Корсун Виктор Семенович Великая Отечественная, Китай, Афганистан

Корсун Виктор Семенович

Великая Отечественная, Китай, Афганистан

Я родился в 1925 году в селе Елизаветпольском (ныне село Шаумян Туапсинского района). В 1931 году в шестилетнем возрасте поступил в школу.

Несмотря на возраст (в первый класс тогда принимали с восьми лет), меня в порядке исключения записали в первоклассники, уж очень я хотел учиться и вырваться на волю из-за высокого забора детского сада! Родители не перечили и я начал грызть гранит науки.

В 1931 году семья переехала в станицу Хадыженскую, на родину матери. С этого момента станица Хадыженская заняла особое место в моей жизни, стала моей малой Родиной.

1941-й год окончания десятилетки. Надо заметить, что в то время человек, окончивший десять классов, считался достаточно образованным и культурным. За период с 8–10 классы освоил полную программу «Курс подготовки бойца». Так в те годы государство готовило молодое поколение к защите своего Отечества. По существу мы, молодые ребята, были подготовленными бойцами, что в первых же боях начавшейся войны подтвердили на практике. Мне доверяли работу, где необходимы были разносторонние знания. Ученик, дошедший до 10 выпускного класса, знал и умел многое.

Увлекался гимнастикой, легкой атлетикой, волейболом, играл в футбол. По этим видам спорта имел юношеские спортивные разряды. Уже в 10 классе стал заниматься на радиотехнических курсах и, одновременно с получением аттестата зрелости получил удостоверение радиста-оператора

4-го класса. В планах было поступление в Одесский институт связи. В свои 16 лет я был уже сформировавшейся личностью и потому известие о нападении на СССР гитлеровской Германии воспринял как приказ к мобилизации и защите Отечества.

Великая Отечественная

Но мне было 16 лет. На фронт не брали. Оставалось одно — крепить оборону страны в тылу всеми доступными средствами. А это значит — включиться в трудовой ритм, быть полезным стране во чтобы-то ни стало.

Поступил на работу в трест «Хадыженнефть», где сумел применить свои знания радиста-оператора. В Июле 1942 стало ясно, что враг сможет оккупировать Апшеронский район и воспользоваться нефтепромыслами, дающими высококачественную нефть из нефтеносных районов вокруг Нефтегорска и Хадыженска.

Нефтегорский ВКП(б) при формировании партизанского отряда направил меня в него на должность радиста-оператора. Так я стал партизаном разведывательного батальона при штабе партизанских отрядов Нефтегорского куста. Так я стал командиром радиоотделения. Начальником радиостанции «Белка-ЗУД». По тем временам радиостанция была самой совершенной. Переносная, универсальная, десантная. В начале августа 1942 года немцы подошли к предгорью Кавказа. Темп немецкого наступления резко замедлился. Равнины кончились, начались горы. Дикий — непроходимый Кавказ. Встало все, что двигалось на колесах и даже на гусеницах. И нашему, и немецкому командованию пришлось срочно пересматривать всю организацию боевых действий в условиях гор, особенно в таких, поросших крупным густым лесом и непролазным кустарником, как горы Западного Кавказа.

Наши партизанские отряды оказались в гуще войск противника. Такая по существу фронтовая обстановка не сравнима с обстановкой действий украинских и белорусских партизан. Нам воевать пришлось не с полицаями, а с отборными боевыми частями армии, имеющей тяжелую боевую технику, стрелковое оружие, артиллерию, танки, самолеты. Можно представить, как приходилось кавказским партизанам, имеющим только легкое стрелковое оружие и гранаты. Никаких технических средств передвижения, даже лошадей, в горах не было, а менять место своего расположения приходилось очень часто.

Все, что имели: оружие, боеприпасы, продовольствие, посуду, медикаменты, раненых, больных — переносили только на своих плечах. В этих условиях нас выручала наша природная выучка, приспособленность к горной местности, умение, смекалка и, конечно же, физическая закалка, высокое умение ориентироваться на местности. Одной из главных наших задач было осуществление разведывательнодиверсионной деятельности. Операция такого рода проводилась малыми мобильными группами во взаимодействии с подразделениями войск фронта. В этих случаях очень часто командование войск фронта просили нашего командира куста партизанских отрядов выделить им меня с радиостанцией Белка-ЗУД.

Дело в том, что радиостанция переносная. Её вес с батареями 20 кг. Большая дальность передач. Носить такой вес одному человеку да еще в таком тяжелом и ответственном переходе — просто невозможно, поэтому мне командир этой группы всегда выделял самого крепкого и ловкого бойца. И это очень важно.

