На Брянский фронт

На Брянский фронт

В июне 1942 года немецко-фашистское командование сосредоточило на южном крыле своего фронта значительную группировку войск с целью взять реванш за поражение под Москвой. На Елец и Воронеж нацеливались главные силы 4-го воздушного флота «Люфтваффе».

Наш 4-й истребительный в начале июня был срочно переформирован. Полк пополнился самолетами и лет-но-техническим составом, был разделен на две части. Одна из них, под командованием подполковника Серенко, оставалась в войсках ПВО, другая убывала на Брянский фронт. В состав улетающего полка вошла и моя эскадрилья.

На Брянском фронте шли ожесточенные наземные и воздушные бои. На некоторых участках враг уперся в Дон, вплотную подошел к Воронежу, угрожал Туле. Огромными усилиями наших войск наступление гитлеровцев было приостановлено.

Перед отправкой на Брянский фронт ко мне подошел Иван Ребрик. Настроение у него далеко не бодрое: Иван оставался на прежнем месте, в полку ПВО.

— Пусть везет тебе, тезка, — грустно произнес Ребрик, обнимая меня за плечи. — Буду следить за твоими подвигами.

— Я за твоими тоже, — на шутку отвечаю шуткой, понимая, с какой неохотой он расстается с нами. Да и мне тоже жаль оставлять близкого друга, с которым прожито вместе несколько лет.

Мы улетали под командованием Героя Советского Союза майора А. А. Морозова, принявшего наш полк. Комиссаром по-прежнему оставался Н. И. Миронов. Эти два боевых летчика, молодой и постарше, прекрасно дополняли друг друга. Такой подбор руководящих кадров, как оказалось, не был случайным.

Сев на полевой аэродром, мы затянули машины на опушку леса, укрыв их под кронами деревьев, Здесь же, под крыльями, построили шалаши для отдыха.

Вечером А. А. Морозов кратко ознакомил личный состав с обстановкой и сообщил:

— Наш полк входит в состав 287-й истребительной авиационной армии под командованием генерала Белецкого. В армию истребителей, — подчеркнул Морозов. — Мы должны стать грозой для врага. Это нелегко, но мы обязаны. Ясно?..

Все мы понимали, что это значит.

Фронтовые условия жизни, быт, вся обстановка, хоть и мало похожи на службу в авиации ПВО, но большинству к новым условиям не привыкать.

— Все здесь прекрасно: лес, жилье. Вот только нашего клуба с ярославскими девчатами не хватает, — вздохнул Амет-Хан Султан.

— Придется отвыкать от танцев, — улыбнулся капитан Ищук. Теперь он командовал эскадрильей. — Здесь «мессера» такие «хороводы» водят, что только держись… Как на это среагирует молодежь? Что думаешь по этому поводу, Степаненко?

Ищук по возрасту немногим старше нас, однако уже немало повоевал. На его счету около десятка уничтоженных самолетов противника. К нам, сержантам, относится внимательно, часто беседует на разные темы. Потанцевать в нашем клубе, бывало, и он не отказывался. Правда, были и среди нас заядлые скептики, смотревшие на отдых, как на пустое, вредное дело.

— Организуем самодеятельность и здесь, товарищ капитан, — отвечаю командиру. — Вот у товарища комиссара чудесный инструмент — гитара, — указываю глазами на военкома эскадрильи Владимира Константинова.

Высокий, подвижный, разговорчивый, с черными, спадающими на лоб волосами, капитан Константинов с гитарой расставался лишь в полете. Часто звал меня: «Пойдем, посидим…» Это означало, что мы заберемся куда-нибудь в кусты, под дерево или в землянку и я буду петь под его аккомпанемент любимые песни «Полюшко-поле», «Катюшу», иногда даже и арии из оперетт, запомнившиеся нам по пластинкам и радиопередачам. А там подойдут ребята, начнут подпевать. Если кто сфальшивит, Константинов посмотрит на него с укоризной, покрутит головой и грустно уронит: «Не в ту степь».

