Грабарю (23.10.1946)

Грабарю (23.10.1946)

Дорогой друг Игорь Эммануилович,

Сердечно благодарим за Твое доброе письмо от 13-9-46, полученное здесь 21-10-46, о чем мы и уведомили Тебя телеграммою. Будем очень ждать Твоих дальнейших вестей. Да, да, потрудимся вместе, пока сил хватает. Ряды наших сверстников поредели. Очень жаль Лансере. Большой мастер, прекрасный человек, последний председатель "Мира Искусства". От всей группы осталось меньше, чем пальцев на руках. Жаль и Богаевского — крупный художник. Экая судьба, чтобы снарядом голову оторвало. По крайней мере, не мучался.

Недавно прислал мне привет Добужинский. Он работает в Голливуде. Если будешь писать Росту, передай ему мой привет. Значит, Пурвит помер в Германии. Он всегда клонил к немцам. А вот зачем Богданов-Вельский туда попал? О Самокише я сохраняю добрую память. Сильный художник, верный друг. Он прекрасно вел мастерскую в нашей школе. Жаль, если собрания Лукомского погибли в Лондоне. У него могли быть любопытные данные. В Праге живет секретарь Толстого Булгаков, много пострадал от немцев, хотел бы вернуться в Ясную Поляну. Не понимаю, за чем дело стало? Ничего не слышно о Малявине, он жил где-то на юге Франции. Впрочем, он умолк уже давно — должно быть, не жив.

Теперь здесь и Китайское, и Тибетское, и Американское посольства, а нашего еще нет. Между тем хотят знать о наших культурных достижениях. ТАСС в своих бюллетенях не часто дает статьи о разных родах искусства. Были статьи Щусева и Тарле, но молодежь хочет знать больше и больше. Такое тяготение очень трогательно. Уж больно много всяких злоизмышлений бродит, и по неведению люди смущаются. Вот о нас сколько бродило нелепых выдумок, то же самое и о многом другом. Все-таки легковерие людское поразительно. Чем нелепее выдумка, тем легче она воспринимается. Одни газетные заголовки чего стоят. Полетит дикая утка, а на другой день опровержение! При этом одни читают первое, а совсем другие — второе. "На чужой роток не накинешь платок". Но, во всяком случае, трогательно, что молодежь хочет знать о нашей великой Родине. Обо всем потолкуем. Имей в виду, что с нами две воспитанницы-сибирячки, сестры Людмила и Ираида Богдановы.

Как с красками, с холстом? У нас здесь плохо. Только для масла плохой Виндзор Ньютон[138]. Получили холст из Америки очень неважный. Пытались получить от Лефранка из Парижа — ответили: ни холста, ни красок. Может быть через несколько месяцев. Вообще, с Францией что-то неладно.

Дошла ли теперь к Тебе статья Юрия "Индология"? Была она послана отсюда и через Америку. Также были посланы оттиски некоторым востоковедам. Надеемся, дойдет. У Юрия сейчас большой труд: "История Средней Азии". Закончить его возможно лишь на Родине, чтобы использовать новейшие труды советских ученых. Ведь за все эти годы так многое было сделано, а здесь никоим способом не достать. Вот, к примеру, труд акад[емика] Козина заказывали и через Лондон, и через Тегеран, и через Америку, а все-таки не достали. Есть у Юрия и другие труды наготове, но для их окончания нужна работа в советских книгохранилищах. Сколько Юрий знает по Монголии, по Тибету — все это так ценно, а отсюда невозможно доставать новейшие труды. Да и в пути многое пропадает. С почтою трудно. Иногда действует, а нередко куда-то проваливаются посылки. Постоянно слышим, что нечто не дошло, но такие вести доходят случайно, через долгое время.

Из АРКА сообщают, что теперь сношения с ВОКСом наладились и очень радуются этому. Не Мария ли Михайловна замолвила доброе словечко? Душевный привет Вам всем от нас всех.

Сердечно…

23 октября 1946 г.

Публикуется впервые