ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Спасибо тебе, Джордж Лукас
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Спасибо тебе, Джордж Лукас
СПОК: Я бы хотел, пользуясь случаем, публично сделать официальное заявление, что я не употребляю ферментированных алкогольных напитков, полученных путем брожения на основе солода и хмеля…
НИМОЙ: В смысле, пива?
СПОК: Полагаю, именно это я только что сказал.
НИМОЙ: Что, никогда даже не пробовал?
СПОК: Разумеется, нет.
НИМОЙ: А зря. Стаканчик-другой, может, развеял бы твое мрачное настроение в первом фильме…
Я бы хотел перейти прямо сразу к истории «Звездный путь: Фильм». Но, чтобы изложить все по порядку, мне сначала нужно разобраться с вопросом вулканца, глушащего пиво.
Пиво? — спросите вы. Спок пьет пиво???
Никто так не удивился, узнав об этом так, как я.
Историю СТ-ТМП (как ласково называют его фанаты) по праву стоит начать с Лондона, куда мы с женой отправились в отпуск в 1975 году. С бара отеля, если быть точным, куда я отправился вскоре после того, как однажды вечером мы туда заехали. Бармен при виде меня ухмыльнулся — какой дружелюбный, подумал я — подмигнул и с понимающим видом сказал: «Спорим, вы хотите «Хейнекен», мистер Нимой».
Ну, я не то, чтоб большой любитель пива, так что был совершенно сбит с толку. «Нет, спасибо», — сказал я вежливо и сделал свой обычный заказ, гадая, с какого потолка он взял, что я хочу заказать пиво — да еще и какой-то определенной марки.
Вскоре я это выяснил.
Несколько вечеров спустя мы отправились посмотреть на Генри Фонду, который играл в монопьесе «Дeрроу». (Я работал с Фондой тремя годами раньше, в телевизионном фильме под названием «Дело «Альфа»). После спектакля мы присоединились к нему и его супруге за поздним ужином. В какой-то момент разговора Генри сказал:
— Знаешь, Леонард, я надеюсь, что тебе хотя бы заплатили за все эти рекламные щиты по городу.
— Какие щиты, Генри? — у меня не было ни малейшего понятия, о чем это он.
— Ты хочешь сказать, что не знаешь о всех этих рекламах «Хейнекен»?
Я вспомнил странный вопрос бармена.
— Нет. Ничегошеньки не знаю. Ты можешь мне показать хоть один?
Он показал. Оказалось, ими был утыкан весь Лондон — и они были огромные, вызывающие и вырвиглазные.
На них — чтоб мне провалиться! — перед зрителем красовались три Спока, изображенные в манере «не вижу зла, не слышу зла, не говорю зла». У самого левого Спока были преувеличенно длинные мягкие уши, свисающие вниз, как у собаки. Центральный Спок поднимал ко рту стакан пива, а уши у него приподнимались и подавали признаки жизни. Финальный Спок щеголял стоящими торчком ушами и выражением самодовольного удовлетворения. Огромные буквы гласили:
ХЕЙНЕКЕН. ОСВЕЖАЕТ МЕСТА, КОТОРЫХ ДРУГОЕ ПИВО НЕ ДОСТИГАЕТ.
Печально известный хлебающий пиво вулканец
У меня в ушах зазвучал знакомый голос.
СПОК: Что бы это значило?
НИМОЙ: Это реклама, призванная продавать пиво.
СПОК: Я не уверен, что полностью понял подтекст. «Освежает места, которых другое пиво не достигает»? Например, мои уши? Это что, попытка пошутить?
НИМОЙ: Это шутка, Спок. С сексуальным подтекстом.
СПОК: А. (пауза) Не вполне то, что я мог бы назвать достойным появлением в столь общественном месте. Ты это одобрил?
НИМОЙ: Ты что! Конечно, нет! Это просто страшная боль в заднице!
СПОК: Странное место для проявления волнения.
НИМОЙ: Это фигура речи, Спок. Дай-ка я с этим разберусь.
СПОК: Уж будь добр.
Я достал свой верный «Никон» и быстренько снял рекламный щит, затем вернулся в отель и сделал несколько звонков. Вскоре я узнал, что сделка, касающаяся рекламы «Хейнекена», была заключена в Голливуде.
