В синагоге

Я побывал во многих храмах различных вероисповеданий, но как-то не удосуживался до последнего времени посетить еврейскую синагогу. Недавно я решил восполнить этот пробел и приурочил свой визит ко дню, когда верующие евреи отмечают получение Моисеем от Бога десяти заповедей, регламентирующих основы морального поведения. Эти заповеди признаются и почитаются всеми религиями, исходящими от иудаизма — христианами, мусульманами и, разумеется, всеми теми, кто «отпочковался» от этих двух религий позже.

В синагоге вы не найдете пышных богослужений. Здесь основную роль играет беседа раввина или рабби. Раввин не является посредником между Богом и человеком. Он, скорее, напоминает восточного гуру — учителя. Его популярность во многом зависит от того, как он сумеет сказать даже самую обыденную вещь. Например, раввин поздравляет молодоженов, вступающих в брак: «На ваших пальцах теперь красуются кольца. Вы думаете, что они золотые? Нет, они с примесью других металлов. Чистое золото очень мягкое. Оно быстро изотрется, сломается. Так и ваша супружеская жизнь. Вы думаете, она будет из одних радостей? Нет, она будет и из горестей, неприятностей. Но эти горести будут укреплять ваше супружество подобно незолотым примесям в ваших кольцах!»

И вот ко дню получения Моисеем заповедей раввин напомнил библейское содержание последующих событий и остановился на сооружении «Ковчега Завета». Это наиболее ценимое у евреев сооружение из драгоценных металлов, в котором хранятся и в торжественных случаях выносятся из храма записанные на скрижалях заповеди.

Когда решено было соорудить этот ковчег, Моисей обратился к народу с просьбой пожертвовать на это дело свои драгоценности. Многие откликнулись, и из разных мест Иудеи потекли приношения. Но как только мастера, непосредственно занятые сооружением, сказали, что материала достаточно, Моисей велел больше не принимать приношений. Это вызвало бурю недовольства. Люди несли свою лепту с чистой душой, на благое дело, а у них эту лепту не приняли… Раввин спросил: «Почему?» — и после паузы ответил: «Ковчег должен был быть переносной, а, следовательно, ограничен в весе, — и назидательно подняв палец, добавил, — делая добро, мы всегда должны помнить, а на чьи плечи это добро потом ляжет.»

И, видимо, по традиции, от общих библейских тем перешел к повседневной жизни:

— Евреев часто обвиняют в том, что они в большинстве своем или непосредственно участвовали, или косвенно поддерживали революцию в России. Справедливы ли эти упреки? Сказать, что большинство евреев хотело обогатиться на этой революции, будет неверно. Люди, заразившись идеями светлого будущего для всего человечества, следовали самым возвышенным побуждениям. Но они забыли о тех плечах, на которые ляжет это «добро». А легло оно тяжким бременем на плечи многих, в том числе, и самих евреев. Не случайно среди присутствующих столько эмигрантов из СССР.

Раввин усмотрел в этом не только грех безответственности, но вспомнил и то, что почти в одно и то же время евреями было создано две концепции. Герцль, Жаботинский и другие предложили идею создания еврейского государства; Парвус и Троцкий призывали евреев к участию в Мировой революции. Идея первых не противоречила Талмуду и Торе, вторых — была явно греховной, даже если отбросить марксистский атеизм.

Идея хасидов о том, что Бог неспроста сделал всех людей отличающимися друг от друга и что подавление индивидуальности богопротивно, мне показалась весьма по душе. Впрочем, подобный взгляд существует в любой из знакомых мне религий. Но большей частью он трудно различим под грузом большого количества созданных в процессе развития религий догматов.