Мы любили Владимира Константинова — боевого комиссара, замечательного летчика. Смелый воздушный боец, он часто возглавлял группы истребителей в полетах, ходил вместе со всеми на прикрытие войск.

— Ничего не поделаешь, — вмешался в разговор заместитель командира эскадрильи старший лейтенант Н. Ф. Кобяков. — Здесь чаще придется слушать другую музыку, не в унисон нашей гитаре. — И он для наглядности воспроизвел характерный гудящий звук фашистских бомбардировщиков.

— Музыки здесь хватит, — согласился и Амет-Хан. — Слышна даже работа ударников: здорово выбивают, — и он кивнул на запад, в сторону фронта.

Спать легли поздно. Проснулись на заре. Именно от характерного гудения, доносившегося издали.

— А вот и гости на новоселье, — комментировал Амет-Хан, натягивая гимнастерку и торопясь к самолету.

«Мессеры», как водится, уже произвели разведку и охотились за нашими экипажами, отбившимися от строя. Над Ярославлем мы встречались преимущественно с бомбардировщиками. Здесь авиация противника действовала в полном составе. Итак, жди самых худших вариантов и неожиданностей.

В полдень капитан Ищук построил эскадрилью.

— Товарищи, — сказал он, — получен приказ произвести разведку важной группировки противника. Гитлеровцы сильно прикрываются зенитной артиллерией, а с воздуха — истребителями. Наши одиночные разведчики, ранее летавшие на задание, не достигли нужного района. Поэтому командование посылает в разведку эскадрилью. В случае атаки противника двенадцать машин должны обеспечить возможность двум-трем истребителям выполнить задачу. Вопросы есть?

Вопросов ни у кого не возникло, и Ищук был этим недоволен. Он не без основания полагал, что вопросы, как правило, — свидетельство серьезного подхода к предстоящей работе. Бывает и так.

6 июня 1942 года группа истребителей вылетела на разведку войск противника в район Погожево-Олым. Черные клубы разрывов зенитных снарядов встретили нас уже над линией фронта. Они густо усеяли небо справа и слева, сзади. Мы шли ровно, не нарушая строя, держа курс вдоль дороги, осматривая, как могли, каждый объект, уточняя направления передвижения техники. Чем ближе к городу Касторное, тем больше скопления машин. Впереди — зеленая полоса леса. Присматриваемся к зеленым квадратам, полянам. Сквозь маскировочные сети и ветви все же распознаем темные пятна танков.

Докладываю командиру звена А. К. Рязанову:

— В лесу танки.

— Сколько?

— Около двухсот.

Капитан Ищук тоже заметил вражеские танки, но и за доклад похвалил. Комэск сделал круг над расположением фашистской техники и подал сигнал: «Всем — за мной». Группа отходила на восток.

Мы уже шли обратным курсом, когда из-за облаков вынырнули «мессеры». Донесся голос командира звена:

— Степаненко, на хвосте у тебя «мессы».

Машинально оборачиваюсь. Длинная очередь рассекает воздух слева, брызги снарядных разрывов угрожающе подступают к крылу. Резко бросаю самолет вправо и оказываюсь в центре разрывов. В нос бьет удушливый запах тротила.

На этот раз фашисты вынудили меня лишь понюхать пороха и проскочили мимо. Быстро осматриваюсь вокруг. Наш строй разладился, летчики поодиночке отбивают яростные атаки наседающих немецких асов. Павленко и Глушихин ложатся в вираж, остальные перешли в вертикальный маневр и тоже атакуют.

Мой ведущий Алексей Рязанов свечой идет вверх, я за ним. Со всех сторон мелькают самолеты. Происходящее напоминает мне ловкую игру грачей перед бурей. Минут десять длится упорный бой: кто кого? Наши самолеты вертятся, резко падают вниз, взмывают вверх. Вот уже задымил один «мессер», вскоре другой. Подбит и наш истребитель — лейтенанта Владимира Глушихина — правда, он удачно садится на своей территории.

