Надзиратели и педагоги

Надзиратели и педагоги

10 марта

На совете классные дамы жаловались на поведение IV класса, который так безобразничает, что учитель пения принужден был даже сбежать с урока. Классная наставница (учительница географии) решила проверить, насколько справедливы эти нападки на ее класс, и стала сама присутствовать на уроках пения. Ученицы ведут себя при ней образцово. Таким образом, и здесь корень зла оказался опять в самих же классных дамах, которые совершенно не способны сдерживать учениц, в результате чего попадает в неприятное положение учитель, а ученицам приходится сбавлять за поведение.

Сегодня, когда я пришел на урок методики русского языка в VIII класс, ученицы стали категорически заявлять, что урок такой трудный, что они его совершенно не могли понять и отвечать не будут (задано было прочесть по методике Тихомирова о преподавании грамматики в школе). Возражения их были совершенно неосновательны, и я стал говорить в довольно резком и взволнованном тоне, что здесь дело вовсе не в трудности урока, так как методика весьма популярная и ею пользуются целые поколения школьных учителей. Л-я перебивает, что, значит, эта методика устарела. Я прошу указать (конечно без результата), в чем именно, и говорю, что раз они не в состоянии понять даже такой книги, то, значит, не могут быть и учительницами, не могут учиться и на высших курсах, где необходимо понимать гораздо более серьезные книги и где профессора не будут «разжевывать» каждый урок, как в гимназии. Вообще, по-моему, дело тут вовсе не в трудности, а в том, что они до такой степени заленились, что не способны справиться даже с таким легким уроком. Спрошенная мной после этого ученица отказалась отвечать, т<ак> к<ак> «не поняла урока», и я поставил ей 1. Две же другие ученицы, которых я спросил, ответили на 4 и 5, хотя это девицы отнюдь не выдающиеся по своим способностям. Таким образом, весь этот «бунт» оказался поднятым именно несколькими особа ми, которые или совсем не читали урока, или прочли только один раз (как и созналась получившая 1 Л-на). Поэтому, когда после рассказа всего урока ученицами, я обратился к классу с просьбой указать, что же именно тут непонятно, никто ничего не мог сказать, а по поводу заявления об «устарелости» учебника Л-я стала даже выпутываться, что она не в том смысле это сказала, как я понял, хотя смысл был вполне определенный. Вообще же к концу урока и я, и ученицы успокоились. Но никакого сознания собственной вины у них все-таки не было заметно. По-видимому, все, что происходит в гимназии, для них вещь второстепенная, а то или иное отношение к учителю, хотя бы даже и оскорбительное для него, считается чем-то совершенно неважным и неинтересным.

11 марта

Недавно две наши учительницы поссорились между собой, в результате чего одна из них заявила, что не будет подавать другой руки. Та, обиженная таким заявлением, обратилась к учительской корпорации, прося разобрать это дело и высказать свое мнение. Педагоги после некоторого колебания согласились и выбрали из своей среды состав суда в количестве 3-х человек (почему-то все мужчины). Это был первый у нас в гимназии случай в этом роде, и хотя дело было действительно серьезное, но выступление педагогов как корпорации — факт все-таки, по-моему, отрадный, как проявление общественной самодеятельности. Но не успел еще суд вынести своего приговора, как все это начинание оказалось осмеянным в местной газетке, считающей себя прогрессивным органом. В фельетоне оказались и намеки на предоставленную нам некоторую свободу, и обещание поместить приговор суда. Такое грубое вмешательство в частную жизнь нашей корпорации глубоко возмутило всех педагогов нашей гимназии, тем более что здесь чуть не с доносом выступила газета, раньше как раз обвинявшая педагогов в спячке и бюрократизме. В результате у нас пошли взаимные подозрения, суд распался и начавшееся было объединение пошло насмарку.

15 марта

В VIII классе проходим теперь Некрасова. Поэт-гражданин снова улучшил мои отношения со словесницами. И прежде всего И-и, с такой неохотой занимавшаяся Толстым, теперь начала с интересом работать. А за ней потянулись и другие. Получив пятерку за ответ, И-и вовсе смягчилась. И вместо резкостей теперь у нас бывает иногда дружный разговор. Она восхищается, например, поэзией Некрасова, особенно «Рыцарем на час», спрашивает, кого из поэтов я больше люблю, говорит, что в прошлом году она не любила Пушкина, а теперь полюбила, и т.п. А однажды заявила даже, что ей жаль, если не удастся пройти Гл. Успенского и Чехова, что без них ей «стыдно» выходить из VIII класса. Гораздо лучше теперь и отношения с другими словесницами. В такой атмосфере несравненно приятнее стало заниматься.

Только на М-ву я все еще сердит… Спросив некоторых уже по два раза, я ос все не спрашиваю, находя крайне тяжелым вести с такой особой даже деловые разговоры.