Ну, я уже видел себя в роли Спока в рекламе — например, на коробках кукурузных хлопьев «Келлогс» (которые, кстати, тоже были английские). Это меня позабавило и показалось трогательно-старомодным и даже лестным, вопрос о том, было ли законно использовать мое изображение без моего позволения, никогда не приходил мне в голову.
Но он пришел мне в голову, когда я увидел эти рекламные щиты. Так что, вернувшись в Лос-Анджелес, я связался с моим доверенным управляющим, Берни Фрэнсисом, который организовал для меня обсуждение вопроса с юристом. «Если ли у них право так поступать? — хотел я знать. — Есть ли у меня право согласовывать, как используется мое изображение?»
Юрист изучил мой старый контракт со «Звездного пути» и спросил Берни, сколько сделок было заключено по поводу моего изображения. Берни прошелся по отчетам и выяснил сногсшибательную информацию: мы не получили ни единого чека за использование моего изображения за последние пять лет. А чеки, которые приходили до этого, были на такие крошечные суммы, что, когда они перестали поступать, мы просто не заметили.
Если вы обратите внимание на даты, вы сделаете те же самые интересные выводы, что и мы — деньги перестали приходить как раз тогда, когда «Звездный путь» достиг необычайного успеха, спасибо продаже сериала для показа на разных каналах!
Следующая потрясающая новость пришла от юриста: оказывается, поскольку «Звездный путь» был закрыт, у «Парамаунт» не было права использовать мое изображение после его закрытия. Так что «Парамаунт» не только десять лет незаконно торговала моим изображением в роли Спока, но и последние пять лет они не перечисляли мне никакой выручки.
Можете поверить мне на слово — потом было много, очень много телефонных переговоров между мной и «Парамаунт». Студия заявила — и я им поверил — что рекламные щиты застали их врасплох. Они сказали — и я им поверил — что им тоже показалось, что реклама эта весьма сомнительного вкуса, и они ее отвергли. Видимо, кто-то в Лондонском подразделении действовал без одобрения.
Понятно, сказал я, но что насчет несогласованного коммерческого использования моего изображения в течение десяти лет? Без выплаты какого-либо дохода в течение последних пяти?
Это все просто небольшое недопонимание, сказала студия — но мы никак не могли сойтись на том, сколько мне должна «Парамаунт» или что подразумевалось в моем изначальном контракте. В итоге мне пришлось начать судебное разбирательство.
Добавьте к этим юридическим неприятностям инциденты с «Квестором» и «Звездным путем-II» — и, возможно, вы поймете, почему я не рвался опять связываться с «Парамаунт» и «Звездным путем».
Но я знал, что рано или поздно еще получу известия от студии. Видите ли, летом 1977 года, когда я был в Нью-Йорке, играя в «Эквусе», мне позвонил мой агент, чтоб сказать: «Слушай, ты должен выбраться в кино и посмотреть эти новые «Звездные войны».
Так что я проскользнул на дневной сеанс в кинотеатре где-то посреди Манхэттена. И, если честно, увиденное совершенно захватило меня — и всех остальных киноманов в зале. «Звездные войны» — увлекательнейший фильм, полный изобретательных находок, великолепных картин, захватывающих поворотов сюжета и невероятных визуальных эффектов. Вместе со всеми я смеялся и радовался, и отлично провел время. И я сказал себе: «Тебе точно позвонят с «Парамаунт»!»
И правда. К счастью для нас для всех, звонок поступил от молодого человека по имени Джеффри Катценберг, который сказал: «Вы не будете против, если я прибуду в Нью-Йорк, чтобы с вами побеседовать? Мне бы хотелось увидеть вас в «Эквусе».
Ну какой актер перед таким устоит?
«Эквус», Театр имени Хелен Хэйес, Бродвей, июль 1977 года
Джефф, как выяснилось, оказался освежающе непосредственным. У него было телосложение жокея, бесконечный запас энергии, быстрый ум и глубокие убеждения, которые он не стеснялся высказывать.
Но в те выходные, когда он прилетел в Нью-Йорк, он, в основном, слушал, пока я говорил. Он не становился в позу, но произвел впечатление, что он хочет быть по-настоящему честным и полезным. Мы открыто обсудили проблемы, которые у меня были со студией. После нескольких часов беседы, он спросил, не хочу ли я взглянуть на сценарий. Я сказал ему, что мне не кажется правильным это делать, пока продолжается тяжба. Он принял ответ, и мы расстались в хороших отношениях.
