НАДЕЖДА МИХАЙЛОВСКАЯ ОБРАЗ СОВРЕМЕННИКА НА СЦЕНЕ

НАДЕЖДА МИХАЙЛОВСКАЯ

ОБРАЗ СОВРЕМЕННИКА НА СЦЕНЕ

Какие бы вопросы ни поднимала современная драматургия, о чем бы ни говорила она сегодня зрителю, этические проблемы были и остаются самыми актуальными, животрепещущими и необходимыми в процессе формирования личности нашего современника. Никакие жесты доброты, никакая из ряда вон выходящая щедрость, никакой талант, даже самый незаурядный, не способны заменить собой подлинную человечность, гуманизм, высокую обязанность человека перед обществом.

Вопросам нравственности уделено значительное внимание в таких постановках Челябинского драматического театра имени С. М. Цвиллинга, сыгранных в последние 2—3 года, как «Человек со стороны» И. Дворецкого, «Долги наши» и «Самая счастливая» Э. Володарского, «Протокол одного заседания» А. Гельмана, «С любимыми не расставайтесь» А. Володина, «Старомодная комедия» А. Арбузова, «Берег» Ю. Бондарева.

Всем этим спектаклям, в том числе и так называемым производственным, свойствен этический пафос, то исключительное внимание к моральным проблемам, которые проявляют и авторы пьес и постановщики. Сами мера и значение производственно-технических конфликтов находятся в прямой зависимости от отношения к ним людей. Отношения же эти далеко не однозначны. Бригадир Потапов (в спектакле режиссера Н. Орлова «Протокол одного заседания»), роль которого исполняет артист В. Чечеткин, от лица бригады бетонщиков строительного треста отказывается от премии потому, что не считает возможным получать вознаграждение незаслуженно. Рабочий человек начинает глубоко вникать в характер производства, начинает понимать главное — неизбежность гармонии личных и общественных интересов. Для Потапова и его товарищей по работе их личный интерес и личный успех закономерно определяются рентабельностью производства, так как общее дело стало их личным делом. Выросшее сознание рабочего не мирится с такими порочными явлениями, как прогулы и простои, заниженные нормы выработки, штурмовщина, бесплановость производства и т. д. и т. д. Само понятие личной выгоды связано в их представлении с выгодой производства. Все это стало возможным лишь в условиях высокого понимания нашим современником своего гражданского долга, своей сопричастности к делу строительства коммунистического общества.

Советские писатели-драматурги создали немало ярких, запоминающихся образов людей — сильных, смелых, умных. Среди них и герой драмы «Долги наши» Крутов (режиссер спектакля Я. Панджариди). Крутов выделяется из общей массы не только своей натурой, но и особой судьбой. Защищая Родину в Великую Отечественную войну, он не раз встречался со смертью. Теперь, в мирное время, своим трудом он завоевывает уважение окружающих. Бригада геологов, которую возглавляет Крутов, как опытнейший мастер, в тяжелейших условиях Крайнего Севера работает не только с большим напряжением, но и с непреходящим успехом. Крутов привлекает к себе людей щедростью и широтой своей натуры, своей поистине богатырской силой. Но есть в нем и такое, что настораживает, — этакая самоуверенность, далеко идущее чувство безнаказанности, непреклонность в поступках, часто во вред другим. Щедрость, которой он одаривает многих, — не доброта, а именно щедрость широкого жеста человека эгоистичного, уверенного в правоте и незыблемости своих поступков, щедрость — не от сердца. Не согретая душевным отношением, она оборачивалась холодным подаянием. Ложная гордость, гипертрофированное чувство независимости не позволяли Крутову поступиться хотя бы частицей своего «я». Отсылая деньги матери, он не порадовал ее ни одним письмом, хотя его-то она и ждала прежде всего, но так и не дождалась, как не дождалась его самого за все двадцать пять долгих лет. Любящей женщине Крутов рисует заманчивые перспективы совместной жизни, но и здесь он не открывает своего сердца, страшась посягательства на личную свободу. И как возмездие, приходит к нему смерть матери, не простившей ему забвения, не принявшей ни единого гроша из его денег. Возмездием Крутову явились и горькая обида брошенной жены, и равнодушие дочери, выросшей без отцовской ласки, и справедливое осуждение друга. Всем ходом пьесы и спектакля, всем содержанием образа Крутова доказывается извечная и непреложная истина о том, что человек в ответе за свои поступки, в ответе за все, в долгу у тех, кто дал ему жизнь, даровал счастье, радость труда, любовь и дружбу. Человек не может жить лишь своими эгоистическими интересами, оторванными от интересов общества, иначе его ждет жестокая душевная катастрофа, одиночество. И это неминуемо бы произошло с Круговым, если бы в нем начисто иссякла совесть, от которой уйти невозможно. Сложный, противоречивый образ Крутова убедительно раскрывает артист В. Милосердов, прослеживая все этапы его психологических состояний. Он показал человека, ложно убежденного в том, что боевая и трудовая жизнь, пройденная им, оправдывает все его поступки, нашел критерий возможного и должного в действиях Крутова. Малейшая психологическая неточность, отклонение от ведущей линии поведения героя могли бы привести к искаженному его толкованию.