Комэск капитан Ищук подает команду с боем отходить на восток. Следом за своим ведущим встаю в строй. Маневрируем методом «ножниц», отворачивая вправо и влево, защищаем друг друга.

Группа садится на свой аэродром. Сбито три фашистских самолета, у нас потерян один.

Первый бой с «мессерами» запомнился навсегда. Главный вывод — не лови ворон, смотри в оба, быстро реагируй на обстановку, не подпускай фашистов близко. Подпустишь — станешь их добычей. Крайне важны взаимная выручка, предупреждение, своевременная подсказка, дельный совет товарища. В самом деле, если бы не предупреждение командира звена Рязанова, увидевшего «мессершмиттов» на моем хвосте, вряд ли пришлось бы мне возвращаться вместе с товарищами.

Алексей Рязанов был опытным летчиком, берег меня. Но и я стремился отблагодарить его в бою тем же.

Начало неплохое. Выдержано первое испытание. А самое главное — доставлены ценные сведения о наземных силах противника, за которые командование объявило благодарность всем летчикам, участвовавшим в вылете.

Завтра нам предстоит полет на прикрытие наших войск. Для лучшего уяснения задачи и способов ее выполнения капитан Ищук собрал весь личный состав эскадрильи. Мы уселись на траве, под сенью могучего дуба. Каждый должен был высказать свои соображения относительно методов прикрытия войск и ведения воздушного боя с истребителями и бомбардировщиками противника.

— Воздушный флот противника имеет цель: удерживая господство в воздухе, обеспечить продвижение своих наземных войск, — говорил комэск. — От наших активных действий зависит, достигнет он своего или нет. Враг силен, но мы с вами обязаны не давать ему наносить удары по нашей обороне.

Боевые летчики, много раз встречавшиеся с немецкими асами, высказывались решительно.

— Не следует бояться их перевеса, — горячо говорил Алексей Рязанов, поблескивая карими глазами и время от времени приглаживая непокорные волосы. — Следует драться так, словно в воздухе господствуем мы. — Далее он напомнил об осмотрительности и быстроте реакции на команды.

Старший лейтенант Кобяков, лейтенант Флейшман и другие присоединились к такому мнению. Всех нас вдохновили последние воздушные бои, в которых нам сопутствовал значительный успех. Об этом же сказал и Амет-Хан.

— Мы можем побеждать, — горячился он. — Закрепим такое положение, какого достигли в последнем бою, — значит будем и дальше побеждать.

Ищук и Константинов слушали внимательно, но мы замечали, что они недовольны.

— Все, что вы здесь сказали, — верно, — резюмировал комиссар. — Но в ваших словах больше, так сказать, морального аспекта. Не возражаю: боевой наступательный порыв, уверенность в своих силах — очень важные факторы. Но этого мало. Предлагайте новые тактические приемы: построение атаки, ракурс и угол при стрельбе, порядок взаимодействия…

Замечание было очень кстати. Нам не занимать было веры в победу, горячности, настойчивости. О моральной стороне поведения в бою говорили часто, с пристрастием. А вот оценить тактику врага, внести предложение о своем новом приеме… До этого почему-то далеко не всегда доходили. Изобретательность, обмен опытом практиковались редко, хотя командиры обращали внимание именно на эту сторону.

Наша импровизированная «конференция под зеленым дубом», как ее назвал капитан Ищук, продолжалась. Комиссар Константинов напомнил, что прошло больше года, как фашистская Германия по-разбойничьи напала на нашу Родину.

— В самом деле, вспомните, сколько уже прошло бессонных ночей, — подхватил Ищук. — Больше года! Пора нам…

Не успел комэск закончить «конференцию», как в воздух взвилась ракета — сигнал к вылету. Мчимся прямо к машинам. Ведущим группы назначен военком Константинов. «Ножницы» эскадрильи врезались в небо. Боевая задача — прикрытие мотомеханизированных частей в районе Ивановки.

