ДВАЖДЫ ГЕРОИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА МАРШАЛ БРОНЕТАНКОВЫХ ВОЙСК П.РЫБАЛКО УДАР С ЮГА (ИЗ ВОСПОМИНАНИИ)

ДВАЖДЫ ГЕРОИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА МАРШАЛ БРОНЕТАНКОВЫХ ВОЙСК П.РЫБАЛКО

УДАР С ЮГА (ИЗ ВОСПОМИНАНИИ)

Я сидел в большом кабинете в квартире какого-то эсэсовского полковника. Его жена постучалась в дверь. Услужливо улыбаясь, она положила передо мной "Атлас командира РККА". Этим она, должно быть, хотела снискать моё расположение.

На книге была печать библиотеки Полтавского ДКА. Этот атлас похитил муж немки и привёз его в свой берлинский особняк как трофей.

Я невольно открыл лист с картой Германии и нашёл Берлин. Вот он, чёрный паук, который и на карте выглядит как паук, со всеми своими дорогами, автострадами и кладбищами.

Ещё когда мы подходили к Висле, на моём командном пункте висел план Большого Берлина. Я запоминал названия улиц германской столицы, расположение заводов, парков и площадей, изучал подступы к Берлину.

Никогда не забыть, как однажды маршал Конев, наклонившись ко мне, как бы по "секрету", тихонько сказал:

– Имей в виду, Берлин будем брать.

И я также "потихоньку" начал настраивать своих генералов, офицеров и солдат на мысль о том, что мы будем брать Берлин.

Правда, я думал, что нам придётся брать Берлин с востока. Оказалось иначе.

Когда мы вышли на исходные рубежи у реки Нейсе, стало ясно, что путь наш значительно южнее – на город Бранденбург.

Неужели все труды по изучению Берлина пропали даром? Признаюсь, хотя я отлично понимал, что и на этом направлении мы участвуем в Берлинской операции, это известие ошеломило меня. Но только на минуту. Так или иначе, я был уверен, что где-нибудь да "подвернут" нас к Берлину.

С первого дня операции все наши действия можно охарактеризовать одним словом – стремительность. На реке Нейсе танки прорывали вражескую оборону в боевых порядках пехоты. Мы не стали ждать, пока будут наведены переправы через реку. Танкисты тщательно задраили люки и пустили танки вброд. Никогда не забыть мне надписи на одном танке: "У меня заправка до самого Берлина".

В 3 ч. 10 м. 18 апреля, когда мы были в двух километрах от Шпрее и устремлялись на Бранденбург, я получил директиву от командующего фронтом форсировать Шпрее и развивать стремительное наступление в общем направлений Фетшау, Гальсек, Барут, Тельтов, южная окраина Берлина.

Итак – стремительно на Берлин! Как этот приказ окрылил нас! Начался марш-манёвр частей 1-го Украинского фронта к Берлину. Ночью 18 апреля по глухим лесным дорогам соединения вышли к реке Шпрее. Здесь противник ожидал нас меньше всего.

В районе Брензихен танкисты нащупали слабое место в обороне немцев. Через коридор, проделанный передовыми отрядами, на оперативный простор вырвались все танковые соединения. Сотни машин устремились к переправе. На реке Шпрее танковые соединения оторвались от пехоты.

Немцы не сумели занять подготовленной ими обороны на западном берегу Шпрее. Противник был упреждён.

Шпрее быстро осталась позади. И дальше события развивались с такой же стремительностью. Всё бралось с хода. Меня немного тревожило, что мы не встречаем серьёзного сопротивления. Сопротивлялись только небольшие гарнизоны. Создавалось впечатление, что где-то противник держит кулак, готовый к удару. Пленные давали нахальные показания. Некоторые, из них так и говорили: "Ну, что ж, вы под Берлином, а мы тоже были под Москвой".

И поэтому, когда в Цоссенских болотах и лесах мы встретились с более серьёзным сопротивлением, это даже обрадовало меня.

