Глава 28 Моя энергетическая компания, Enron и Джордж Буш

Глава 28

Моя энергетическая компания, Enron и Джордж Буш

К моменту смерти Торрихоса я не виделся с Паулой уже несколько месяцев. Я встречался с другими женщинами, в частности, с Уинифред Грант, молодой сотрудницей, специалистом по планированию окружающей среды, с которой познакомился в MAIN. Ее отец был главным архитектором в Bechtel. Паула встречалась с колумбийским журналистом. Мы остались друзьями, но договорились прервать наши романтические отношения.

Я сражался со своей работой эксперта-свидетеля, в частности обосновывая необходимость строительства атомной электростанции в Сибруке. Часто мне казалось, что я снова продался, попросту вернулся к старому только из-за денег. Уинифред мне очень помогла в этот период. Она была до мозга костей сторонницей защиты окружающей среды, но при этом понимала, что потребность в электроэнергии постоянно возрастает. Она выросла в районе Беркли в Сан-Франциско Ист-Бэй и окончила Калифорнийский университет Беркли. Это была свободомыслящая девушка, и ее взгляды контрастировали с пуританскими взглядами моих родителей и Энн.

Осенью 1981 года Уинифред взяла длительный отпуск в MAIN. Мы отправились на яхте вдоль Атлантического побережья на юг, к Флориде. Мы не торопились и часто подолгу останавливались в различных портах: я вылетал в другие города, чтобы выступать в судах в качестве эксперта-свидетеля. В конце концов, мы добрались до Уэст-Палм-Бич во Флориде и сняли там квартиру. Мы поженились, 17 мая 1982 года у нас родилась дочь, Джессика. Мне было тридцать шесть. Я был значительно старше остальных мужчин, посещавших занятия для будущих отцов.

В мою работу по делу Сибрука входила, в частности, задача убедить комиссию по коммунальным услугам Нью-Гемпшира в том, что получение электричества на основе атомной энергии было лучшим и наиболее экономичным решением для штата. К сожалению, чем глубже я изучал этот вопрос, тем больше начинал сомневаться в правоте своих аргументов. В научной литературе того времени не было единого взгляда на эту проблему: новые исследования данной темы все больше склонялись к тому, что многие альтернативные методы получения электроэнергии существенно превосходят атомную энергетику в техническом и экономическом отношении.

Кроме того, постепенно ученые отходили от старой точки зрения на безопасность атомной энергии. Возникли серьезные вопросы о надежности систем поддержки, об обучении операторов, о том, что людям свойственно время от времени совершать ошибки, о старении оборудования, о сложности утилизации ядерных отходов. Лично меня беспокоила та позиция, которую я должен был защищать, поскольку получал деньги за это, причем, защищать под присягой в суде. В то же время я убеждался, что новые технологии предлагали такие методы получения электричества, которые могли бы улучшить окружающую среду. В частности, технология производства электроэнергии из того, что принято считать отходами.

В один прекрасный день я уведомил руководство электроэнергетической компании Нью-Гемпшира, что больше не могу свидетельствовать в суде от их имени. Я отказался от этой весьма прибыльной работы и решил создать компанию, которая будет продвигать новые технологии, перенося их с чертежных досок в область практического применения. Уинифред поддержала меня в этом, несмотря на неясную перспективу этого предприятия и тот факт, что она впервые вступала в семейную жизнь.

Через несколько месяцев после рождения Джессики в 1982 году я основал Independent Power Systems, IPS — «Независимые энергосистемы» — компанию, в задачу которой входили разработка проектов электростанций, дружественных окружающей среде, а также популяризация самой идеи таких станций. Это был исключительно рискованный бизнес, в котором большинство наших конкурентов, в конце концов, потерпели неудачу. Однако опять на выручку пришли «случайные совпадения». Я был уверен, что помощь, которая вдруг откуда-то появлялась, на самом деле была наградой за мои былые заслуги и мой обет молчания.