Наиболее важные данные разведки я мог бы передать на ключе, морзянкой, немедленно, а это очень и очень ценно для принятия решения для действий. Таких радиостанций в войсках просто не было. Они производились пока в штучных вариантах для подразделения «Спецназ», и удачно получили ее и мы.

Таких рейдов для меня выпало довольно много. В каждом из них случались очень удивительные эпизоды, но всего не опишешь. Мне очень нравились эти рейды. Они всегда были очень трудными, опасными и увлекательными. Хотя, казалось бы, в войне ничего не может быть увлекательного, но это, видимо, принадлежность молодости. Прошу у уважаемого читателя извинения за отклонения от заданной темы.

Завершу одним эпизодом. Все важные разведданные я передал непосредственно по абонентам «Южный штаб партизанского движения разведуправления Юго-Западного фронта С.М. Буденному, П.И. Селезневу, С.К. Тимошенко, И.В. Тюленеву. Для передачи в эфир я выходил из места расположения на 2 км и более, каждый раз в разные направления, чтобы не дать возможность немецкой системе пеленгации установить место расположения штаба.

Ночью 26 сентября я передал срочную телеграмму обобщенных данных наших разведчиков, где сообщалось о перемещениях и сосредоточениях в некоторых местах. 27 сентября я один вышел утром для передачи данных в простой кодировке, так как не было времени развернуть радиостанцию и начал передавать текст. Я находился в километре от расположенного штаба. Заканчивая передачу, сквозь наушники я услышал очень сильную стрельбу автоматов, затем стрельбу из крупнокалиберных пулеметов, разрыв гранат и крики команд.

Я понял, что идет серьезный бой крупных сил с нарастанием мощи и огня. Сообщил по радио открытым текстом, что идет очень сильный бой крупных сил, выхожу из связи. Иду к месту боя. Свернул радиостанцию, забросил парашютный ранец с батареями за спину и через кустарник к штабу бегом. Вижу впереди зашевелились ветки кустарника. Остановился, вскинул карабин, снял с предохранителя, приложил к плечу, жду лица или фигуры. Кто? Появилось лицо. Смотрю, узнал — начальник штаба, секретарь райкома партии Готьван.

Я обрадовался, что не выстрелил. Он знал мое место передачи и бежал за мной. Я быстро сказал: «Радиограмму передал, сказал абоненту, что связь кончаю, бегу в штаб». Готьван приказал идти на вершину горы, там назначен общий сбор. Я пошел по очень крутому склону вверх на вершину горы. Лес оказался очень густой, а у земли густой кустарник, видно только 3–5 метров. Мы хорошо знали, что в лесном бою немцы никогда не пойдут вперед, наоборот, отступая назад ведут плотный огонь из всех видов оружия, рассчитывая убить все живое впереди себя. Поэтому я пошел, следя за светящимися трассами пуль. В лесу трассу хорошо видно.

Стрельба продолжалась, но уже слабее. Немцы поняли, что все живые уже ушли. Я тоже поднимался вверх, выбирая ручьевые овражки, тем самым прикрываясь от шальных пуль. Склон горы очень крутой, вес на мне тоже большой: комплект радиостанции, винтовка, боеприпасы, фляга воды, в целом около 30 кг. Стрельба прекратилась, до вершины еще далеко.

Вдруг послышался стон человека. Подошел, раздвинул кустарник, лежит на груди человек, стонет. Повернул голову — Костя, мой непосредственный командир, начальник разведки штаба. Кровь, развернул куртку, рубашку. Вижу малое кровавое пятно под лопаткой. Перевернул его на спину, тут в правой половине груди большая рваная рана. Начал обработку раны. Пошли в ход все бинты, йод, нижнее белье. Удалось приостановить течение крови.

Не буду писать, как я это все донес до вершины горы, около 500 метров. Но я это сделал. Сейчас сам не верю себе, чувствую, что не все слушатели мне верят. Но я его и все оружие, радиостанцию принес на вершину горы поочередно: то его вел, руку через плечо, то груз отдельно. Зато понял, что в таких ситуациях организм человека включает все свои резервы, надо только не сдаваться, а бороться.

О немцах я даже и не думал. На вершине горы все уже были в сборе, и как увидели меня с Костей, подбежали и обоих нас принесли на самую вершину. Костю, конечно, перенесли в войсковой полевой госпиталь, затем отправили в Сочинский госпиталь, где он и вылечился полностью.

Надо бы на этом остановиться. Но тут события, как в сказке: хочешь верь, хочешь не верь. Через 2 месяца электрические батареи полностью отработали. Связи нет. Докладываю командующему куста отряда. Он, конечно, «поблагодарил меня». Такие батареи нигде не найдешь. И у немцев их не возьмешь. Спрашивает меня, что делать. Говорю, в Южном штабе могут быть, надо идти. Кто пойдет? Кричу: «Я пойду!». Он говорит: «Это же через главный Кавказский хребет и через линию фронта». Говорю: «Я, кавказец, дойду!». Он согласился, и я 20 ноября, через трое суток пути по горам, рекам, прибыл в Сочи.