Тем временем я закончил пьесу и перешел в Сан-Франциско к работе над «Вторжением похитителей тел», римейке классической научно-фантастической картины 1950-х годов. «Парамаунт», конечно, опять позвонила, но я остался на своей позиции — мне казалось неприемлемым обсуждать новый контракт в середине судебной тяжбы.
Напряжение нарастало. Прошел слух, что создан сценарий к новому «Звездному пути» и что все актеры из оригинального состава уже подписались на участие. Хотел ли я, чтобы «Энтерпрайз» отправился в путь без меня?
Нет. Но я верил, что вопрос вскоре уладится.
Вскоре Роберт Уайз (тот самый, который снимал «Звуки музыки» и «День, когда остановилась Земля») подписался в качестве режиссера. Без моего ведома мистер Уайз работал мне на благо — он верил, что Спок важен для фильма, до такой степени, что его собственный контракт с «Парамаунт» отдельно требовал от студии, чтобы «Парамаунт» сделала все возможное, чтобы уладить разногласия.
Потом прошел слух, что подписаны контракты со всеми актерами. Сценарий был закончен, все были на местах — кроме Спока.
Опять позвонила «Парамаунт». Не прочитаю ли я сценарий?
Я держался твердо. Тяжба должна быть урегулирована до того, как я прочитаю сценарий или подпишу новый контракт.
В конце концов, позвонил мой юрист. «Слушай, «Парамаунт» вроде как и правда хочет достичь соглашения. Ты прочитаешь сценарий, если они уладят тяжбу?».
Да.
Через четыре дня, в пятницу вечером, тяжба была завершена, мой юрист приехал ко мне домой с чеком. Через час прибыл сценарий. Я сел и прочитал его за вечер.
Было две проблемы.
Во-первых, сам по себе сюжет был не слишком хорош.
Во-вторых, Спок в нем не появлялся.
На следующее утро, в субботу, Джин Родденберри, Роберт Уайз и Джефф Катценберг пришли ко мне домой, чтобы обсудить сценарий и мое участие в фильме.
Но до их прихода ко мне явился еще один гость.
НИМОЙ: Спок… ты ли это?
СПОК: Я абсолютно уверен, что это именно я. Ты не узнаешь меня?
НИМОЙ: Нет, ну, конечно, узнаю… но какой-то ты… как бы это сказать…
СПОК: Я ощущаю себя расфокусированным. Но я не нахожу это состояние удивительным. Неприятным, дискомфортным — да. Удивительным — нет.
НИМОЙ: А что так?
СПОК: Некоторое время мы были излишне погружены в побочные аспекты наших взаимоотношений.
НИМОЙ: Прости. Со всем этим надо было разобраться. Фанаты, пресса, реклама… Тебе может показаться странным, но все это важная часть происходящего.
СПОК: Я попытаюсь понять. Но есть еще один вопрос — вопрос идентичности.
НИМОЙ: Чьей идентичности?
СПОК: Нашей.
НИМОЙ: Я не понимаю.
СПОК: Разделение личностей. Отвержение. Книга.
НИМОЙ: Ааа, ты про «Я — не Спок»? Ну, это была просто игра слов, игра идей! Я просто пытался найти способ прийти к нужным терминам и объяснить… нас. Наши отношения. Ты почувствовал себя отвергнутым? Прости!
СПОК: Я бы не стал описывать пережитое мной как «чувство».
НИМОЙ: Я не хотел тебя оскорбить…
СПОК: Я не оскорблен. Сейчас я гораздо более озабочен теми джентльменами, которых ты собираешься принять, желающими, чтобы я появился в их фильме. Возможно, мне следовало бы встретиться с ними вместо тебя.
НИМОЙ: Спок, тебя даже еще в сценарии нет.
СПОК: Я хорошо об этом осведомлен.
НИМОЙ: Тогда, возможно, мне стоит встретиться с ними и выяснить, что мы можем сделать, чтобы обеспечить тебе подходящий выход…
СПОК: Очень хорошо — если ты считаешь, что это наилучший вариант. Однако, я должен признать, что с нетерпением жду возможности покончить с бизнесом и перейти к творческой работе. Последние несколько лет были утомительны.