Передний край просматривается очень хорошо. Вижу танковый бой. Весь простор — десятки километров — затянут дымом от пылающих автомашин, танков, построек. Горят дома, хлебные нивы, деревья. «Поработали» здесь и вражеская артиллерия, и танки, и бомбардировщики противника. Казалось, что внизу, на земле, не осталось живой души. Но мы знали: в окопах стоят насмерть наши бойцы. Представляю себе их положение и надежды на помощь с воздуха — будто слышу голоса оттуда…

Многие ли там выжили, уцелели? И выстоят ли, выдержат ли они, если на их головы посыплются новые тонны бомб и снарядов?..

На небольшой скорости мы «прочесали» воздушное пространство над селами Черново и Долгоруково. А вот и «лапотники» (мы так называли «Юнкерсы-87». У них не убирались шасси, висевшие в полете, словно лапти). Со стороны Касторной «юнкерсы» шли группой в тридцать машин.

Без промедления докладываю ведущему. Константинов передает всем:

— Атаковать с ходу!

Один из крайних «юнкерсов» заходит для бомбометания. Ловлю его в перекрестие прицела, нажимаю на кнопку пуска «эрэсов» на ручке управления. Два реактивных снаряда вмиг отделяются от моей машины. Пристально слежу за их стремительным полетом… Взрыв! Бомбардировщик разлетается, бесформенные куски металла мелькают в воздухе.

«Ура» замечательному советскому оружию — «эресам»! Какая радость — видеть первую собственную удачу. Человеком овладевает такое настроение, будто вновь родился на свет. Приходит чувство уверенности в своих силах: да, ты можешь бить врага! Время, отведенное для учебы, не прошло даром.

…Враг в панике сбрасывал бомбы там, где его настигали наши удары. Мы яростно устремлялись на фашистские бомбардировщики, и те для защиты построились в оборонительный круг. Шесть «юнкерсов» уже прочертили небо огромными полосами и врезались в брянскую землю. Над каждым высоко поднимается черный столб дыма.

Группа истребителей продолжает воздушный бой. Увлекшись, мы не сразу заметили, как со стороны солнца с большой высоты нас атаковали «мессеры». Их около пятнадцати. Командир звена Алексей Рязанов скороговоркой сообщает по радио:

— Степаненко, я видел, как ты рубанул «лапотника». Теперь бей «мессеров». Вон сколько навалилось.

Я обернулся и ахнул. Словно коршуны, они устремились с разных направлений. Прекратив атаки на бомбардировщиков, мы развертываемся навстречу более коварному врагу. Карусель наших и вражеских самолетов завращалась в кольце сражения. Трассы огня, пересекаясь, смешиваются со взрывами реактивных снарядов.

Противник в замешательстве отступает. Вместе с Рязановым мы устремляемся на один из истребителей. Он маневрирует и удирает. Одна, две, три очереди… «Мессер» задымил и пошел вниз.

Массированный налет авиации противника на наши войска отбит с большими для него потерями.

Только теперь мы имеем возможность осмотреться. Показания приборов тревожны: запас горючего на исходе, боекомплект почти израсходован, нужно идти на посадку. Константинов командует:

— Сбор группы! Всем подойти ко мне.

Мы строимся. Далеко на востоке поблескивают чьи-то самолеты. Внимательно приглядываемся: это группа «мигов» идет к нам на помощь и на смену. Помахав им крыльями, со снижением уходим из района прикрытия. В порядке очередности производим посадку.

Настроение отличное. Механик моего самолета сержант Алексей Фролович Алексеев поздравляет меня с успешным боевым вылетом и первым сбитым самолетом.

— Ну, так как ты его? — допытывается Алексей.

— В щепки! — смеюсь я и добавляю серьезно: — Твое оружие не подвело, Алеша.

