины четверки альпинистов.

Без приключений в 14.00 на вершину вышли Иванов и Ефимов. Выше серых известняков нашли рюкзак Балыбердина, в нем кинокамера и груда камней с вершины. Сергей Ефимов забрал с собой кинокамеру. Перед вершиной включили подачу кислорода на три литра в минуту — идти легко, самочувствие прекрасное. На вершине наступило какое-то состояние эйфории — радостного возбуждения. Провели киносъемку прямо с вершины. Иванов передал в лагерь, что свое восхождение советские альпинисты посвящают 60-летию образования СССР. Пытались различить вершины, и только через 40 минут заметили, что не уменьшили подачу кислорода, зря израсходовали его без надобности. Спуск прошел нормально, по дороге забрали рюкзак Балыбердина; часть камней из него, правда, пришлось выложить. Но для ночевки в лагере 5 кислорода уже не было. Провели бессонную ночь, а утром 6 мая Иванов установил еще один рекорд экспедиции: он в один день спустился из лагеря 5 в лагерь 1.

За одни сутки на вершину вышло три группы, всего 6 человек. Это большой успех. При прохождении технически сложных маршрутов выход на вершину одного-двух альпинистов означает полный успех мероприятия. А на пути к вершине еще три группы.

Сказывается напряжение последних дней и бессонных ночей, Евгений Игоревич жалуется на боль в глазах, ослабление зрения и сильную головную боль.

6 мая можно назвать днем кино. Ясный солнечный день, оператор телевидения Марк Трахман спешит заснять самые разнообразные сцены из жизни лагеря: работу доктора в медпункте и с больным Москальцовым, кухню, проведение радиосвязи и т.д. Телегруппа привезла с собой огромный (1x1 м) снимок юго-западного склона Эвереста, на него нанесли установленные лагеря, Евгений Игоревич Тамм у этого снимка рассказывает о ходе работы экспедиции и штурме Эвереста.

На утренней связи с Катманду Евгений Игоревич просит передать письмо участников экспедиции ЦК КПСС, Президиуму Верховного Совета СССР с рапортом о покорении Эвереста советскими альпинистами, посвятившими свое восхождение 60-летию образования СССР.

В конце сеанса радиосвязи Евгений Игоревич попросил всех выйти из радиорубки для личных переговоров с И.А. Калимулиным. О необходимости такого разговора мне Евгений Игоревич сказал еще до связи. Я отошел вместе со всеми подальше от радиорубки и о чем-то громко говорил, чтобы заглушить голос Тамма, ведущего разговор с Калимулиным. Сразу же после связи я встретил Колю Чёрного, который во время разговора стоял напротив радиорубки.

— И зачем эту комедию ломать, — улыбаясь, сказал Коля.

— А в чем дело?

— Да Тамм попросил Калимулина прислать на следующей связи запрет на выход еще каких-либо групп на восхождение. Я бы это мог и сам сделать, сказал бы, но мне удобнее, если это будет приказ сверху.

Графики восхождения групп в течение всего срока работы экспедиции. С каждым выходом увеличивался объем работы, росла высота и лишь время отдыха, казалось, постоянно уменьшалось

В 15.30 на связи с Катманду мы получили «неожиданный» приказ Калимулина запретить каким-либо группам выходить из базового лагеря для восхождения на Эверест, этот запрет имел в виду Н. Чёрного, В. Шопина и X. Хергиани.

Когда Е. Тамм объявил об этом ребятам, Коля Чёрный сказал:

— Ну и правильно. Давно бы так. Не переживайте, Евгений Игоревич, хватит уже народу на вершине.

Спокойная реакция Чёрного и Шопина на запрещение выхода на восхождение произвела большое впечатление на Е.И. Тамма. «Крепкие ребята!» — восхищался он.

7 мая пришла очередь команде альпинистов Алма-Аты покорять Эверест. Валиев и Хрищатый, ночевавшие в лагере 5, утром вышли на штурм. Но погода на Эвересте изменилась.

Все было тихо и спокойно, через несколько секунд природа, казалось, сошла с ума. Горизонт исчез, шум ветра превратился в вой, снег разорвался на слепящие полосы.