По контрасту с Крутовым («Долги наши») выступают герои Катя и Сережа Кротовы из спектакля «История одной любви» (по пьесе В. Тоболяка). Вчерашние школьники, только что создавшие молодую семью, из теплого уюта московских квартир едут на Крайний Север. Есть, конечно, в Кате и Сереже увлечение романтикой подвига, этакий максимализм, уверенность в непреложности осуществления всего задуманного, но есть и другое — желание быть самостоятельными и независимыми от опеки старших. И хотя невероятно трудно пришлось утверждать себя в новой и очень нелегкой обстановке, они не согнулись, сохранили и чувство человеческого достоинства, и ту молодую гордость, которая хочет испытать себя. Более того, в них укрепилась твердая уверенность в том, что в любых условиях человек не имеет права изменять своим убеждениям, своим моральным принципам. Воспитанные в атмосфере честности и принципиальности, впитавшие в себя высокие идеалы гражданственности и патриотизма, Катя и Сергей артистов В. Качуриной и А. Мезенцева страстно не принимают пошлости и мещанства, обывательской, утилитарной философии тех, кто оказывается рядом с ними в редакции газеты маленького таежного городка. Очерки Сергея о жизни оленеводческих бригад, незаурядные по свежести и точности восприятия виденного, так не похожие на сухие, трафаретные донесения старых корреспондентов, вызывали живой интерес читателя и скрытое недовольство неудачливых газетчиков, воспринимавших их как личную для себя обиду. Назревавший конфликт, ударивший по Сергею, таил в себе возможность драматической развязки — бегства Кротовых от трудностей. И Кротовы действительно бегут, но не в столицу, а в еще более далекий таежный поселок к оленеводам, чтобы не только видеть истоки зарождения истинно героического творческого труда, но и участвовать в нем. Логика поведения артистов убеждает в правильности и реальности созданных ими характеров.

О многом говорит нашей молодежи и, прежде всего, о высокой культуре чувств спектакль «С любимыми не расставайтесь» (по пьесе А. Володина). В нем приоткрывается завеса над наиболее сложной и чаще всего скрытой от других областью человеческих отношений как личная жизнь. Драматург в своей пьесе изложил разные точки зрения на брак, семью, любовь, счастье, с которыми можно соглашаться или нет, однако наше представление обо всем этом становится более ясным и определенным. Вереница неблагополучных супружеских пар, варианты неудавшихся семей, с которыми знакомится зритель, убеждают его в необходимости сохранения в себе чувства человеческого достоинства, истинной гордости (а не гордыни), уважения и доверия к чувству другого человека. Устами одного из героев Володин утверждает мысль, составляющую пафос и пьесы, и спектакля: «Если у человека есть хоть какое-то чувство, он уже не свободен». Это отнюдь не проповедь рабства, а утверждение того, что человек ответствен за свои поступки, не свободен от обязательств, данных другому. Поэтому «свобода чувств» или «рабство чувств» — понятия ложные в своей основе.

Пьеса и спектакль «С любимыми не расставайтесь» интересна и тем, что в отличие от многих других выражает молодому поколению полное доверие в самостоятельном решении ими нравственных проблем. Немало сомнений и искуса встало на их пути к познанию истины, однако познанное и пережитое становится убеждением и тем моральным критерием, который будет служить опорой всей их дальнейшей жизни.

Действие спектакля построено с учетом специфики драматургии Володина. Режиссер И. Перепелкин и художник А. Кербель учли и тонкий психологизм пьесы, и ее реалистическую символику, благодаря чему создали тот необходимый контакт между зрителем и актером, без которого немыслим театр. В спектакле точно расставлены точки напряжения в развитии сюжета. Сценические эффекты перерастают в реалистические символы, которые становятся почти самостоятельными образами. Это деревья-люди, с тоской заломившие тонкие ветви в момент нестерпимой душевной боли Дмитрия, ощутившего потерю счастья. Это почти безумные метания страдающей Кати среди бурно веселящейся молодежи.

