БАЛЬНЫЕ ТАНЦЫ

БАЛЬНЫЕ ТАНЦЫ

В начале 50-х годов прошлого века в нашей стране разворачивалась борьба с «тлетворным влиянием Запада» в разных сферах общественной жизни. Особенно беспокоило наших идеологических вождей «тлетворное влияние» запада на молодежь. Конечно, не в области общественных наук, тут молодежь нетрудно было держать в рамках существующих доктрин марксистко-ленинской философии и социалистического реализма в литературе. Шаг вправо, шаг влево от этих доктрин был заметен сразу и неуклонно карался.

Но музыку, танцы и песни, проникавшие с запада, трудно было удерживать в каких-то принудительных рамках. Запреты мало помогали: танцевальная музыка не прямо, так окольными путями (через радио, магнитофонные записи) улавливалась молодежью и определенно разлагала её. С песнями ещё куда ни шло: советские композиторы поставляли их исправно и в большом количестве. Многие песни, к примеру Дунаевского, были к тому же неплохие и зажигательные.

Но танцевать под эти песни было трудно. Да и что танцевать? Танго, фокстрот и, какое-то время вальс были под запретом, не водить же хороводы или плясать камаринскую. Куда как веселее было танцевать фокстрот «Весельчак», но можно это делать только где-то на квартире, закрыв плотно дверь, чтобы не услышали соседи.

Запреты не всегда достигают цели, это руководители культуры знали. И понимали, что «западные» танцы надо заменить другими танцами, которые увлекли бы молодежь. Но какими? Если с песнями был относительный порядок (русские народные были вытеснены песнями советских композиторов), то танцы заменить было нечем. Новых «советских» танцев или не существовало, или появлялись такие суррогаты, что под них никто из молодых людей не хотел двигать ногами.

Тогда в головы культуртрегеров пришла бесценная мысль: воскресить стародавние танцы, которые танцевали наши бабушки с дедушками, и увлечь ими молодёжь. И вот появились разрешенные танцы па-де-грае, па-де-спань, па-де-патенер, миньон и даже лихая мазурка, которую отплясывали когда-то на великосветских приемах гусары и аристократические девицы.

Как по мановению волшебной палочки, в Ленинграде (а возможно, и в других городах) появились многочисленные школы «бальных танцев». Поскольку же на молодёжных вечерах дозволялось только их и танцевать, то пришлось студентам учиться прабабушкиным развлечениям. Не стоять же в стороне на студенческих вечерах, когда другие танцуют. Обучали танцам на полном серьёзе невесть откуда взявшиеся «балетмейстеры», набившие руки (то бишь ноги) на этом деле. Привлекательность бальных танцев была и в том, что на этих курсах можно было познакомиться с симпатичными девчонками, которые тоже стремились свести знакомство с парнями в красивой горняцкой форме.

Конечно, смешно было со стороны видеть, как вытанцовывают какие-либо старинные па, взявшись за руки, двое молодых людей, подпрыгивая и кружась. Как в пародийной песне того времени:

Две шаги налево,

Две шаги направо,

Шаг вперед и поворот...

Юмористическая сторона этого дела культуртрегерами как бы не замечалась. Хотя не могли же они не знать о прецеденте, имевшем место в истории США то ли в конце девятнадцатого, то ли в начале двадцатого века. Один престарелый американский миллионер очень не любил песни и танцы современной молодежи. И чтобы их не видеть и не слышать, он закупил большой пароход, нанял оркестр музыкантов, собрал большую кампанию своих сверстников, бабушек и дедушек, и отправился в плавание. Как они там резвились на море, танцуя прабабушкины танцы и распевая старинные песни, история сведений не сохранила. Но над ними потешалась вся Америка.

Распорядок вечеров отдыха молодежи в Ленинграде, скажем, в Мраморном зале Кировского дворца культуры на Васильевском острове, был примерно таков. Вначале выступал самодеятельный песенный коллектив организаторов вечера (Горного института или какого-либо гуманитарного вуза, с кем стыковались вечера горняков). Исполнялись ритуальные песни вроде «Партия — наш рулевой» или «Сталин и Мао — братья навек». Потом все в зале вместе с хором дружно распевали что-нибудь из песен советских композиторов. Наиболее часто:

Нам песня строить и жить помогает,

Она, как друг, нас зовет и ведёт.

И тот, кто с песней по жизни шагает,

Тот никогда и нигде не пропадёт...

Очень зажигательная была эта песня. Даже сейчас, в возрасте за 70 лет, вспоминая её, напеваешь куплеты с удовольствием.

Потом начинались бальные танцы. Наиболее простые из них мы уже довольно сносно танцевали и смело приглашали партнёрш. Не умевшие танцевать наши товарищи стояли около стенок и насмехались над нами. Но мы, закончившие курсы бальных танцев, не обращали на них внимания, пусть себе иронизируют. Им ничего другого не оставалось делать.

Но бальные танцы быстро надоедали. Они довольно утомительны. Может быть, бабушкам и дедушкам в молодости они и нравились, но нам не очень. Все ждали, когда же оркестр сыграет танго или вальс. Ближе к концу вечера раздавались, наконец, звуки вальса. Какое же это было удовольствие — кружиться в вальсе между колоннами обширного мраморного зала, особенно с послушной в вальсе партнёршей (редко кто из женщин хорошо танцует вальс). Под аплодисменты танцующих иногда разрешался второй тур вальса, или по настоянию публики танго под мелодию модной тогда «Бесаме мучо».

Но на этом вечер заканчивался. Фокстрот был под запретом, и редко когда оркестр осмеливался его исполнять. Не говоря уже о рок-музыке, которая была под тройным идеологическим замком.

Так резвилась студенческая молодежь Ленинграда в начале 50-х годов двадцатого столетия.