Южный штаб располагался в санатории «Приморье», к 3 часам ночи я добрался до него. Дежурному в вестибюле доложил и представил документы. Он говорит: «Выбирай место на полу и ложись до утра». Я глянул на пол вестибюля: там как селедка в бочке, с трудом втиснулся и тут же уснул.

Всю оставшуюся ночь ворочались и я, и сосед, меняли бок, на котором спим. Утром громкоговоритель заговорил на полную мощность: «Разгром немцев под Сталинградом». Поднимаемся с соседом, смотрю — Костя! Выздоровел! Вот бывают такие истории. Двойная радость: встреча и разгром немцев.

В мирное время таких эмоций не бывает. Вот как в сказке. Если бы сказали, придумай что-нибудь, этого не придумал бы. Косте 40 лет, мне 17, но я, в неофициальных обращениях к нему, называю его Костей. Причем, это не я так позволял себя фамильярничать. Я был скромным парнем, строго соблюдал и сейчас соблюдаю русский порядок обращения к старшим.

И еще один мой начальник Гриша Гунько, ему 46 лет, майор, тоже просил меня в неофициальном обращении называть его по имени. Почему так, я не спрашивал, считал, что на войне это даже удобно. Сейчас привык так и до сих пор так их называю, а вот к более старшим начальникам обращаюсь по имени и отчеству.

Костя выписался из госпиталя, ему предоставили две недели отпуска. Он собирался ехать домой, не зная где родственники, и что с ними. Я говорю: «Идем со мной в отряд, в дороге я тебе помогу. Выбьем немцев с нашего края, тогда съездишь домой». Так и сделали.

Я получил батареи с запасом, и через 4 дня мы уже прибыли в свой отряд. В начале наступления наших войск мы продвигались вместе с нашими войсками в первом эшелоне. С освобождением нашего района наш отряд оставили по месту жительства и переформировали в «истребительный батальон».

В 1943 году я поступил в летно-техническое училище. Закончил техническое училище, переведен в летное училище и прошел путь от командира экипажа летчика-истребителя до заместителя командующего ВВС округа.

Китай

С 1950 г. по 1953 г. был в Правительственной командировке в Китае по оказанию военной помощи по созданию ВВС Китая, был военным советником.

Это осуществлялось таким образом. На базе советских ВВС создавались 6 училищ комплектов летного состава, инженерно-технического состава, учебно-летной подготовки и по изучению теории полета и конструкции самолета.

Подготовлено 6 комплектов необходимых самолетов и всей наземной техники для обслуживания самолетов, медицинского обеспечения и метеорологического обслуживания. В общем, всех сил и средств для создания шести авиационно-летных училищ. Это в те времена представляло колоссальную силу. Можно полагать, что в Европе ни одно государство не имело таких сил и средств. А советское государство одноразово оказывало Китаю такую помощь.

Безусловно, в основном такая помощь сыграла одну из решающих ролей в достижения развития КНР. С первых дней пребывания в КНР мы встретились с множеством неизвестного и занимательного в организации жизни и трудовой деятельности в Китае. С первых дней мы приступили к летной работе, и в течение всей нашей деятельности она была очень и очень интенсивной, такую интенсивную работу мы даже не могли представить себе. Все медицинские ограничения по допустимой нагрузке для летного состава мы увеличивали почти в полтора-два раза. Но задачу, поставленную нам, мы выполнили в срок и качественно.

Надо также отметить исключительное, даже почти фантастическое трудолюбие всего китайского народа, в частности курсантов и всего личного состава. Так же очень строгую дисциплину, особенно военную. Мы даже не представляли себе такое трудолюбие и дисциплинированность. Через год закончил обучение на легком самолете первичного обучения. И весь наш советский летный состав уехал в СССР.

Меня, молодого летчика, оставили одного. И в дальнейшем я сам за 2 дня первый раз освоил реактивный самолет МИГ-9 и переучил инструкторский состав китайцев. На третьем году пребывания мы получили самолеты МИГ-15 и я один, сам опять же в один день переучился и переучил одну эскадрилью летчиков Китая нашего училища. Трудно поверить, что это было так, но документальные факты убеждали всех, не веривших моим словам. Я же этому не придавал значения. Особо хотелось сказать о чрезвычайно дружелюбном отношении и всех работавших с нами, и всего Китая. У меня в жизни эти годы оставили одно из самых удивительных и теплых воспоминаний.