16 марта

На педагогическом совете, составлявшем расписание экзаменов, учительница приготовительного класса подняла вопрос о введении вместо косого письма прямого. Завязались споры педагогического характера, чего на наших «педагогических» советах никогда не бывает; в результате большинство признало, что «новаторша» недостаточно обосновала свой доклад и предложили ей получше вооружиться к следующему совету.

17 марта

Сегодня был последний урок методики русского языка. Вместо спрашивания учениц я сам рассказывал им об изложении мыслей в школе, иллюстрируя рассказ разными пособиями (букварями, книгами Глазуновой и Разиной, «Развитием речи» Лоныревой и Соловьевой и т.п.). Но ученицы заявили в начале урока, что и заданное им по Тихомирову они тоже знают. А когда я поиронизировал: «Теперь стали понимать?», то Л-на и некоторые другие вдруг раздраженно стали возражать: «Уж не думаете ли Вы, что Ваши единицы помогли пониманию?» Очевидно, мой выговор в ходе урока и особенно единица только обидели их самолюбие. И виноватыми они считают не себя, а меня.

18 марта

Вчера после третьего урока педагогов и учащихся отпустили на Пасхальные каникулы. Но «отдых» для меня предстоит только весьма относительный, так как в течение этих 14 дней надо проверить 7 письменных работ, сочинении по 30 в среднем каждая.

22 марта

Исправление первой же из попавшихся мне работ тянулось целых три дня. Это было сочинение V класса на тему: «Какая из прочитанных в нынешнем году книг мне более понравилась и почему?» В начале (согласно моего указания) ученицы поместили списки книг, прочитанных каждой из них в этом году; потом говорили о наиболее понравившейся книге и выясняли вкратце, чем она им нравится. Такие приблизительно темы я даю в V классе уже второй год подряд с целью ознакомиться с внеклассным чтением моих новых учениц (я начинаю заниматься с V классом) и с их литературными вкусами. Поэтому теперь пришлось не только проверять каждую работу и исправление предыдущей, но и делать статистические вычисления о читаемых в V классе авторах и отношении к ним учениц. Дело, конечно, в общем интересное, но зато отняло много времени. А там еще 6 непроверенных работ, над которыми вместо отдыха придется сидеть на праздниках. И опять нет времени заняться чем-нибудь посторонним, что могло бы хоть несколько развлечь, освежить. Даже «Хаджи-Мурат», недавно начатый мной, так и остановился, не сдвигаясь все с одной и той же страницы.

А между тем весьма бы полезно было отдохнуть. Сам чувствую, что нервы истрепались, чувствуется все увеличивающаяся усталость. Испортилось в эту зиму и горло, которое раньше никогда не болело, а теперь то и дело даст о себе знать, лишь только подольше поговоришь в классе. Одним словом, 5 лет оказывается вполне достаточный срок для приобретения профессиональных учительских болезней.

23 марта

Вчера одна знакомая с Дальнего Востока рассказывала о своем сыне, учительствующем там в коммерческом училище. Получая больше чем вдвое сравнительно со мной (там увеличенные оклады и оттого, что коммерческое училище, и оттого, что на окраине), он имеет только 12 уроков в неделю и, отсидев 2 часа в день, остальное время совершенно свободен, т<ак> к<ак> письменных работ по его предмету нет. А тут чуть не при 30 уроках не иметь ни одного вечера свободным и в результате получаешь лишь столько, что при холости жизни еле хватает. Да. и среди педагогов есть привилегированные и парии. И к числу последних надо без колебания причислить персонал женских гимназий, особенно же заваленных письменными работами преподавателей русского языка. Недаром одна из коллег по гимназии, толкуя про свой однообразный труд, горько воскликнула как-то: «Эх, жизнь наша водовозная!»

3 апреля

Опять началось учение, и опять пошли разные учебные неприятности. При разборе последних сочинений моих специалисток-словесниц оказалось, что И-и, окончившая седьмой класс с золотой медалью, не знает ни одного русского писателя XVIII в., а когда я стал настойчиво добиваться ответа, она отнесла к писателям XVIII в. Пушкина. Так, образованная ученица, которая как медалистка и словесница должна бы наиболее хорошо знать этот предмет, обнаружила полное невежество во всем том курсе, который мы проходили в течение двух лет. Остальные, при ее затруднении, тоже могли только молчать, и лишь одна из всех словесниц с помощью моих вопросов смогла назвать несколько писателей XVIII в. Такие результаты всей моей работы с этим классом (да возможно, что и с другими тоже) крайне поразили и огорчили меня. Очевидно, все их знания были знаниями только для отметок, для экзаменов, и никакого самостоятельного интереса к моему предмету, никаких ассоциаций с более прочными знаниями у них не оказалось. А когда я пришел в учительскую, учительница физики и математики рассказывала там не менее поразительный случай, только что происшедший и у нее на уроке и VIII классе, где специалистка-математичка оказалась совершенно не знающей, что такое атмосфера. На следующем же моем уроке в VIII классе по педагогике одна из историчек, рассказывая о воспитании у древних греков, называла «олимпийские игры» — «альпийскими», очевидно, тоже, несмотря на свою специальность, ничего не ассоциируя с этими словами.

