10. Трилогия для двойника

10.

Трилогия для двойника

Писатель Норман Мэйлер вывел своего двойника в потрясающем триллере «Американская мечта», а Вуди Аллен воплотил в своих фильмах героев-параноиков, как и он сам, переживающих экзистенциальный кризис. Китано в свою очередь решил появиться на экране в трёх поразительных фильмах: «Такешиз», «Банзай, режиссёр!» и «Ахиллес и черепаха». Эта напряженная трилогиия вызывает ощущение катарсиса, в нём автобиографические мотивы смешиваются с вымыслом. Режиссёр, уставший соблазнять, признаёт, что хотел бы стереть как свои убеждения, так и всю лживость и надменность Бита Такеши, его телевизионного воплощения.

В сентябре 2006 года я был в Италии, на 62-м Венецианском кинофестивале. Моё появление стало для всех сюрпризом, никто не ожидал увидеть меня там. Но так уж получилось, что мой фильм «Такешиз» отобрали в программу в 2005 году, в самый последний момент. Отзывы после показа удивили меня. Они были двух типов: либо «Это ваш худший фильм», либо «Это ваш лучший фильм». В Японии «Такешиз» назвали «странным».

Но главное, мне кажется, — японцы ничего не поняли в нем.

«Такешиз» (2005)

Забавный критический автопортрет «Такешиз» — это, безусловно, фильм-признание, самое обескураживающее, внежанровое, барочное произведение режиссёра. «Такешиз» лишает дара речи. В этой метафизической картине Китано показывает переполненную событиями жизнь Бита Такеши, растиражированной звезды шоу-бизнеса. Но зрителя ждёт сюрприз: режиссёр также выводит на экран двойника шоумена. Это кассир мини-маркета, неотёсанный и замкнутый неудачник с выбеленными волосами, который ждёт не дождётся своего звёздного часа. Несколько раз столкнувшись с великим Битом во время безуспешных прослушиваний, его двойник погружается в полное безумие, в котором Определённые стороны реальной жизни Бита Такеши перемежаются отрывками из жестоких фильмов Китано, превращаясь в мозаику из ошеломляющих образов, течения повествования и невероятных встреч. Мнения европейских критиков разделились: фильм оказался одновременно и «обескураживающим», и «удачным», и «сюрреалистическим». Погром во время весёлой ярмарки, фантазмы Китано, обращённые в насмешку, «Такешиз» — отражение сложного сознания режиссёра. Он соединяет совершенно не связанные между собой образы, как в своё время это делали кубисты. «Такешиз» — словно серия картин художника-примитивиста, добившегося удивительной гармонии между поэзией и реальностью. Когда Китано говорит об этом фильме, в его голосе звучат обида и разочарование: его неверно поняли, и реакция публики была смешанной.

А ведь этой работе он отдался полностью.

В «Такешиз» я и наигрался до ужаса, и повеселился от души.

Я дал выход эмоциям, позволил себе роскошь раздвоиться, повинуясь воображению и неврозам, и сыграть сразу двух своих двойников, где один ненормальней другого. В самом деле, мы видим, как пересекаются пути успешного таренто («человека из телевизора»), который стал ведущим развлекательных передач, и его другого воплощения — зажатого, потерянного, невезучего бедолаги, кассира из мини-маркета, который мечтает стать звездой экрана и в поисках роли ходит от одного прослушивания к другому — а по сути, от унижения к унижению...

Разве можно рассуждать всерьёз о такой картине?

В фильме шоумен — это Бит Такеши собственной персоной, другой же — некий безвестный Китано. Не побоявшись выглядеть смешным в глазах зрителей, которые могут подумать, что я сошел с ума, зазнался или перегнул палку, я решил запечатлеть Китано — фаната в тот момент, когда он просит автограф у своего кумира, Бита Такеши! Эта сцена — настоящий кошмар, как для режиссёра — то есть для меня! — так и для зрителя, и при этом она — ответ на безусловно стереотипное представление обо мне. Я признаю, что эта сцена смотрится странно. В этом фильме почти бесконечная череда типов, похожих друг на друга, но не идентичных — на телевидении, в кино, в истории, которая ускользает из-под моего контроля, — позволила мне посмеяться от души и самого себя обратить в шутку.