— Здорово! — радуется он.

Наше внимание вдруг привлекает мощное гуденье моторов прямо над головой. Выстрелы из пулеметов и пушек заглушают разговор. «Мессеры»! — кричит кто-то. Зайдя в хвост последнему «харрикейну», идущему на посадку, гитлеровцы сбивают его. Летчик на минуту ослабил бдительность и за это поплатился жизнью. Как мало надо для роковой ошибки… Фашисты, осуществив свое черное дело, в тот же миг ушли с набором высоты в сторону солнца. «Харрикейн» упал неподалеку от нашего расположения. Жаль было молодого летчика. А нам всем наука.

После дозаправки и пополнения боеприпасами состоялся еще один вылет на прикрытие войск. В воздухе — спокойно.

— Фашисты заняты, — шутит Амет-Хан. — Уточняют свои потери.

— У них шок после нашего удара, — отмечает Рязанов.

— Живем, ребята, с таким оружием! — подводит итоги Константинов.

Когда все собрались на излюбленном месте, у могучего дуба, командир полка внимательно оглядел возбужденные лица летчиков.

— Устали? — спросил с сочувствием.

— Малость есть, товарищ командир. Зевать не приходится, — вздохнул старший лейтенант Павленко. Гимнастерка на нем — хоть выкручивай. Волосы у всех мокрые, как после дождя.

— Значит, не дремали в кабинах. Поэтому и успех. Поздравляю, товарищи, с первой победой, — громко сказал командир.

Нечасто в начале войны мы слышали такие замечательные слова, и потому восприняли их с огромной радостью.

Затем Морозов назвал фамилии летчиков, отличившихся в бою, сбивших самолеты противника. Это Константинов, Рязанов, Амет-Хан Султан, Кобяков, Павленко, Глушихин, Степаненко. После похвалы — разговор об ошибках.

Майор больше говорил о боевых потерях, о бдительности и осмотрительности, особенно при заходе на посадку.

— Каждый летчик обязан наблюдать за своим хвостом, а также за хвостом своего товарища. В целях повышения бдительности в группе, приказываю применять «ножницы» или «змейку» (так называемые отвороты вправо и влево).

Осмотрительность и внимательность — вот слагаемые успеха. Забудешь об этом на миг — беда как раз тут и подкараулит тебя. Об этом мы должны всегда помнить.

Перед заходом солнца летчики во главе с командиром и комиссаром полка на грузовой машине поехали на рыбалку. Река Сосна совсем рядом. Авиационный моторист сержант А. И. Чернорог наломал в орешнике удилищ и теперь держал целую охапку. Несколько удочек мы достали у рыбаков. Прибыв на место, разошлись в поисках «рыбных» заводей.

Когда Анатолий Морозов, сняв с себя обмундирование и оставшись в одной майке и трусах, сел в лодку, отпихнулся веслом от берега и пошутил: «Что вы понимаете в рыбацком деле, молодежь», мы не придали этому значения. Каждый был занят своим поплавком. Но вот у лодки Морозова послышался взрыв, над водой поднялся фонтан. Мы все бросились к месту взрыва

Морозов стоял в лодке живой и невредимый, а вокруг в воде всплывали крупные рыбины.

— Но ведь так рыбачить опасно. И запрещено, — неуверенно произнес Рязанов.

Командир смутился.

— Ваша правда, — согласился он. — Но сообразите, куда уплывает рыба. К фрицам.

Из-за кустов, запыхавшись, прибежал Миронов, с голенищ его сапог стекала вода.

— Кто бросал?

Сразу догадался, увидев Морозова. Еще будучи командиром эскадрильи, тот получил от старшего батальонного комиссара нагоняй за подобный проступок.

— Последний раз предупреждаю! — в голосе Николая Ивановича звучали жесткие нотки. — Последний!