НИМОЙ: Да, я знаю, о чем ты.
СПОК: Я полагаю, твои гости прибыли. Возможно, тебе стоит их поприветствовать.
НИМОЙ: Ты о чем? Я не слышал никакого (звонок в дверь.) звонка в дверь. (со вздохом.) Ладно, Спок. Давай-ка посмотрим, что у них на уме.
Я открыл дверь и обнаружил Джина Родденберри, Джеффа Катценберга и Роберта Уайза, мы обменялись приветствиями и я был представлен мистеру Уайзу, с которым еще не был знаком. Невысокий, седоволосый Роберт Уайз — спокойный, уравновешенный человек, истинный джентльмен, чье чувство внутреннего достоинство всегда заставляло меня обращаться к нему не иначе, чем «мистер Уайз». Я необыкновенно уважаю и его самого, и его работы, которые включают в себя и оскароносные «Звуки музыки» и «Вестсайдскую историю», самая моя любимая из них (та, которая, возможно, и послужила ему рекомендацией для СТ-ТМП) — классическая кинолента «День, когда остановилась Земля». Она рассказывает о группе технологически продвинутых пришельцев, которые прибывают на Землю — не для того, чтобы ее завоевать, а чтобы предупредить нас об опасности игр с атомным оружием. Чтобы убедить нас, скептичное, воинственное человечество, в своих возможностях, они заставляют отключиться всю энергию на планете (не считая тех мест, где это было бы опасно — например, больниц) на короткое время. Это был эпохальный фильм, заставляющий нас задуматься, как милосердные, миролюбивые чужаки могут видеть нас и нашу маленькую планетку.
(У меня нет никакого сомнения, что контактеры с внеземными цивилизациями из Невады — и их инопланетные друзья — могли бы только похвалить мистера Уайза и всех тех, кто участвовал в съемках фильма).
В любом случае, мы обменялись рукопожатиями и сели. Мы с Джином сердечно друг друга поприветствовали, и тон нашего разговора оставался весьма милым, но, если честно, он выглядел взволнованным, измотанным и загруженным. У меня сложилось впечатление, что он пришел неохотно, только по настоянию Катценберга («Ты туда еще как придешь, Джин, чтобы помочь нам затащить этого парня на борт!»). Возможно, он так же инстинктивно понимал, что сюжет мне не понравится.
И, я думаю, мы оба были рады присутствию двух других людей. После неприятных инцидентов со «Звездным путем: Фаза II» и «Квестором», нам с Джином было друг с другом неловко, как никогда.
Когда светская болтовня закончилась, Джефф перешел прямо к делу:
— Ну что, Леонард, ты прочитал сценарий?
— Да. Вчера вечером.
— И что думаешь?
Я знал, что услышу этот вопрос. На языке у меня вертелось: «Он ужасен» — но, похоже, жаловаться особо не было смысла. И, совершив одно из величайших своих дипломатических достижений, я уклонился от ответа, задав собственный вопрос:
— Именно этот сюжет вы собираетесь снимать?
— Да! — хором сказали Джефф, Джин и мистер Уайз.
— Конечно, — помедлив, добавил Джефф, — еще будут некоторые доработки…
Они с мистером Уайзом быстренько их перечислили.
— А каковы ваши намерения в отношении персонажа по имени Спок? — спросил я.
Катценберг и Уайз разом повернулись к Джину, который заерзал на месте, как человек, которого поставили в неловкое положение.
— Нуууу, — сказал Родденберри, будто пытаясь защититься, — когда пятилетняя миссия была завершена, Спок вернулся на Вулкан, чтобы избавиться от всех человеческих эмоций. И в попытке достичь чистой логики, он зарабатывает вулканский аналог нервного расстройства.
Я услышал у себя в голове тихий голос:
СПОК: «Нервное расстройство»? Это какой-то древнеземной коллоквиализм? Что он означает?
НИМОЙ: Поверь мне, Спок — ты не хочешь этого знать…
Я глубоко вздохнул и ответил:
— Мне сложно сказать, какая часть зрительской аудитории будет рада увидеть Спока потерявшим здравый рассудок.
