Книга

Книга

Ползали сумерки у колен,

И стали бескровными лица.

Я книгу знакомую взял на столе

И стал шелестеть страницей.

Придвинул стул,

Замолчал и сел,

И пепельницу поставил.

Я стал читать,

Как читают все,

Помахивая листами.

Но книга разб?галась в голове,

И мысли другие реже.

… … … … … … …

И вот —

Насилуют и режут,

И исходит кровью человек.

Вот он мечется,

И вот он плачет,

Умирает, губы покривив,

И кому-то ничего не значит

Уходить запачканным в крови.

Отойдет от брошенного тела

Так задумчиво и не спеша

И, разглядывая, что он сделал,

Вытирает саблю о кушак.

Он теперь по-мертвому спокоен,

Даже радость где-то заперта.

Он стоит с разрубленной щекою,

С пеною кровавою у рта.

Но враги бросаются навстречу,

И трещат ружейные курки.

Защищаться не к чему

И нечем —

Сабля, выбитая из руки,

И не убивая, и не раня,

Все равно его не пощадят,

А подтаскивают на аркане

И прикручивают к лошадям.

Он умрет,

Как люди — не иначе,

И на грудь повиснет голова,

Чтобы мать, пригнутая казачка,

Говорила горькие слова.

И опять идут рубить и прыгать,

Задыхаться в собственной крови.

… … … … … … …

А Гоголь такой добродушный на вид,

И белая,

Мертвая книга[26].

1926