Можно представить воздействие такой непогоды на уставших людей. Исчез привычный мир, очки замёрзли, смёрзлись веки, и видеть что-либо было почти невозможно, видимость неожиданно сократилась до 15-20 метров снежной круговерти.

Все попытки пройти вверх по гребню оказались безуспешными, ветер сбрасывал с гребня, верёвка выгибалась дугой и на ней, казалось, можно было подтягиваться как на перекладине. Ни физическая выносливость, ни хорошая акклиматизация, ни пуховое снаряжение не спасает человека от непогоды на больших высотах.

Два часа боролись альпинисты с ветром, но вынуждены были отступить. С трудом им удалось укрепить палатку и заползти внутрь, ожидая каждую секунду, что их или сдует с горы, или ветер изорвет палатку в куски, и они будут предоставлены воле стихии. За тонкими стенками палатки сила ветра достигала 200 километров в час, температура упала до минус 40 градусов. О сне не могло быть и речи, несмотря на смертельную усталость. Ревел ветер, ткань палатки трещала, хлопала, щелкала, била людей по голове.

В это время Ильинский и Чепчев начали движение из лагеря 4 в лагерь 5.

Еще будучи в лагере 3 Ильинский по рации посоветовал Валиеву подождать их и штурмовать вершину вчетвером. Возможно, сегодня произойдет объединение четверки из Алма-Аты. Поражает целеустремленность и упорство Ильинского. Отстав от своей группы по акклиматизационным выходам из-за работы в караване, он упорно догонял её, поднимался из лагеря в лагерь часто один, в одиночку даже спал в каком-нибудь лагере. Ильинский отработал диспетчером в нижнем лагере и добился своего, получил право на восхождение на Эверест.

Сегодня они соберутся вместе в лагере 5, Валиев накануне принес туда 4 баллона с кислородом, два из них для Ильинского.

Заканчивался день 7 мая, к вечеру обычно ветер стихал. Как будто стих он и под вершиной Эвереста. Валиев и Хрищатый в 17.00 вышли на штурм вершины. Родионов пытается первым сформулировать рождение новой тактики восхождений на Эверест — ночью. Овчинников категорически против ночных выходов.

— Это противоестественно, — возмущается он. — Понятно, если восхождение ночью вынужденное, как это было у Бершова и Туркевича, но нельзя его делать нормой. Нельзя, наконец, испытывать так часто фортуну.

В лагере 5 уже нет двух кислородных баллонов для Ильинского, их унесли с собой Валиев и Хрищатый.

И вновь — ночное дежурство на рации. В 2.00 как будто кто-то включался, но голоса не было слышно.

На следующий день Ильинский и Чепчев сидят в лагере 5 в ожидании своих друзей. В 8.30 Эрик Ильинский передает, что установлена голосовая связь с Валиевым. Ильинский и Чепчев выходят из палатки и невдалеке находят Валиева, а чуть дальше и Хрищатого, полностью обессилевших. Они помогают друзьям пройти последние метры, и в 9.30 все уже в палатке.

— В каком состоянии Валиев и Хрищатый? — спросил Тамм.

— Как обычно, поморозились, — ответил Ильинский. — Возможно, будут волдыри на руках.

— В таком случае надо сопровождать ребят вниз.

— Это значит, что мы не идем на вершину, — уточнил Ильинский.

— Да, это значит, что вы не идете на вершину, — на этот раз четко сформулировал Тамм свое решение.

— Я прошу включить связь через 20 минут, — попросил Ильинский.

— Мы все время на приёме, — ответил Тамм.

Через 20 минут Ильинский попросил Тамма отменить запрет на восхождение.

— У ребят нормальные руки, — сказал он, — они сами могут спускаться.

— Нет, — твердо ответил Тамм, — спускайтесь все вместе, это решение моё и тренерского совета.

Это убедило Ильинского окончательно, и он больше не возобновлял разговор о восхождении.

Сложившаяся ситуация поставила ряд вопросов, на которые до сих пор нет вразумительного ответа.