По правде говоря, у меня точно на это кишка была тонка. Это означало попирание неотъемлемого достоинства героя. А еще это значило, что Спока по-настоящему не вписали в сюжет. Одно из первых неписаных правил хорошей драмы гласит, что каждый персонаж должен служить неотъемлемой частью истории — иначе без него можно обойтись, и он должен быть убран. Возвращение Спока на Вулкан — это, конечно, было очень мило, но не имело никакого отношения к сюжету о ВиДжере (т. е. о Вояджере, поврежденном зонде с Земли, который, предположительно, связался с инопланетным зондом и обрел сверхспособности, таким образом, вызывая проблемы для наших героев).
— Это просто мысль, — заверил меня Джин, бросив быстрый взгляд на остальных двоих, и Катценберг и Уайз поспешили ему поддакнуть. — Мы можем обсудить другие, если хочешь…
В этот момент Джефф поднялся, сказал, что у него назначена еще одна встреча, и сделал знак Джину следовать за собой — что Родденберри с явным облегчением и сделал. (Собственно, мы с Джеффом ранее условились, что, если все пойдет не так, то я сяду и обсужу все отдельно с Бобом Уайзом — и сейчас я очень рад, что так и сделал).
Когда мы с мистером Уайзом остались одни, я задал несколько вопросов — верите ли вы в этот сценарий? Что вы думаете о предложенной Джином для Спока сюжетной линии?
Мне не хотелось показаться грубым или нахальным этому тихому, исполненному достоинства режиссеру, чьи работы я уважал, а он, со всей очевидностью, не хотел сказать ничего, что могло бы меня оскорбить. Так что у нас вышла неловкая, но весьма сердечная беседа.
— Над сценарием и сюжетной линией Спока еще придется немало поработать, — признал он, но, не считая этого, не то, чтоб сыпал подробностями. Мы еще немного поговорили, пока я пытался разгадать его намерения, но в итоге так и не получил никаких точных гарантий насчет того, как сценарий или история Спока могут быть улучшены.
И все же мне понравился этот приятный человек, он вызвал у меня доверие. Его манера держаться подсказывала, что он обладает внутренней целостностью. Так что, когда беседа завершилась, я честно сказал:
— Я не знаю, что делать.
— Поднимайтесь на борт! — сказал он с такой обезоруживающей искренностью, что я решил довериться интуиции.
— Ладно, — сказал я. — Так и сделаю.
Ведь, в конце концов, я вдобавок понял, что не хочу опять встретиться с реакцией публики, если бы стало объявлено, что я остался единственным дезертиром из всей изначальной команды. Я только что выстоял один шквал громов и молний с книгой «Я — не Спок» и не торопился вызывать еще один.
Истинный джентльмен Роберт Уайз на съемочной площадке СТ-ТМП
Мы пожали друг другу руки, и мистер Уайз отбыл. Но я по-прежнему был не один…
СПОК: Ты принял решение, которое затронет нас обоих…
НИМОЙ: Другими словами: «В хорошенькую заварушку втянул нас в этот раз ты, Олли…»
СПОК: Прошу прощения?
НИМОЙ: Не обращай внимания.
СПОК: Каков теперь наш порядок действий?
НИМОЙ: Ну, начнем с восстановления внешности. Грим, уши, стрижка. И еще будут споры по поводу сценария… Ты как, нормально?
СПОК: Ситуация несколько неприятна, особенно для того, кто предпочитает держать все под контролем…
НИМОЙ: И не говори!
Через несколько недель после этой встречи все актеры плюс Родденберри и Роберт Уайз появились на большой пресс-конференции на студии «Парамаунт». Кроме этого, присутствовали Майкл Эйснер, тогдашний глава «Парамаунт» и его босс, Чарльз Блудорн, председатель компании-владельца «Галф и Вестерн».
Билл Шатнер, Джин Родденберри, мистер Уайз и я — все вместе встретились поболтать в офисе Майкла Эйснера, а потом отправились присоединиться к остальным актерам за длинным столом напротив огромного роя журналистов.
Майкл Эйснер — долговязый, угловатый, неловкий человек, способный отбрить остротой быстрей, чем «Энтерпрайз» — достичь сверхсветовой скорости. Конечно, это сделало его идеальным представителем в данной ситуации. Он объявил о возвращении «Звездного пути» в качестве полнометражного фильма с участием изначальных актеров и предложил задавать вопросы.