После ужина начальник штаба майор Федюнин предупредил нас: получен приказ с раннего утра вылетать звеньями на сопровождение бомбардировщиков. Значит, всем немедленно спать. В шалаше из привядших веток мы крепко уснули под неугомонный щебет птиц. Они предвещали на завтра отличную погоду.

Утром по сигналу адъютанта первой эскадрильи старшего лейтенанта И. М. Трантина мы быстро приводим себя в порядок, торопимся к самолетам. Механик Алексеев, размаскировав машину, докладывает о готовности.

Ждем ракету, она будет запущена с командного пункта полка, как только появятся бомбардировщики. И вот зеленые искры рассыпаются в небе, исчезают в ярких лучах восходящего солнца. На востоке в небе сверкают девятки Пе-2. Взлетаем звеньями и идем за колонной. Выше нас, поблескивая крыльями, вдоль боевого порядка проходят машины МиГ-3 из соседнего истребительного авиационного полка. Если «миги» составляют ударную группу, то «харрикейны» должны прикрывать бомбардировщики непосредственно.

Какая огромная группа самолетов различных типов! Даже при взгляде с воздуха мы кажемся весьма внушительной армадой: колонна «петляковых» девятками — всего 60 бомбардировщиков и 40 истребителей. Давно мы не видели в небе такого количества наших машин.

Противник на этом направлении имеет довольно сильное воздушное прикрытие, линия фронта встречает нас густыми взрывами, которые ложатся то слева, то впереди, то сзади. Нам приходится часто маневрировать. Если истребители свободны в выборе маневра, то у бомбардировщиков возможностей значительно меньше. Они вынуждены выдерживать свой курс, зенитный огонь для них поэтому весьма опасен. Противник пристрелялся, и два «петляковых» вдруг вспыхивают, идут со снижением к земле. Остальные, не сворачивая, плывут по курсу. Жаль тех двух экипажей: если и уцелели, что будет с ними в стане врага?..

Цель впереди: на опушке леса колонна танков. Ведущая девятка подворачивает влево и сыплет туда бомбы, словно орехи. Секунда, две… Высокие столбы огня и дыма поднимаются с земли, горят танки, автомобили, человеческие фигурки разбегаются в стороны.

Трудно передать словами те чувства, которые испытываешь, когда видишь во вражеском стане растерянность, панику, страх. Значит, не напрасны наши ожидания, упорная учеба, жертвы, понесенные в ходе боев. Мы платим врагу сполна за все, что причинил он нашей Родине. В каждом уничтоженном гитлеровском танке, орудии, самолете мы видим теперь начало нашей победы, хотя понимаем: до полной еще не близкий путь…

Разворачиваемся и ложимся на обратный курс, барражируем над колоннами, просматриваем воздушное пространство в различных направлениях. Выше над нами «ножницами» прорезают небо «миги». Неожиданно сквозь заслон ударной группы «мигов» прорываются «мессершмитты». С остервенением, на какое лишь они способны, набрасываются на «петляковых». В бой вступает наша группа непосредственного прикрытия. Командир эскадрильи капитан Ищук приказывает: не отставая от основной группы «подопечных», короткими ударами отсекать «мессеров». Трассы пушечного огня переплетаются с огненными стрелами «эресов» и дымными клубками зенитных разрывов.

Командир моего звена Алексей Рязанов резким разворотом влево заходит одному из «мессершмиттов» в хвост.

— Степаненко, не отставай, даванем его вместе!

Бьем реактивными. «Мессер» взрывается и падает. Вновь становимся на прикрытие бомбардировщиков. Но тут за нами увязываются два «мессера», атакуют меня с высоты. Резко отворачиваю вправо, уходя от прицельного огня. Фашисты атакуют стремительно. Но вот сверху их упреждают наши «миги». Один из фашистов вспыхивает, другой, потеряв управляемость, кренится набок и срывается в штопор.

— Спасибо за выручку, друзья, — благодарим летчиков соседнего полка.