1. Почему Валиев не подождал Ильинского, который пришел в лагерь 5 через полчаса после выхода первой двойки?

2. Почему, когда Тамм, возможно, из-за ослабленного состояния двойки Валиева после восхождения запретил Ильинскому выход на вершину, ни Валиев, ни Хрищатый не взяли рацию в свои руки и не подтвердили, что они могут спускаться самостоятельно, как это сделал Балыбердин двумя днями раньше?

3. Почему сам Ильинский, если он намеревался идти на вершину, не сделал даже попытки выйти наверх в обычное для этого время — до 6.00, а ждал Валиева в палатке и лишь только после прихода первой двойки в 9.30 собрался выходить, хотя это время является поздним для начала восхождения?

Чем ближе конец экспедиции, тем стремительнее разворачиваются события.

В 14.00 все еще из лагеря 5 Ильинский запросил Тамма о разрешении на восхождение Чепчева. Хомутов, который был в это время на подходе к лагерю 4, откладывает ответ до встречи с Голодовым, через полчаса получает отрицательный ответ Голодова, группы Валиева и Ильинского все еще в лагере 5, а в это время начинается радиосвязь с Катманду. И.А. Калимулин поздравляет всех участников восхождения с присвоением им почетного звания «Заслуженный мастер спорта СССР». Однако вслед за поздравлением по поводу присвоения звания И.А. Калимулин просит Тамма принять радиограмму из Москвы: в связи с ухудшением погоды и выполнением задания экспедиции во избежание лишнего риска прекратить восхождение на Эверест, вернуть в базовый лагерь все группы, где бы они ни находились.

— Понятно, — ответил Тамм.

Но Калимулин знает Тамма хорошо.

— Я прошу Вас повторить приказ, — настаивает он.

И Тамм слово в слово повторяет приказ.

— Это очень серьезный приказ, это приказ центра, он не подлежит обсуждению и должен быть немедленно выполнен, — по тону голоса Калимулина ясно, что этот приказ самый серьезный из всех полученных.

На очередной связи в 18.00 передаем вверх новости, сначала о присвоении звания, а затем — о запрете. Тамм говорит Хомутову:

— Вот такие дела, Валера. Смотрите сами, ребята, смотрите сами.

Хомутов просит перенести связь на 20.00, они должны посоветоваться всей группой.

До 20.00 в базовом лагере по инициативе Б. Романова проводится бурное собрание, на котором я, как председатель, обязываю каждого высказаться по поводу приказа о запрете восхождения и большинство (восемь против четырех) голосует за немедленный спуск группы Хомутова.

К вечерней связи собрание закончилось, и Шопин пришел в радиорубку, чтобы поговорить с Хомутовым от имени большинства.

— Валера, — сказал он, — у меня сердце обливается кровью и в глазах слезы, но вам надо спускаться, таково решение собрания, это в интересах дела.

— Володя, — ответил Хомутов, — не переживай. У нас все в порядке. Мы здоровы, полны решимости завтра выйти на вершину. Для этого мы сейчас переходим в лагерь 5.

За Шопиным микрофон беру я. Тамм с охотой передает его мне, он знает, что я хочу сказать. Я говорю:

— Валера, вы остались одни на горе. От вас зависит судьба всей экспедиции. Будьте предельно осторожны.

— Юра, — громко, напористо отвечает мне Хомутов, наверное, не остыл еще от увещеваний Шопина, — мы не маленькие, у нас у самих уже дети. Нам по сорок.

Во время вечерней связи Хомутов сказал:

— Мы готовились к этому восхождению. Мы готовы к нему и постараемся завтра, в День Победы, выйти на вершину. У нас достаточно кислорода, чувствуем себя прекрасно. Мы уже на маршруте к лагерю 5.

— А если бы Тамм запретил вам восхождение? — спросил я Голодова после спуска.

— Как это он мог бы нам запретить? — улыбнулся Юра. — С нами было все, что нужно для восхождения. Мы приехали в Гималаи, чтобы выйти на Эверест. И кто бы нам запретил это сделать, когда мы были от вершины в нескольких часах хода? — счастливый Голодов, конечно, мог внизу бравировать, но и Валерий Хомутов подтвердил то же самое: не было силы, которая бы задержала их при подъеме на вершину.