Когда кто-то спросил Роберта Уайза, каков бюджет фильма, тот ответил:
— Плюс-минус пятнадцать миллионов долларов.
— Хмм… — протянул Эйснер. — Так плюс пятнадцать миллионов или минус пятнадцать миллионов?
Острота вызвала в собравшейся толпе громкий смех, никто и не предполагал, что стоимость фильма вырастет до 45 миллионов!
В конце концов, один из репортеров спросил:
— Мистер Нимой, после долгой отсрочки вы, наконец, тоже подписали контракт на участие, последним из всех актеров. Что вызвало такую задержку?
Я предвидел этот вопрос, и утром в душе (где меня вообще осеняет лучше всего) придумал ответ, позволяющий не поминать старого. Так что я заявил (разумеется, без одобрения вулканца):
— Ну, мы долгое время пытались прийти к соглашению, но почта между Землей и Вулканом ходит уж очень медленно.
Это вызвало смех, на который я надеялся. Позже, когда конференция закончилась, Чарли Блудорн энергично меня обнял и сказал: «Ты сегодня оказал честь своей профессии».
Это был для меня счастливый миг. Вся изначальная команда собралась вместе, впервые за одиннадцать лет, царило общее воодушевление… хоть вскоре нам и предстояло стартовать на сверхсветовой скорости в подпространство, полное проблем.
Вскоре началась подготовка к съемкам. Я отрыл старые фотографии Спока и сходил с ними к парикмахеру.
Был нанят Фредди Филлипс, мой друг и гример из изначального «Звездного пути», и он изготовил новые формы для ушей. Был составлен график многочисленных интервью, в которых обязательно спрашивали: «Каково вновь собраться вместе через 11 лет?» и «Случалось ли такое раньше? Снимался ли полнометражный фильм вслед за сериалом?»
(Ответ номер один — великолепно! Ответ номер два — ну да, очень малобюджетный «Бэтмен», который провалился.)
Разве что СТ-ТМП не был малобюджетным. Было решено, что у нас будут самые лучшие спецэффекты, какие только можно, так что на них одних ушли миллионы. Были разработаны совершенно новые костюмы — по-моему, весьма стильные, крутые даже — хоть все остальные и называли их «однотонными пижамками». Были сняты мерки с наших ног и сшиты ботинки на заказ, хоть их и совершенно не было видно под нашими комбинезонами.
Воссоединившаяся команда «Энтерпрайза», прикрытая с флангов Робертом Уайзом и Джином Родденберри
И мы воссоздали телепортационный эффект, совершенно с нуля. В 60-е, когда мы снимали изначальный сериал, телепортацию придумали как простой, быстрый и дешевый способ попадать на поверхность планет и обратно. Поскольку снимать, как взлетает или приземляется «Энтерпрайз», было бы непомерно дорого, эффект «телепортации» был разработан в качестве простого решения. Мы, актеры, постепенно «исчезали» из одного места и «появлялись» в другом, и обходилось это в пару центов, потраченных на вставленные в промежутке блестки. Однако, для СТ-ТМП операторы и команда по спецэффектам проводили бесчисленные часы и дни, снимая пробы в транспортаторной — будто этого никогда не делали.
Однако, была одна трата, которая вызвала у меня абсолютное одобрение (и которой мы никогда не могли позволить в сериале) — масштабная групповая сцена, в которой Кирк обращается ко всему экипажу «Энтерпрайза».
Мы вознаградили четыре сотни верных фанатов «Звездного пути» (включая БиДжо Тримбл, женщину, которая возглавляла почтовую кампанию «Спасем Стар Трек») за их поддержку участием в этой сцене.
Все, что мы делали, становилось сенсацией. Персис Хамбатта, бывшая Мисс Индия, давным-давно выбранная для участия в сериале «Звездный путь-II», была выбрана на роль нового навигатора, Айлии, и ради нее обрила голову. Все заполонили фотографии ее, остриженной. То же самое произошло со встречей фанатов для съемок дополнительной сцены.