Уже первая сцена в суде настораживает неясностью, недоговоренностью причин развода молодых людей Кати (арт. Т. Малухина) и Дмитрия (арт. Н. Ларионов).

Последующие события постепенно приоткрывают завесу: ложная гордость, недоверие одного к другому порождают трагедию их жизни, которая могла закончиться катастрофой. Дмитрий Лавров, уверовавший в измену жены, идет на разрыв с ней. Ущемленный в мужском самолюбии, он завязывает новые знакомства. Однако внутренняя тревога, сомнение и тоска, которые он тщетно пытается скрыть, прорываются наружу. Дмитрий не в силах отдаться новому чувству, ибо не в силах освободиться от старого. Это-то и является движущей пружиной всего его поведения. Артист Н. Ларионов подчеркивает в герое непосредственность и одновременно замкнутость, обозленность оскорбленного человека. Его Дмитрий сосредоточен в себе зачастую настолько, что теряет ощущение обстановки. Это состояние передается естественно и убежденно. И все же Н. Ларионов временами излишне скован, особенно в паузах-молчаниях, где образ перестает жить. Артистка Т. Малухина точно чувствует партнера, умеет понять его. Психологический настрой, заданный Т. Малухиной и подхваченный Н. Ларионовым, создал тот верный камертон, когда слова персонажей приобретают глубокое и широкое значение. Мы услышали перекличку внутренних голосов героев, которые сказали много о Кате и Мите: они любят друг друга и хотят быть вместе. На высокой эмоциональной волне чувств проведена последняя сцена. Больная Катя с трудом подбирает слова. Т. Малухина раскрывает мучительный процесс рождения мысли, с усилием пробивающейся через ее сознание и завершающейся таким взрывом, таким нравственным потрясением, каким должна обладать человеческая трагедия. И это закономерно в трагедии оптимистического звучания, каковой нам представляется финал спектакля, оставляющий впечатление освежающей грозы.

С именем нашего современника обычно связывается представление о молодом человеке, девушке, юноше. Однако наш современник — это человек и зрелых лет, прошедший школу жизни, из которой он вынес немалый опыт. Именно о таких современниках говорит пьеса А. Арбузова «Старомодная комедия», по которой театр поставил спектакль. А. Арбузов обладает счастливым даром открывать необычное в обычном. Избегая проторенных дорог, он постоянно ищет в характерах своих персонажей новое, непримелькавшееся. Родион Николаевич — главный врач одного из прибалтийских санаториев — воевал в годы гражданской, а позже и Великой Отечественной войн. Лидия Васильевна — бывшая актриса, с искусством которой бойцы знакомились непосредственно перед боями с фашистами, работает в цирке кассиршей. Их судьба, среди многих судеб советских людей старшего поколения, не является исключением. Пережитое не убило в них чувства сопричастности к происходящему, ни чувства гуманного отношения к людям. Личное и общественное в них слилось воедино.

Пафос пьесы и спектакля можно определить вечно живой и волнующей мыслью великого поэта: «Любви все возрасты покорны». Одинокие пожилые люди, потерявшие своих дорогих и любимых, не утратили теплоты сердца. Оба они тянутся к человеческому теплу, родственной душе, которая для них больше, нежели любовь. В спектакле «Старомодная комедия» — лишь два участника — он и она, ведущие диалог. И диалог этот — о жизни, о себе, о людях. Его насыщенность не только бытовым, но и историко-бытовым материалом позволяет зрителю увидеть многое из того, что было в прошлом, проследить внутренним взором полную событий и переживаний жизнь героев. В таком спектакле предметы житейско-бытового разговора поднимаются на высоту нравственных проблем, философско-этических обобщений. Оба героя — он и она — рассказывают не только о том, что пережито ими, но и как пережито. И главное в пережитом, да и в переживаемом — высокие требования к себе, ответственность перед людьми, доброта. Все это дает им право на радость и простое человеческое счастье. Разговор собеседников (арт. О. Климова и В. Коноплянский), наполненный глубинными течениями психологических состояний, временами поднимается до высокой эмоциональной ноты, фиксируя приливы и отливы рождающегося большого чувства. Эти взлеты и падения, закономерно чередующиеся, показывают нам процесс развивающихся отношений, их неизбежное нарастание, увенчивающееся радостным финалом. Спектакль поставлен дипломантом ГИТИСа Ю. Александровым, под руководством главного режиссера Н. Орлова.