Бруно Замботти занял высокую должность в Межамериканском банке развития. Он согласился стать членом правления IPS и помочь с финансированием молодой компании.

Мы получили поддержку от Bankers Trust; ESI Energy, Prudential Insurance Company, Chadbourne and Parke (крупнейшей юридической фирмы Уолл-стрит, партнером в которой был бывший сенатор, кандидат в президенты и госсекретарь Эд Маски); от Riley Stoker Corporation (инжиниринговой фирмы, которой владела Ashland Oil Company, разрабатывавшая и производившая сложные агрегаты для электростанций). Нас поддержал даже конгресс: он освободил компанию от уплаты некоторых налогов и в последующем отдавал нам предпочтение перед нашими конкурентами.

В1986 году IPS и Bechtel одновременно, но независимо друг от друга начали строительство электростанций, использовавших новейшую, по последнему слову науки технологию сжигания отработанной угольной породы без образования кислотных дождей. К концу десятилетия эти две электростанции модернизировали отрасль и внесли значительный вклад в принятие федеральных законов об охране окружающей среды, доказав раз и навсегда, что многие так называемые отходы вполне применимы для производства электроэнергии, а уголь можно сжигать без образования веществ, вызывающих кислотные дожди, таким образом опровергнув традиционные уверения электроэнергетических компаний в обратном.

Наша электростанция также доказала, что не апробированные современные технологии могут финансироваться небольшой независимой компанией через Уолл-стрит и другими традиционными методами. Дополнительным преимуществом было то, что наша станция передавала так называемое сбросное тепло для обогрева трех с половиной акров гидропонных теплиц, а не в охладительные бассейны и градирни.

Должность президента IPS позволяла мне получить полное представление об энергетической промышленности изнутри. Я имел дело с самыми влиятельными людьми в этой области: юристами, лоббистами, банкирами и руководителями крупнейших фирм. Кроме того, на моей стороне было еще одно преимущество. Мой тесть проработал в Bechtel более 30 лет, достиг должности главного архитектора, а теперь руководил строительством города в Саудовской Аравии — прямое следствие моей работы в начале 1970-х, во время операции по отмыванию денег Саудовской Аравии. Уинифред выросла в Сан-Франциско, где расположен головной офис фирмы, и тоже была членом «корпоративной семьи»: после окончания отделения Калифорнийского университета в Беркли она работала в Bechtel.

Энергетика претерпевала значительную реструктуризацию. Крупные инженерные фирмы стремились вытеснить энергетические компании, которые до сих пор пользовались преимуществами местных монополистов, — или хотя бы стать конкурентами энергетиков. Свертывание государственного участия и регулирования стало лозунгом момента; правила стремительно менялись.

Для амбициозных людей появилась масса возможностей воспользоваться преимуществами ситуации, которая ставила в тупик суды и конгресс. Воротилы бизнеса назвали происходящее «освоением Дикого Запада эры энергетики».

Одной из жертв этого процесса стала MAIN. Как и предсказывал Бруно, Мак Холл утратил связь с реальностью, и никто не осмеливался указать ему на это. Полу Придди так и не удалось установить контроль над фирмой, и руководство MAIN не только не воспользовалось кардинальными переменами в промышленности, но и допустило несколько роковых ошибок.

Всего через несколько лет после того, как Бруно добился рекордных прибылей, MAIN оказалась в исключительно тяжелой финансовой ситуации. Партнеры решили продать MAIN одной из крупнейших инженерно-строительных компаний, которая сумела сориентироваться в ситуации.

В 1980 году я получил почти по 30 долларов за акцию; четыре года спустя другим партнерам MAIN пришлось довольствоваться меньше чем половиной этой суммы. Так 100 лет гордого существования фирмы закончились унижением. Мне грустно было наблюдать закат фирмы, но это доказало, что я поступил правильно, уйдя именно тогда. Фирма еще некоторое время просуществовала под своим именем, но затем и имя поменяли. Некогда столь весомое во всем мире название ушло в небытие.