4 апреля

Вчера я предложил в VIII классе взяться за репетирование одной четвероклассницы (конечно за плату). Б-ва вызвалась заняться этим, о чем тут же при всем классе заявила. А классная дама дала ей адрес. Но одна из подруг Б-вой, несмотря на это, отправилась вперед Б-вой к матери девочки и заявила, что она послана мной как репетиторша. Через некоторое время явилась туда же и Б-ва, и мать ученицы была очень удивлена. А сегодня сначала обратилась ко мне с претензией Б-ва, думая, что я действительно послал Т-ву, а потом явилась в гимназию мать ученицы, чтобы выяснить это недоразумение. Пришлось объяснить, что Т-ва ее обманула, и уладить дело. Поступок, по-моему, действительно возмутительный, говорящий о полном отсутствии у Т-вой всякого общественного чувства даже по отношению к своим подругам. Девица она, правда, нуждающаяся. Но такие беззастенчивые приемы в борьбе за существование как-то совершенно не вяжутся с представлением о юношеском идеализме. На упреки Б-вой она, ничуть не смущаясь, ответила, что ей нужен был урок и она пошла, а заявлять вслух о своих намерениях она не имеет обыкновения. Таким образом, Т-ва, по-видимому, считает все это в порядке вещей. И это еще одна из наиболее развитых и передовых девиц в классе. Пример, заставляющий глубоко задуматься о том моральном упадке, который развивается среди нашей молодежи и который может быть поставлен как раз в pendant с этим классическим невежеством, которым она тоже нередко блистает. Здесь опять-таки прежде всего влияние общих условий современной русской жизни, когда общество идет к распылению и господствует принцип: homo homini lupus est[7]. Но как реагировать на данный конкретный случай — я весьма затрудняюсь сказать. Хотел было поговорить на этот счет с VIII классом, но как-то неловко как бы натравливать класс на Т-ву, тем более что со стороны ее соклассниц отношение к этому случаю довольно равнодушное (впрочем, не все об этом и знают) и даже сама Б-ва не очень этим возмущена, что меня весьма удивляет. Объясняться же с самой Т-вой по этому поводу бесполезно, да и прямо противно. Поэтому личное знакомство с ней, которое у меня было, остается после этого только совершенно порвать.

2 апреля

Сегодня воскресенье, но у меня из-за моих тетрадей и праздников нет: весь день с небольшим перерывом, когда я сходил прогуляться, поправлял письменные работы, и все-таки проверил меньше, чем хотел. Таким образом, даже и в праздники, когда каждый рабочий отдыхает, приходится целый день корпеть все за тем же. А завтра, нисколько не освежив свои силы за праздник, опять приниматься за обычную работу. Утром предстоит 5 уроков, вечером заседания в двух обществах, а там опять подготовка, и тетради, тетради без конца…

12 апреля

Нервы опять не в порядке. Сегодня был в классе в раздраженном настроении и поставил двум восьмиклассницам двойки, а когда после этого три ученицы одна за другой отправились из класса, и одна из них не остановилась и даже ничего не ответила на мое замечание, я сделал ей выговор, упрекая в неделикатности.

Слышал, что моя коллега по словесности из частной гимназии заболела анемией мозга — очевидно, от переутомления. Перспектива не из приятных. Но при том количестве работы, которое падает на нашу долю, в этом нет ничего удивительного.

15 апреля

Опять все воскресенье прошло за проверкой тетрадей. Не пришлось даже пересмотреть последние номера толстых журналов, принесенных из гимназии. Придется отдать нечитанными. И всю следующую неделю придется усиленно сидеть за этой работой, так как в VII и VIII классах это уже последняя неделя учения. А там начнется целая серия письменных экзаменов, которых всего у меня предстоит восемь. Работы опять будет за глаза.

16 апреля

На днях, когда в середине урока пришла в класс восьмиклассница П-ва, которая последнее время вообще появлялась в гимназии очень редко, я иронически спросил, не забыла ли она дорогу в гимназию, а когда на другой урок спросил ее и она отказалась отвечать, я поставил ей единицу. Но потом оказалось, что я был глубоко неправ. Девица эта — круглая сирота, живет исключительно своим заработком и содержит всю семью, состоящую (кроме нее) из двух братьев и сестры. Работать приходится целый день, занимая одну двенадцатирублевую должность и бегая по урокам. Здоровье у ней к тому же слабое: малокровие, а может быть, даже задатки чахотки (от которой умерла ее мать). Понятно, что при таких условиях ей очень трудно учиться. В последнее же время она, сверх того, упавши в обморок с лестницы, повредила ногу и расшиблась, вследствие чего и не ходила в класс. Отвечать же, как она объяснила мне потом, она не могла потому, что на нее находит иногда такое состояние (очевидно от малокровия), что она не может совсем соображать. Необходимо хотя на время экзаменов поставить ее в более благоприятные условия.

