ГЕРОЙ С ПЕТЛЕЙ НА ШЕЕ
ГЕРОЙ С ПЕТЛЕЙ НА ШЕЕ
Помню, как-то в Аламетдине не смогли мы спуститься с гребня там, где рассчитывали, просматривая маршрут снизу, а в незнакомом районе это случается очень часто, и вынуждены были сбрасываться до травы в ущелье Аларчи, и уже потом, по крутущим травянистым склонам, «большой загогулиной» обходя глубокие каньоны – искать дорогу домой...
Места там красивейшие, склоны гор плавно переходят в сопки, какие-то увалы, покрытые тронутым «загаром пустыни» – шоколадного, цвета какао или даже топленого молока щебнем, порой с какими-то красноватыми или лиловыми выходами. А когда на вершине такого холма на фоне зеленеющего рассвета, спокойно обмахиваясь хвостом, стоит молодой жеребенок, а чуть поодаль видна юрта, и возле нее поблескивает огонек костра, и вьется сизый дымок, душа наполняется тихим восторгом, миром и счастьем просто жить на этой земле и просто смотреть, как меркнут звезды и восходит солнце...
Но это все поэзия и лирика, без которой, впрочем, альпинизма как такового просто не существует, но есть в горах и суровая проза жизни.
А в эти часы, о которых я веду разговор, проза состояла в том, что мы несколько часов подряд вынуждены были идти вдоль крутого травянистого склона, так что, казалось, одно колено верхней – по склону – ноги вот-вот зацепится тебе за ухо, а другое, нижнее, вот-вот соскользнет в долину...
Никакие кеды на мокрой крутой траве не держат, трикони забиваются землей и начинают напоминать роликовые коньки, плюс шмели, оводы и прочая кровососущая сволочь, – сплошной мрак средь ясного дня. И вот мы вышли на тропу которая вела почти в том направлении, что нам было нужно.
Нет выражения более нелепого, чем это: «исхоженные тропы».
Тропа потому и тропа, что и пробили ее, и ходят по ней люди. Или – звери. Или – и те, и другие, попеременно охотясь друг на друга. Я читал, что при обработке компьютером той или иной горной карты «умная» машина чертит тропу именно там, где проложили ее неграмотные пастухи и вроде бы тупые от природы бараны. В оптимальных условиях местности. Я давно подозревал, что тот или иной компьютер есть у каждого из нас. Оказалось, что и у отдельных баранов – тоже...
Но вообще вся природа в тех краях или колется, или кусается. И когда наша явно полузвериная тропа нырнула в густые кусты какого-то местного шиповника, ежевики и еще чего-то очень колючего, оставив свободным только лаз, высотой от земли не более метра, мы остановились, а решительный Валера Векслер сходу полез в эту «пещеру», расширяя ее своим огромным, как всегда, рюкзаком...
Прошла пара минут, внутри колючего куста началось какое-то судорожное движение, послышался несусветный мат, и прямо на нас, то есть обратно, к нам, подергивая облепленным колючками задом, вылез наш друг, и на шее у него болталась... петля-удавка, сделанная из тоненького стального тросика! Это, видимо, был силок, снаряженный местными охотниками на горного козла. А вместо козла, – попался КМС по альпинизму.
– Хорошо, Валера, что у тебя башка без рогов, а то бы ты хрена-с-два оттуда вылез!
- Да, хорошо, что с нами нет Раи... – отвечал Векслер. – Она ж у нас Козлова, могли тоже возникнуть сложности...
Когда мы пришли на базу, рассказ об этом происшествии всех очень позабавил, но главное было дальше.
Буквально через три или четыре дня к нам снизу прилетел вертолет, привез почту, бензин для примусов, консервы и Фреда Туника прямо из Ленинграда – так рейсы совпали...
Каково же было наше изумление, когда Фред, здороваясь с Векслером, вдруг сказал, мол, ну как, Валера, говорят, ты здесь вместо барана в капкан попал?
Откуда ты это знаешь, ты ж из Ленинграда, кто тебе сказал?! – сделав «квадратные глаза», спросил Векслер...
Ну, что ты, – отозвался Фред, – об этом весь город говорит, по радио передавали... Передача называлась – «Репортаж с петлей на шее»...
Потом выяснилось, что все эти стратегические сведения Фред узнал на нашей базе во Фрунзе, но интермедию он сыграл – замечательно. Среди альпинистов вообще в те годы было очень много одаренных людей...
Некоторые из них живы и по сей день и пишут воспоминания...