— Правда, в 20.00, когда была связь и Валера сказал, что мы уже идем к лагерю, мы еще сидели в палатке, ожидая появления луны, которая выглянула через час, но это уже не имеет принципиального значения, — улыбнулся Голодов.

Действительно, ничто не имело существенного значения, кроме вершины.

Утренняя связь 9 мая застала их на маршруте.

— Следующая связь, будем надеяться, с вершины? — сказал Тамм. — У нас рация постоянно на приёме.

— Выключайте, — посоветовал Хомутов. — Включите в 11.00, мы в это время, по-видимому, будем на вершине.

Этот бодрый, уверенный голос Хомутова задал тон всему дню, солнечному и праздничному.

К 11.00 почти все потянулись к радиорубке, дополнительную рацию включил у себя в палатке Е.И. Тамм.

Напряженное и радостное чувство ожидания, но голос Хомутова в 11.30 был неожиданным.

— База, База, мы на вершине, — в лагере все закричали «Ура!», бросились к Тамму, который вел переговоры, я в своей пустой радиорубке следил за записью разговоров на магнитофон.

Сегодня — кульминационный момент в моей карьере радиста, я должен увековечить поздравления советских альпинистов с Днем Победы с высшей точки Земли.

Тамм ни о чем не расспрашивает:

— Ребята, поздравляю. И скорее вниз. Ждем вас. Желаем удачного спуска.

— Что делать с кинокамерой? — спрашивает Хомутов.

— Да оставьте её на вершине, не тащите лишний груз! — отвечает радостно возбужденный Тамм.

— А сейчас вниз, вниз и вниз. Будьте осторожны при спуске.

Неужели так и закончится связь с вершиной Эвереста? Я чувствую нетерпение Тамма, он не даст мне и слова сказать по рации, чтобы не задерживать ребят со спуском. Есть только один предлог перехватить связь — это сослаться на офицеров связи, которые иногда спрашивали, что восходители оставили на вершине. И я говорю:

— Валера, не уходи, у меня к тебе два вопроса.

Тамм даже не сообразил, что это я говорю из соседней палатки, он говорит: — Валера, подожди, тут с тобой хотят поговорить.

— Я слушаю, — отвечает Хомутов.

— В связи с тем, что офицеры связи придают такое большое значение фиксации всего, что есть на вершине, возможно, так они хотят проверить факт восхождения, перечисли, пожалуйста, все, что есть на вершине.

— Пожалуйста. Итак, восемь пустых баллонов от кислорода, вымпелы спортобщества «Авангард» и альпинистского клуба «Донбасс», значки альпинистского клуба и ТАСС, наконец, вымпелы — флаги СССР, Непала и ООН. И пока еще — кинокамера «Красногорск». Юра Голодов оставил фотографию Сарыма Кудерина — основателя казахстанской школы альпинизма.

Пока Хомутов говорит, у входа в радиорубку возникает Тамм, у него на лице явная досада из-за лишних разговоров и задержки группы на вершине.

— И второй вопрос. Сегодня День Победы, Валера, если есть силы, скажи что-нибудь по этому поводу.

Рука Тамма решительно тянется к радиостанции, которую держу я. Если он еще ждал, пока шел разговор по официальному поводу, со ссылкой на офицеров связи, то самодеятельность терпеть не намерен.

— Ни к чему лишние разговоры, — нетерпеливо заявляет Тамм,— кончай.

Но в этот момент раздается голос Хомутова, он как будто и не слышал вопроса — я просто опередил его:

— Мы, советские альпинисты, совершившие восхождение на Эверест 9 мая 1982 года, поздравляем с Днем Победы советский народ, а также народы других стран, боровшихся с фашизмом. Свой успех мы посвящаем этому великому празднику, — четко и громко говорит Хомутов. Стоящие рядом Ю. Сенкевич и Ю. Родионов тянутся к блокнотам, но, увидев работающий магнитофон, останавливаются.