MAIN — это пример компании, которая не смогла выжить в атмосфере перемен в индустрии. Полной противоположностью ей оказалась компания Enron, за взлетом которой мы, знающие эту отрасль изнутри, следили, как зачарованные. Одна из наиболее быстро растущих фирм в отрасли, она, возникнув, казалось бы, ниоткуда, немедленно начала проворачивать гигантские сделки.

Обычно любому заседанию предшествуют несколько минут общих разговоров, пока участники рассаживаются, наливают кофе, раскладывают бумаги. Тогда все разговоры крутились вокруг Enron. Непосвященные не могли понять, как удается Enron творить подобные чудеса. Посвященные же только улыбались и молчали. Иногда, в ответ на настойчивые расспросы, они говорили о новых методах в управлении, о «творческом подходе к финансированию», о том, что компания берет на работу людей, знающих, как пройти коридорами власти во всех столицах мира.

Мне все это очень напоминало новый вариант старой технологии ЭУ. Глобальная империя наступала победным маршем.

Те из нас, кто интересовался нефтяной промышленностью и международными событиями, частенько обсуждали и другую тему — сына вице-президента, Джорджа У. Буша. Его первая энергетическая компания, Arbusto (в переводе с испанского — «куст»), будучи несостоятельной, в 1984 году спаслась слиянием с фирмой Spectrum7, которая затем оказалась на грани банкротства и в 1986 году была куплена Harken Energy Corporation, в которой Джордж У. Буш остался членом правления и консультантом с зарплатой 120 тысяч долларов в год.

Мы все считали, что решающим фактором в таком назначении было вице-президентство его отца, поскольку послужной список Буша-младшего в нефтяной сфере никак не оправдывал подобного выбора. И, конечно, совсем неслучайно Harken использовала ситуацию и вышла на международный рынок впервые за всю историю своего существования, начав активные поиски возможностей для нефтяных инвестиций на Ближнем Востоке.

Журнал Vanity Fair писал: «Как только Буш занял место в правлении, с Harken стали происходить чудесные вещи: новые инвестиции, неожиданные источники финансирования, удачно полученные права на бурение».

В 1989 году Amoco вела переговоры с правительством Бахрейна о получении прав на офшорное бурение. В это время вице-президент Буш был избран президентом. Вскоре после этого Майкл Амин, консультант Госдепартамента, в обязанности которого входило инструктирование вновь назначенного посла США в Бахрейне, Чарльза

Хостлера, организовал серию встреч правительства Бахрейна и Harken Energy. Неожиданно Amoco поменяли на Harken. И хотя Harken раньше занималась бурением только на юго-востоке США и никогда не производила офшорного бурения, она получала эксклюзивные права на офшорное бурение в Бахрейне — случай беспрецедентный в арабском мире. В течение следующих недель цены на акции Harken Energy повысились больше чем на 20 процентов — с 4,5 долларов за акцию до 5,5.

Даже бывалые работники отрасли были шокированы произошедшим в Бахрейне. «Надеюсь, Дж. У. Буш не задумал ничего такого, за что придется расплачиваться его отцу», — сказал мой друг-юрист, работавший в энергетике, ярый сторонник республиканцев. Мы наслаждались коктейлем в баре на углу Уолл-стрит, на самом верху здания Всемирного торгового центра. Он был в смятении. «Неужели это действительно стоит того, — продолжал он, печально покачав головой. — Стоит ли рисковать должностью президента ради карьеры сына?»

Я был меньше удивлен, чем мои знакомые: у меня была своя точка зрения. Я работал на правительства Кувейта, Саудовской Аравии, Египта и Ирана, я был знаком с современной политикой на Ближнем Востоке, и мне было известно, что Буш, как и руководство Enron, был частью того, что создал я сам и мои коллеги ЭУ; все они были феодалами и плантаторами.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.