Если честно, этот фильм — плод моих размышлений над тем, кем я стал. Это картина, в которой Китано теряет контроль над своим двойником или наоборот. Когда я просмотрел «Такешиз» после монтажа, он оказался ещё более странным, чем можно было представить. Я сам был сбит с толку!

Поначалу этот фильм, идея которого засела во мне лет десять назад, должен был называться «Фрактал[13]», и сюжет у него был несколько иной: история о заурядном человеке, замученном сначала чередой неких событий, потом — угрызениями совести, и о его разбушевавшейся фантазии. Но в те времена продюсеры, едва ознакомившись с таким сложным сюжетом, сразу же отвергали мой проект. Они считали его чересчур экспериментальным. «Зрители наверняка растеряются», — говорили продюсеры, убеждённые в том, что пытаться перенести настолько абстрактную историю на большой экран — все равно что биться головой об стену. Их сомнения были мне понятны, и всё же мне не хотелось отказываться от своего сюжета. Я считал, что подобный фильм, даже съёмки которого будут странными, поможет мне разобраться в своих сущностях. Телеведущий лучше сможет оценить кинематографиста, и наоборот. Эта картина позволит мне препарировать моё «я»! Но продюсеры, которые могли бы выделить средства на этот проект, были не согласны с сюжетом.

В конце концов, спустя годы, успокоенный коммерческим успехом «Затойчи», я вновь пришёл к ним поговорить о проекте, который был заведомо похож на тот, но в нём была заложена другая идея. Я сказал им: «Это будет уже не „Фрактал", а другой фильм, с другим названием, — история бедняги, который теряет контроль над своим воображением. Разумеется, это буду я — телеведущий и человек кино, два двойника!» И тут продюсеры пришли в восторг! Мы сразу же ринулись в эту авантюру.

Хотя мне не кажется, что персонажи Бит Такеши и Такеши Китано точно отражают двойственность моей личности, я признаю, что эта картина оказала терапевтическое воздействие. Фильм «Такешиз» пошёл мне на пользу. Я чувствую, что мне и правда необходимо порой сделать шаг назад, окинуть все трезвым взглядом, особенно когда меня буквально окутывает восхищение окружающих.

Для меня это первый настолько личный фильм, поэтому я особенно дорожу им. В предыдущих работах мне приходилось интересоваться персонажами, совершенно не похожими на меня, а в «Такешиз» я играю того, кто я и есть: человека, в жизни которого полно разнообразных занятий. На этот раз моя роль была без посторонних «примесей».

После выхода фильма «Быть Джоном Малковичем» название «Такешиз» можно было бы сменить на «Быть Такеши Китано». То, как именно на экране был создан этот двойной образ, в английской прессе превосходно проанализировал писатель и журналист Дональд Ричи, один из лучших знатоков японского кино и творчества Китано.

«Такешиз» наполнен забавными случаями, бреднями, а его сюжетом движут аналогии. Этот фильм ни в коем случае нельзя воспринимать всерьёз. В нем отразились все приключения, которые произошли со мной — актёром и телеведущим — в кино и в телепередачах. Работая над сценарием и фильмом, я разоблачил сам себя. На экране зритель видит, что я — человек простой и вполне заурядный. Мне не хотелось, чтобы в фильме была чёткая сюжетная линия, и поэтому он получился странным, обрывочным, бессвязным.

«Такешиз» адресован поклонникам кино, сюрреализма и кубизма. Эта картина (в которой, повторю ещё раз, особо нечего понимать) также может привлечь любителей короткометражного кино продолжительностью в двадцать — тридцать минут. Это грёза, причуда, романтическая задумка, нежность, приглашение в путешествие, предлог, чтобы увлечь настоящих киноманов в иные миры.