Помню, я как-то увлекся китайским языком и к концу командировки достаточно хорошо объяснялся с курсантами, которых обучал летному делу. Мой переводчик очень не понятно переводил, в смысле плохо. Нужно знать много специальных терминов по аэродинамике полета самолета и технике пилотирования. Он их не знал, а в словаре далеко не в каждом есть их значения. Приходилось мне с китайцами по ходу обучения овладевать языком, искусством жестикуляции: рук, ног, головы, тела. Они меня понимали хорошо и говорили: «Командила переводсика не надо — говоли сам». Я этот принцип взял за правило и уделял много внимания изучения языка, обучаемых мной.

Окончил Краснознаменную академию ВВС — 1957 г.

Окончил академию Генерального штаба ВС СССР в 1967 г.

С 1967 г. по 1980 г. служба в ВВС СА, в должности зам. командующего ВВС Среднеазиатского военного округа.

В августе 1980 г. вызов в Москву в отдел кадров. Довели приказ о моем назначении, прошел все положенные инстанции руководства.

Афганистан

В Афганистан я прибыл в августе 1980 г. До этого я почти 8 лет служил в Среднеазиатском военном округе, куда входил Казахстан, Киргизия, часто бывал в Узбекистане, Таджикистане и Туркмении.

Климатическая и географическая среда очень схожи для меня и у меня не было никакой акклиматизации. Все знакомо, оставалось изучение дислокации, базирования, сил и средств, входящих в мою компетенцию.

В течение первой недели я облетал все аэродромы. Познакомился с людьми и основными материально-техническими средствами. Сколько было возможным пообщался с взаимодействующими объектами, людьми, остальное все впереди.

В течение этих дней по установленным дням и времени суток познакомился с руководящим составом советнического аппарата, т. е. выполнил большую часть установленного порядка вступления в новую должность — Военного советника командующего ВВС Афганистана.

Военно-воздушные силы Афганистана представляли очень внушительную силу. По количественному составу они являлись подобными воздушной армии. Вся авиационная техника закупалась в Советском Союзе. Весь летный состав афганцев обучался в Советском Союзе еще с времен правления короля Дауда.

У нас в Советское время в Киргизии было создано училище летчиков-истребителей, оно функционировало в Советский период. Когда я был заместителем командующего ВВС САВО, курировал это училище, и в Афганистане также очень многих из них знал и общался.

У всех у них остались самые хорошие воспоминания о своем пребывании у нас, очень дружественно настроены к нам. Все они хорошо говорили по-русски. И нам, советским советникам, это очень помогало в работе. Наши замечания исполняли обязательно, а также все советы и рекомендации. Многие из них, будучи на учебе в СССР, женились на российских девушках и живут хорошо, и наши женщины живут в достатке, имели возможность приезжать в СССР с детьми беспрепятственно. Их родители тоже могли их посещать.

Все советские военные советники ВВС Афганистана принимали активное и непосредственное участие в планировании и ведении боевых действий. Их участие, профессионалов высокого класса и боевого опыта, позволяло афганскому командованию решать боевые задачи. Большое внимание уделялось ведению боевых действий афганских ВВС во взаимодействии с частями и подразделениями ВВС 40-й армии Вооруженных Сил Советского Союза.

Боевой опыт и профессиональное мастерство афганских летчиков позволяли им решить не все боевые задачи, особенно, в сложных боевых и метеорологических условиях. Советские советники находили возможность все-таки решить боевую задачу, пусть в несколько меньшем объеме. Они прилагали много труда и умения в обучении личного состава афганских ВВС. Афганское руководство и личный состав афганских ВВС высоко ценили кропотливый труд, мужество и отвагу советских советников.

Как сейчас обстоят дела, не знаю. Работает ли это училище в Киргизии, не знаю. Так же и технический состав. Не все, но определенное количество инженеров учились у нас. Ну а техников готовили сами.

Вообще, можно сказать, что просвещенная часть населения Афганистана в большинстве относилась к Советскому государству и советским людям неплохо, а советских специалистов там было очень много по всем отраслям производства, науки, образования, искусства. Осталось там очень много предприятий, жилых домов, школ, институтов, домов культур и других объектов. Конечно, в мелких населенных пунктах там еще процветал 14-й век.

Своеобразного там много, как и в любой стране. Мне было приятно встречаться со знакомыми афганцами.

С декабря 1983 г. уволен в запас по возрасту. Все дальше и дальше уходят такие значимые события в жизни народов нашей страны и многих других стран мира, а в моей памяти они существуют, как если бы это произошло вчера. И постоянно вспоминая о них, я чувствую и радость, и гордость, и чувство удовлетворения за исполненный долг.

Сейчас я генерал-майор авиации в отставке, Заслуженный военный летчик СССР и Почетный гражданин с. Шаумян.

Декабрь 2008 года.