Продолжая работать над образом современника, театр обратился к новейшему роману Ю. Бондарева «Берег», создав свой сценарий для постановки. (Режиссер спектакля И. Перепелкин, художник А. Патраков.) Сложность самого романа вызвала известные трудности в работе над сценарием. В книге сделана попытка объединить различные жизненные пласты: войну и современность, быт, семью, моральную и идеологическую борьбу, разворачивающуюся в современном мире. Безусловно, перенести в сценарий все проблемы было невозможно.

Наиболее полно освещена в спектакле проблема гуманизма. Она звучит во всех военных сценах, когда в минуту смертельной опасности одни выявляли свои истинные человеческие качества, другие имитировали их, третьи обнаруживали прямую бесчеловечность, граничащую с преступлением. Однако высокий смысл совершающегося, его героический пафос выражали действия таких людей, как Княжко. Офицер Княжко (артист А. Мезенцев) — образец героизма и самоотверженности. И хотя отвага его не свободна от романтической увлеченности, дерзкой смелости, ум его умеет контролировать чувства. Этот юноша, командуя взводом солдат, с суровой непреклонностью требующий выполнения воинского устава, не задумываясь, бросается в опасность, чтобы спасти немецких детей, и погибает. Артист А. Мезенцев показал нам подтянутого, спокойного, воспитанного до педантичности молодого командира, сознательно лишающего себя личного счастья во имя великого дела, которому служит. Может быть, исполнителю недостает психологической углубленности и внутренней культуры в этом незаурядном характере.

Никитин, талантливый писатель, широко известный не только в Советском Союзе, но и далеко за пределами, прошедший суровые жизненные испытания, начавшиеся для него, восемнадцатилетнего юноши, в горниле самой суровой из всех войн, привык доверять собственному опыту. Проявившиеся на фронте такие качества, как мужество, честность, доброта, непримиримость к подлости, укреплялись в нем всю последующую жизнь, делая его духовно богатым человеком. Боль за погибших товарищей рождала то высокое чувство ответственности за всех и все, когда каждый прожитый день становился отчетом тем, кто, как Княжко — воплощение духовной чистоты и гуманности, — не дожил до великого дня Победы. И мысль о неоплатном долге перед ними неотступно жила в сознании Никитина, обостряя его восприятие жизни и людей. Эта мысль, развиваясь, создавала цепь раздумий, главным звеном в которых становилось Представление о смысле жизни, о назначении в ней человека, о том, что социальное и этическое должны находиться в органическом единстве.

Артист Б. Петров, исполняющий роль Никитина, убедителен в переходах психологических состояний своего героя, создает атмосферу доверительности и сочувствия к себе, дает возможность зрителю следить за его мыслью. Ему удаются паузы, в которых мысль продолжает свое действие. Например, когда он вглядывается в фотографию немецкой девушки Эммы (артистка Т. Малухина).

Постановщики «Берега» избрали свое решение в показе героя — не двух Никитиных, молодого и зрелого (как это делается в других театрах), а одного — зрелого. Очевидно, в этом есть свой резон: сохранить цельность образа. Но в таком случае перед актером стоит весьма сложная задача перевоплощения, создания у зрителя полной иллюзии достоверности изображаемого героя в двух ипостасях — характера складывающегося и характера уже сложившегося. К сожалению, в некоторых сценах Б. Петров, в сущности, не меняется, оставаясь равным себе, то есть равным Никитину сегодняшнему.

Повторяем: роман Ю. Бондарева сложен. Главная философско-историческая мысль, сможет ли разделенный мир, в котором столкнулись разные социальные силы, после дорогой ценой доставшейся Победы, прийти к обетованному берегу, в спектакле почти не обозначена. Не состоялся и диалог Никитина с западными интеллектуалами. Недостает публицистической страстности, политической остроты.

Тонкому и умному актеру В. Милосердову, исполняющему роль Самсонова, не хватает, на наш взгляд, более вдумчивого прочтения образа. Ведь за этим образом стоит новая, современная проблема: сможем ли мы сыграть свою историческую роль в современном мире, если будем сохранять самсоновские позиции недоверия к людям, исходить из догматической постановки, что все чужое — это непременно буржуазное. В ответных репликах Самсонова нет той внутренней основы, которая их питает, нет энергии выражения.

Не уточнен и жанр спектакля, нет стройного соответствия всех его компонентов. Отдельные удачи в спектакле еще не говорят о его художественной завершенности. И это тем более обидно, что в целом спектакль вызывает интерес.

То направление, в котором театр работает в последние годы, создавая в своих спектаклях образ нашего современника, следует, безусловно, приветствовать. Удовлетворяя насущную потребность широкого зрителя в осмыслении человека, взятого во всем многообразии его отношений к миру, театр выполняет высокую миссию в деле формирования духовных качеств советских людей.