КАПИТУЛЯЦИЯ ГЕРМАНИИ! ПОБЕДА! ПОСЛЕДНИЕ МЕСЯЦЫ СЛУЖБЫ В СОВЕТСКОЙ АРМИИ
КАПИТУЛЯЦИЯ ГЕРМАНИИ!
ПОБЕДА!
ПОСЛЕДНИЕ МЕСЯЦЫ СЛУЖБЫ В СОВЕТСКОЙ АРМИИ
Так мы прожили до самого судьбоносного дня для всех людей планеты того страшного времени - 9 мая 1945 года.
Накануне вечером я сдал дежурство сержанту Жукову (это уже другой Жуков) и спокойно лег отдыхать в той же комнате.
Ночью, примерно в третьем часу, я проснулся от крика сержанта: «Товарищ старший сержант, товарищ старший сержант, проснитесь! Победа! Победа! Немцы капитулировали». Сна, как не бывало. Вскочил. Сержант Жуков объяснил, что только что по радио услышал сообщение, что в Берлине подписан акт о капитуляции Германии.
Прыгаем. Обнимаем друг друга. Разбудили остальных солдат нашего КРОССа. Радости нет предела. Слышу, что за окном стреляют. Выскочил на улицу. Вижу и слышу, что вокруг нас все стреляют. Вернулся в помещение. Схватил ручной пулемет и, выйдя на улицу, тоже начал стрелять из пулемета вверх. Оказалось, что стреляю по собственным проводам. Сержант Жуков буквально вылетел на улицу и закричал: «Что вы делаете? Нет связи! Вы оборвали провода!». Тут же отрезвел и снял руку с курка пулемета.
Поставил его на место. Вместе с другими солдатами в полной темноте, ощупью стали искать оборванные провода, и тут же на земле соединять их. Этой работой руководил сержант Жуков, сидя у коммутатора.
Наконец связь была восстановлена и, на наше счастье, ее кратковременное отсутствие никто не заметил. Немного успокоились. Но только внешне, внутри нас продолжала клокотать радость. Никто уже спать не мог. Сидели, разговаривали... Вставали. Подходили друг к другу, обнимались. Снова садились. И снова поднимались. Так до самого утра. В таком же возбужденном состоянии встретили и провели весь день.
Решали, как отметить это событие. Обед нам привезут, но ведь в такой день, в такой праздник нельзя было ограничится наркомовскими 150 граммами. У жителей Михай-Брау уже давно ничего «с градусами» не было. Либо забрали, либо продали. В местных магазинчиках тоже. А далеко не поедешь, служба! Но решение этой проблемы было найдено. У нас уже давно хранилась противоипритная жидкость. В ней был спирт. Нужно только соорудить самогонный аппарат, - и мы будем с выпивкой.
Мысль подана и - за работу!.. Ребята где-то обнаружили неисправный «локомотив». Из него были изъяты нужные трубочки и другие детали. Через пару часов мы стали обладателями не только аппарата, но и отличнейшего спирта. К обеду собрались все вместе и... Не помню, как пили и сколько. Помню, что пили, пили много, радовались, пели, хохотали. Помню, что после обеда выкурил последнюю в своей жизни папиросу. Я начал курить в первые же дни войны. Курил много и все, что попадалось. Даже просто сухие листья. Как-то дал себе слово, что если доживу до Победы, брошу курить. И вот я дожил до этого светлого дня - Дня Победы. И я демонстративно, в кругу таких же счастливчиков, достал из пачки одну папиросу, закурил, а остальные раздал желающим. И больше никогда в жизни ни папирос, ни сигарет не брал даже в руки. Было трудно отвыкать от этой привычки, но я победил.
Помню, что вечером того счастливого дня, хорошо поддавши, пошел смотреть фильм - «Георгий Саакадзе» (2-я серия). Фильм демонстрировали на летней площадке. Содержания его не помню. Помню только, что проснулся от страшного холода. Было раннее утро. Я лежал на земле. Дрожал, как брошенный всеми жалкий щенок.
Поднялся и медленно, виновато пошел к себе. Оказывается, солдаты меня искали. Но потом, решив, что я заночевал у какой-то женщины, перестали волноваться и искать. Меня простили. Доложили, что никаких ЧП не произошло, и начался обыкновенный рабочий день, воинские будни, окрашенные радостью победы, радостью ощущения, что больше не повторятся черные дни под названием «война».
В августе 1945 года наша часть, как и многие другие, ушла из Румынии. Ушли домой, в Советский Союз. Шли пешим ходом. Дошли до железнодорожной станции Снегирево. Здесь нас посадили в вагоны. Узнал, что мы будем продолжать службу в городе Симферополе. Подал рапорт на краткосрочный отпуск. Просьбу удовлетворили. Домой в Запорожье доехал на перекладных. Появился неожиданно. Радость встречи была омрачена известием, что папа в тюрьме. Он не мог устроиться на работу и, чтобы купить для семьи хлеб, вышел на рынок, где пытался продать несколько катушек ниток. На его «счастье» на рынке в этот день была облава на спекулянтов. И папу задержали. Судили как спекулянта и назначили ему наказание в виде восьми лет лишения свободы. В дни моего отпуска папино дело должно было слушаться в областном суде, по его кассационной жалобе. Я пошел на прием к заместителю председателя областного суда по уголовным делам Андрею Киму. Он внимательно выслушал меня. Я объяснил обстановку в семье; четверо детей, больная мать. Сказал, что мне предстоит еще продолжать службу. А столь строгое наказание отца - плохие для этого условия. Пришел к нему с наградами на груди.
Через пару дней я явился в суд и присутствовал при слушанье дела. Мне даже разрешили выступить. Я тогда был еще не в состоянии оспаривать состав преступления в действиях отца. Не знал я материалов дела, не имел необходимых для этого правовых знаний. Поэтому просил лишь о смягчении наказания. И моя просьба была удовлетворена: вместо восьми лет лишения свободы папе определили наказание в виде одного года исправительных работ. При этом снижение наказания обосновали тем, что папа воспитал сына - защитника Родины, - награжденного двумя орденами Славы. Еле дождался, пока выдали копию определения областного суда. Буквально бегом отнес его в тюрьму. И через несколько долгих минут я увидел выходящего из ворот тюрьмы отца. Подбежал к нему. Обнял, расцеловал и, счастливый, отвел его домой. Дома был праздник!
Прошло много лет. Я уже работал адвокатом. Ознакомился подробно с делом отца. Написал жалобу, в которой утверждал, что в действиях отца нет состава преступления - спекуляции. С моей жалобой согласились.
Но это было потом. А сейчас мой отпуск закончился, и через несколько дней я уехал в Симферополь, чтобы продолжить службу.
Демобилизовался из рядов Советской Армии 30 ноября 1945 года как студент ВУЗа.