Самолет Алексея Рязанова, развив огромную скорость, расстроил боевые порядки врага. Еле поспеваю за ним. Уроженец этих мест, Рязанов с особым азартом вылетал в каждый бой. Однажды признался: ему иногда кажется, будто за его самолетом следят земляки, и это придает ему больше силы и энергии в сражении…

Воздух гудит и клокочет. Истребители, свои и вражеские, носятся по кругу в каком-то адском вихре. С огромным трудом противнику все же удается поджечь три наши машины Пе-2. Остальные мы прикрываем своими действиями.

Капитан Ищук и лейтенант Амет-Хан Султан сбили по одному «мессершмитту» с коротких дистанций. Вся наша армада, сопровождаемая чудовищным ревом, приближалась к Задонской петле — характерному изгибу реки Дон, откуда до нашего аэродрома рукой подать.

Тут на помощь нам подошла вторая группа «харрикейнов» во главе с военкомом эскадрильи капитаном Константиновым. С высоты она разогнала строй истребителей противника. Четыре «мессера» рухнули на землю. По одному сбили Константинов, Кобяков, Погорелов и Борисов. Пять самолетов противника сбили наши соседи.

Однако на аэродром вернулись не все истребители полка. С нами не было лейтенанта И. Т. Королева, сержанта И. А. Бабенко. Если летчикам удалось приземлиться на нашей территории, то они прибудут в часть.

Капитан Константинов вышел из боя тяжело раненным. Спустя несколько дней в полк пришло печальное сообщение: комиссар скончался в госпитале, не выдержав тяжелой операции.

В эскадрилье уважали и любили нашего боевого комиссара за душевность, за смелость в бою, за умение сплачивать людей, за сердечность. В землянке, где он жил с комэском, осталась висеть на стене гитара. Она словно ждала его: вот придет, ударит по струнам, и польется знакомая всем мелодия… По предложению комэска эскадрилья почтила память отважного воина минутой молчания. Мы поклялись жестоко мстить фашистам за нашего комиссара.

…Вечером, подводя итоги дня, майор Морозов сказал:

— Мы успешно выполнили свою задачу, но, к сожалению, не обошлось без потерь. Вывод один: учиться и учиться, проявлять больше осмотрительности, находить верные способы уничтожения противника, действовать более решительно и находчиво. Обстановка в воздухе очень сложная. Против нас действует 4-й воздушный флот Германии под командованием фельдмаршала Рихтгофена. В нем, как известно, собраны лучшие силы и превосходный самолетный парк противника.

В конце июля 1942 года авиация Брянского фронта, после переформирования, стала 15-й воздушной армией В ее состав включены подразделения истребительной, штурмовой и бомбардировочной авиации. Задача — воздушная разведка, борьба за господство в воздухе, действия по наземным объектам врага.

Да, большая честь оказана нашему полку, вошедшему в состав новой армии. Но на него возлагается и ответственная задача. Как справимся, выполним ли? Желания нам не занимать. Что же касается умения, боевого опыта, то их надо собирать по крупицам, старательно и вдумчиво, ибо от этого зависит жизнь каждого из нас.

Жизнь… Как сложна она! Главный ее экзамен всегда впереди, к нему нужно ежечасно готовиться. Я умею летать, но этого очень и очень мало. Нужно научиться успешно сражаться в небе с врагом, защищая Родину. Мы все — сыны Отечества, но если говорить конкретно о каждом, то кто ты? Два-три года тому назад колхозник, потом рабочий. Мирный человек, трудяга. В армии всего год. Летная школа, давшая тебе азы пилотажа и тактики А против тебя — профессиональные убийцы, вышколенные асы, за плечами которых сотни, а то и тысячи километров победных полетов. Их голыми руками не возьмешь. Для этого нужны высочайшее мастерство, превосходная тактика и знание врага.

Но главное у нас есть — это вера в себя, в свои силы, в то дело, за которое мы не пожалеем отдать и жизнь.