Севернее Цоссена прохюдило внешнее кольцо обороны Берлина, прикрываемое многочисленными заграждениями – завалами, рвами, минами. Цоссен имел расположенные вкруговую доты с очень сильными гарнизонами. Здесь находилась ставка верховного германского командования. Прогрызая десятикилометровую полосу цоссенских позиций, мы задержались на два дня. 22 апреля войска овладели Цоссеном.

Нам некогда было лазить тогда по подземным убежищам, в которых были расположены кабинеты гитлеровских генералов. Ставка Гитлера бежала, но мы надеялись на встречу в Берлине.

Мы шли вперёд в то время, как позади нас оставались ещё недобитые немецкие дивизии. Мы не боялись за наши коммуникации, так как знали, что высшим командованием приняты все меры для ликвидации этих недобитков. Фланги и тыл в продолжение всей операции были надёжно прикрыты.

Взятые, в плен немецкие генералы признавались, что никто в Берлине не ожидал появления русских танков с юга, что оборона на южной окраине Берлина была ; занята немецкими частями лишь тогда, когда русские танки, уже прорвались к Цоссену.

И здесь просчитался немецкий генштаб, недооценивший оперативных возможностей советских танковых соединений.

Манёвр больших масс советских танков спутал все карты немецкой обороны.

Пусть люди, которые мало знают нашу страну и не понимают природы советского человека, объясняя наши победы, говорят о чуде. Мы же, советские люди, знаем природу наших чудес. И чудесная стремительность наших войск в продвижении к Берлину имеет под собой крепкие и ясно ощутимые корни. Эту стремительность воспитала в нас партия Ленина – Сталина. Эта стремительность выковывалась в сражениях Отечественной войны от одного боя к другому. Эта стремительность была основана на высоком воинском мастерстве и на желании скорее закончить войну и уничтожить фашизм.

Мы – люди сталинского наступления.

Никогда за весь свой боевой путь во время Отечественной войны я не помню другого такого дружного, сокрушительного удара, как удар, который обрушился с юга на ошеломлённый Берлин.

Всё сделал противник, чтобы не пропустить нас через Тельтов-канал. Были взорваны тридцать мостов.

Тельтов-канал представлял собой огромный противотанковый ров, наполненный водой. Не только для танкистов, но и для пехотинцев этот канал был серьёзным препятствием.

Прорыв обороны немцев на Тельтов-канале – триумф взаимодействия всех родов войск. Вместе с танкистами и мотострелками дружно работали артиллеристы и славные лётчики.

24 апреля мой наблюдательный пункт на берегу Тельтов-канала посетил командующий фронтом маршал Конев.

Маршал поднялся на чердак шестиэтажного дома, с которого была видна южная часть Берлина. Но оказалось, что с моего наблюдательного пункта не всё было видно, что хотел видеть маршал. Мы перешли на наблюдательный пункт командира авиационного соединения генерал-майора Никишова. С плоской крыши открывалась огромная панорама. И лес Грюневальд, и Ботанический сад. А за ними – магистрали, застроенные многоэтажными домами.

Через груды развалин лезли танки. Немецкие солдаты, оборонявшие Тельтов-канал, были вооружены фаустпатронами. Фаустники сидели во всех щелях, подворотнях, подъездах… Но вместе с нашими танками шли автоматчики, снайперы. Они выковыривали и уничтожали фаустников. Воин с автоматом в руке рядом с танком -- какую роль сыграл он в этих, уличных боях!

Танки метр за метром углублялись в центр Берлина. Видно было, где затухал бой, где разгорался.

Генералы и офицеры, окружавшие маршала, смотрели с крыши на Берлин, окутанный дымом, на вспышки разрывов и огни пожарищ.

Командующий фронтом приказал выдвинуть вперёд тяжёлую артиллерию.

Всё двигалось вперёд, подпирая и содействуя друг другу.

Советские танки в Берлине! Разве это не классический ответ на крик немецкого генерала Гудериана: "Внимание, танки!"?