Тем временем продолжалась разработка сценария. Можно ли было создать для Спока роль, которая удачно бы влилась в уже существующую историю? Собственно, да. Идея с нервным срывом была заброшена, но было решено, что мы и вправду найдем Спока на Вулкане, погруженным в таинственный и древний обряд под названием Колинар, преследование полной безэмоциональности. Который он отвергнет, ощутив, что он нужен на борту «Энтерпрайза» — и в этот момент окажется втянутым в основную историю о ВиДжере.
Возвращение Спока на «Энтерпрайз» было чрезвычайно драматическим. Он телепортируется на борт, облаченный в черную пелерину, строгий и суровый, как всегда. Когда эту сцену показывали в кино, весь зал затаивал дыхание, надеясь хоть на каплю веселья, хоть какой-то признак былого товарищества между вулканцем и экипажем «Энтерпрайза» или дружеского подтрунивания между Маккоем и Споком.
Но тщетно. Спок оставался хмурым и мрачным почти до самого конца фильма, при выходе с телепортационной платформы проносясь мимо пылкого Чехова и холодно игнорируя любые дружеские жесты товарищей по команде.
Драматическое появление Спока на мостике «Энтерпрайза»
Когда начались съемки, казалось, будто мы, актеры, целую вечность стояли на мостике «Энтерпрайза», уставясь на пустой экран, которому потом предстояло быть заполненным невиданными спецэффектами. Работа была утомительной и, если честно, не слишком веселой. Откуда взялась вся эта мрачность? Эта подавленная атмосфера? Это отсутствие напора, веселья, натиска?
Я думаю, во всем виновато чувство, будто мы делаем что-то Важное и Историческое. Каким-то образом, хоть сериал во многом полагался на ежедневную энергию творческого коллектива — сценаристов, режиссеров и актеров — фильм оказался вырванным у нас из рук. И нашу энергию высасывало неуместное почтение. Мы были пассажирами в путешествии, которым мы ни могли ни управлять, ни как следует понять.
Но все мы взялись за дело и старались изо всех сил. Мы с Биллом Шатнером вносили многочисленные предложения, как улучшить сцены. Некоторые из них принимались, некоторые нет.
Одним из принятых изменений был эпизод ближе к концу фильма, в котором зонд ВиДжер (ныне воплощаемый актрисой Персис Хамбатта) топал ногами на мостике со словами: «Вы будете, будете подчиняться мне!»
Кирк, Спок и зонд ВиДжера (Персис Хамбатта) перед топаньем ногами на мостике
Ну, в оригинале сценария мы должны были вести длинный разговор, пытаясь урезонить зонд ВиДжер. Это было утомительно и не слишком увлекательно — так что вместо этого у нас Спок сказал:
— Капитан, ВиДжер ведет себя, как ребенок. Предлагаю обращаться с ним так же.
Кирк отвечает:
— Ладно! Всем покинуть мостик!
И они оставляют зонд беситься самому по себе, игнорируя его, как родитель может игнорировать ребенка, который лягается и вопит. Это было быстро, ясно, действенно и гораздо более интересно, чем долгое перепирательство Кирка и Спока с ВиДжером.
Некоторые мои с Биллом предложения были сняты в качестве альтернативных вариантов, большая часть из них в фильм не попала. Позже, когда СТ-ТМП был выпущен для домашнего просмотра, многие из сцен были добавлены, включая одну из моих импровизаций, когда Спок роняет на мостике слезу со словами: «Я оплакиваю ВиДжера, как брата».
Альтер-эго ВиДжера
Я обнаружил, что с помощью таких попыток Спок мог бы сыграть «альтер эго» ВиДжера, что, как я думал, могло пролить свет на историю и помочь заинтересовать зрителей в происходящем. Собственно, когда вышли видеокассеты, я получил много комментариев от зрителей в стиле: «Аааа… так вот о чем был фильм!»
В любом случае, пока мы с Биллом были заняты импровизацией, Джин Родденберри и Гарольд Ливингстон управлялись с мощным потоком постоянных исправлений в сценарии, а Боб Уайз разбирался с текущими съемочными вопросами.