17 апреля

В VIII классе я еще в субботу окончил со своими словесницами тот курс, который пойдет у них к экзаменам. Вследствие же особенно неудачного подбора учениц и слабой их работоспособности прошли значительно меньше, чем в предыдущие годы, именно: не успели пройти «Воскресения» Толстого, не коснулись совсем Гл. Успенского и Чехова. Последние уроки я хотел посвятить общему обзору позднейших писателей (сначала Гл. Успенского и др. народников-разночинцев, потом Чехова и послечеховского периода русской литературы). Вчера вечером я старательно готовился, чтобы рассказать это. Но когда пришел сегодня на урок, оказалось, что из девяти словесниц явилось только четверо. Такое небрежное отношение к делу, не раз уже проявлявшееся с их стороны, сильно обидело меня. Поэтому не замечая с их стороны интереса к предмету, я решил больше не заниматься, рассказывать тоже не стал, а вместо этого предложил пришедшим в класс почитать юбилейную статью о Герцене в «Русском вестнике». Так сухо и даже неприязненно расстался я ныне со своими специалистками.

На следующем уроке в VIII классе вышло еще хуже. Ученица Б-ва, которой я недавно поставил двойку, была снова спрошена мной, т<ак> к<ак> я находил, что двойка ей не вполне заслужена и надеялся, что она исправится. Но она отвечала опять очень неважно, и я посадил ее на место, решив, что больше, как на 2, она действительно не знает. Б-ва, посидев немного, начала плакать, а потом вдруг повалилась с парты в обмороке, что произвело на класс очень тяжелое впечатление. Урок был прерван, я ушел из класса, а с Б-вой долго отваживались ее подруги и классные дамы. Картина получилась весьма неприятная: изверг учитель, доводящий ученицу до обморока — что может быть лучше? Но главная причина, по-моему, вовсе не я, а болезненное состояние ученицы, с которой, как говорят ее подруги, бывают такие вещи и дома и которая даже и по виду производит впечатление больной (ни кровинки в лице!). Я могу себя обвинить разве только в первой двойке, которую я поставил без достаточно основательной проверки ее знаний. Сегодня же я спросил ее, наоборот, с целью исправить. Но она сегодня же как раз получила 2 и за сочинение. Эта неприятность, волнение при ответе и новая неудача — все это и ударило ее по больным нервам — и в результате такая тяжелая сцена!

18 апреля

Сегодня был последний урок педагогики в VIII классе. Я говорил им об экспериментальной педагогике и демонстрировал атлас личности. Хотел было еще поговорить кой о чем на прощанье, но не хватило времени, и дело кончилось как-то без конца, не так, как бы я хотел. Устраивать же лишний урок только для разговоров я не счел удобным, т<ак> к<ак> время для учениц теперь дорого.

19 апреля

Сегодня покончил занятия и в двух восьмых классах. Отношения с этими классами, да еще с VI, у меня весь год были хорошие. В последний урок я, спрашивая некоторых семиклассниц, старался подвести итоги пройденному в нынешнем году, причем больше обращал внимания на общественное значение произведений каждого писателя и выяснял взгляды их на искусство. С VII нормально расстались, несмотря на недавний инцидент с Б-вой, вполне мирно. А в VII пар<аллельном> под конец урока сами ученицы начали прощаться со мной, и я покинул класс с весьма теплым чувством, пожелав им успеха на экзаменах.

21 апреля

Вечером был педагогический совет о выпускных классах. На нем же разбирали списки книг и пособий, выписываемых для будущего года. А сверх того молодая учительница Е-ва, поднявшая вопрос о введении прямого письма, представила свой доклад на эту тему, и большинством голосов вопрос решен в пользу прямого письма. Но директор хотя и пошлет ходатайство в округ, однако считает его безнадежным, т<ак> к<ак> еще недавно по начальным школам здешнего округа вышло распоряжение (разумеется, без всякой мотивировки!) об изъятии прямого письма из употребления.

Обсуждали еще сегодня циркуляр с предложением ввести в гимназиях домоводство. Но за неимением в местной гимназии средств решено от введения этого предмета отказаться. Пришлось зато выписать несколько бесполезных книг, навязываемых Ученым комитетом, хотя средств у гимназии не хватает даже на книги более необходимые.