— Дай нам текст обращения Хомутова, — просят они.

— С удовольствием, — отвечаю я,— вот только перекручу пленку.

— Обращение Хомутова — документ экспедиции, поэтому прежде всего перепишешь текст мне, — приказывает мне мой начальник.

Беру три листа бумаги и под копирку записываю с магнитофона слова обращения Хомутова. Первый экземпляр отдаю Тамму, второй — Сенкевичу, третий — Родионову.

Прекрасный солнечный день, праздничное приподнятое настроение. Вечером в кают-компании — торжественный ужин.

Еще один день — группа Хомутова уже в лагере 1 и, наконец, 11 мая все собрались в базовом лагере.

Впервые участники экспедиции все вместе. Все счастливы. Дело сделано. Успешно, триумфально завершен штурм Эвереста, посвященный 60-летию образования СССР, пройден новый маршрут, один из самых трудных, если не самый трудный, на высшую точку Земли. Учитывая плохие погодные условия, подобных которым не помнят даже непальские старожилы, а также отсутствие гималайского опыта, вызывают восхищение стойкость, мужество и упорство советских альпинистов.

Эверест мобилизовал все свои резервы, чтобы задержать смельчаков: ураганные ветры, сильные морозы, обильные снегопады и ледовые обвалы, не говоря об отвесных скалах и ледовых стенах, — и сдался.

Мировым рекордом массовости восхождения на Эверест представителями одной страны завершилась эта выдающаяся экспедиция.

Известные альпинисты мира и вся мировая общественность выразили восхищение успехами советских альпинистов, оценив их восхождение как настоящий подвиг.

ЦК КПСС, Президиум Верховного Совета СССР поздравили всех участников восхождения, его организаторов, научные и трудовые коллективы с замечательной победой.

История восхождения на Эверест и подготовки восхождения — это история самоотверженного труда и творчества коллективов. Сотни людей, десятки коллективов в течение нескольких лет вели кропотливую работу по подготовке экспедиции, очень многие, независимо от своей профессии и должности, своим творческим отношением способствовали успеху экспедиции. И совершенно справедливо спортивное достижение альпинистов принадлежит всем — и тем, кто поднялся на вершину, и тем, кто обеспечивал работу экспедиции, и тем, кто готовил её, и тем, кто «болел» и переживал за успех. Мысли и горячие пожелания многих и многих знакомых и незнакомых друзей на Родине, тех, кто следил за работой экспедиции, ждал и надеялся, являлись неосязаемой, но действенной силой, которая вселяла бодрость и веру в победу каждому участнику экспедиции.

Сплоченность, спаянность коллектива экспедиции выдержала все испытания на Эвересте. Поразительная собранность, терпимость в отношениях свидетельствовали о высоком уровне культуры и горовосходительской практики. Окрепло чувство товарищества, принесшего успех экспедиции. Дружба и сплоченность нужны были для концентрации усилий в достижении общей цели. Отсутствие сплоченности в коллективе при решении подобных грандиозных и сложных задач не сможет быть заменено ни самым лучшим снаряжением, ни хорошим питанием, ни выдающимися индивидуальными качествами отдельных участников. Только выполнение задачи каждым как части общего дела, подчинение личных планов достижению общей цели может привести к успеху.

Восхождение на Эверест пробудило интерес к приключениям и смелым путешествиям. Восходители на Эверест стали для советской молодежи образцами настойчивости, непреклонной решимости бороться до конца, несгибаемой воли к победе и самоотверженности.

Впереди — новые вершины.

«...Даже если покорение Эвереста станет обычным событием, всегда найдутся более высокие Эвересты; даже если в далеком будущем наша Земля станет местом без тайн, всегда найдутся другие пики для восхождений и другие миры для исследований. Для тех, кто готов отправиться бесстрашно в неизведанные моря и на непокоренные пики человеческих стремлений, никогда не будет недостатка в приключениях для ума и тела», — этими словами Джавахарлал Неру выразил постоянное стремление человека, руководимого высоким духом дерзания, к манящим далям неизведанного.