Момент дружбы между первым офицером и его капитаном, появившийся только на видео
В конце концов, настал последний день съемок. У нас была запланирована съемка финальной сцены на мостике «Энтерпрайза». Кирк должен был сказать Маккою, что он (доктор) будет возвращен на Землю, где тот планировал уйти на пенсию. Маккой отвергает это предложение — раз он уже здесь, то может и остаться. Затем Кирк поворачивается к Споку и предлагает вернуть его на Вулкан. Спок объявляет, что это необязательно, поскольку его дела на Вулкане завершены. Подтекст был таков, что экипаж опять вместе и вместе отправится навстречу следующему приключению. Это было вполне осмысленное и аккуратное завершение, но не слишком веселое.
Во время финальной репетиции перед съемкой, я, в конце концов, услышал голос Спока в моей голове, который позволил ухватить дух героев и взаимоотношений сериала.
Так что я решил воспользоваться шансом. Перед работающими камерами. Бобом Уайзом и Джином Родденберри наша сцена началась серьезно. Кирк произнес свою реплику и Маккой дал подобающий ответ, затем Кирк повернулся к Споку и предложил вернуть его на Вулкан.
И я — или, скорее, Спок — ответил:
— Я решил остаться на «Энтерпрайзе», капитан. Если доктор Маккой собирается остаться на борту, мое присутствие здесь будет жизненно необходимым.
Это вызвало добрый смех на площадке — но потом я увидел, что Джин и Боб Уайз шепчутся за камерой. Я понял, что сцена обречена. Боб вынес решение: «Есть чувство, что шутка неуместна в свете того, что происходило ранее».
Сцену сняли так, как написано.
СПОК: Я сказал что-то неподобающее?
НИМОЙ: Нет, Спок, нет! Я думаю, это была хорошая идея.
СПОК: Тогда почему ее отвергли?
НИМОЙ: Это было художественное решение. Мы ничего не могли сделать. А могло бы сработать. Мы так и не узнаем.
СПОК: Какая жалость.
Было решено что, путь хоть разверзнется геенна огненная или хляби небесные, фильм просто обязан выйти 7 декабря. Выяснилось, что эти две стихии и впрямь объединились, чтоб нам помешать — к тому времени, как съемки были практически завершены, Роберт Уайз обнаружил, что компания, которую наняли для производства спецэффектов сделала свою работу на совершенно неприемлемом уровне, особенно учитывая пять миллионов долларов, которые были заплачены. Были наняты два других предприятия, занимающихся спецэффектами, и им пришлось трудиться семь дней в неделю, пытаясь закончить фильм. Они сделали великолепную работу — может быть, даже чересчур великолепную, потому что фильм оказался перегружен бесконечными кадрами спецэффектов. К сожалению, Бобу Уайзу просто не хватило времени, чтобы их отредактировать, так что фильм оказался феерическим зрелищем, которое хотелось «Парамаунт» — и только.
Кое-кто из нас, принимавших участие в съемках, были переправлены на самолете в Вашингтон, округ Колумбия, для торжественной премьеры фильма с последующим приемом в Смитсоновском музее воздухоплавания и космонавтики. Реклама была хоть куда и ожидания зрителей были невероятными. Когда я уселся в кресло, чтобы, как и все остальные, увидеть фильм в первый раз, атмосфера была наэлектризована предвкушением.
«Пожалуйста, — молча думал я. — Ну пожалуйста, окажись хорошим!»
Билл Шатнер сидел рядом со мной, когда свет померк. Мы обменялись рукопожатием на удачу — и фильм начался.
Что я помню из увиденного? Невероятные кадры «Энтерпрайза», кажущегося еще более огромным и прекрасным, чем когда-либо.
И снова кадры «Энтерпрайза», огромного и впечатляющего.
И опять и снова кадры…
В конце концов, спецэффекты стали откровенно утомительными. Зрителей охватил огромный восторг, когда корабль перешел на сверхсветовую скорость, но, к сожалению, сама история так и не взлетела — а взаимопониманием, существующим между героями, так как следует и не воспользовались.
Был ли фильм удачен с коммерческой точки зрения?
Да. Назойливая реклама и зрительские ожидания привлекли большую аудиторию на краткое время — и только. Его, конечно, нельзя было сравнить со «Звездными войнами», хотя он выглядел вполне достойно.
К тому времени я чувствовал, что в последний раз снимаю с себя Споковы уши. Долгожданный, предвкушаемый всеми полнометражный фильм по «Звездному пути» был снят.
«И вот теперь, — подумал я, — действительно все».