Мне хотелось подурачиться. Так, чтобы зрители, выходя из кинозала, не знали, что и подумать, что сказать. Как я уже говорил, это была моя давняя мечта: уловить и показать разницу между видимостью и тем, что мы считаем правдой. Мне хотелось взять людей за руку и подвести к вопросам, которые они зададут сами себе, предложить им самостоятельно придумать продолжение. Чтобы люди не просто «посмотрели» эту картину, а прочувствовали, прожили её. И возможно, решили посмотреть фильм ещё раз, чтобы лучше разобраться в нём.

Критики говорили — и, наверное, не зря, — что этот фильм похож на меня: он парадоксален. Да, он странный, но, по-моему, не страннее и не неоднозначнее, чем мир, в котором мы живём, чем современная Япония, где нет ничего совершенно определённого. А еще — пусть даже рискуя зайти слишком далеко — я бы сказал, что мне также хотелось высмеять свои предыдущие киноленты. Потому что я сам не могу быть доволен собственными фильмами. Мне правда кажется, что все мои усилия в кино пошли прахом...

Один из признанных мэтров киноискусства, Орсон Уэллс, тоже не стыдился признать, что терпел неудачи. Режиссер «Гражданина Кейна», «Фальстафа» и «Печати зла» настолько тяжело переживал разочарование, которое вызвали его последние фильмы, что даже решил: его время прошло и пора положить конец режиссёрской карьере...

Реакцию на фильм можно оценить по подаркам, которые вы получаете к его выходу. Так, после «Затойчи» я получил прекрасную гитару «Гибсон» старой модели, настоящее сокровище. А после выхода «Такешиз» в Париже мне подарили несколько сумок от Гуччи, шейный платок от Гермес...

Представляя фильм за границей, я по традиции давал интервью. И когда говорил, что ни в грош не ставлю этот фильм, журналисты делали такие лица! Отличный способ заставить дистрибьюторов задергаться. Тогда же, в Париже, Хэнгамэ Панахи, президент компании «Целлулоид Дримс», которая занимается продажей моих фильмов во Франции, потрясающая женщина и, между прочим, супруга режиссёра Жан-Пьера Лимузена, сказала мне (цитирую): «Пожалуйста, Такеши, не позорьте так ваш фильм, иначе я во всей Европе не смогу найти ни одного покупателя». Можете себе представить?

«Банзай, режиссёр!» (2007)

«Банзай, режиссёр!» — настоящее кинематографическое НЛО, вторая часть трилогии, в которой, по задумке автора, раскрывается «процесс расчленения в искусстве». В этом фильме-бурлеске режиссёр сознаётся: кино — это наркотик.

И вновь Китано на экране, снимает сам себя. Врач обнаруживает в его голове редкую аномалию: его мозг — это камера.

Как и в «Такешиз», режиссёр высмеивает сложившийся образ своего альтер эго, Бита Такеши, и мягко подшучивает над некоторыми деятелями кино, солидными организациями, равно как и над символами японской и мировой поп-культуры.

Он также мимоходом отвешивает поклон в сторону «нового кино», вдохновляясь эффектом «время пули»[14], использованным в «Матрице» и «Крадущемся тигре, затаившемся драконе» Энга Ли. «Банзай, режиссёр!» — причудливый, эксцентричный фильм, похожий на пародийный автопортрет в стиле комик-группы «Монти Пайтон»[15], — по собственному признанию Китано, не имел ожидаемого успеха.

Я чувствовал, что мне жизненно необходимо снять продолжение «Такешиз». Во время предпремьерного показа на Токийском международном форуме многих зрителей буквально сложило пополам от хохота. Этот фильм — вторая часть триптиха. Мне было необходимо снять их, все три. А будут ли они успешны или нет — уже другой вопрос. Ясно одно: «Банзай, режиссёр!» получился ещё более дурацким, чем первый, «Такешиз». Я вновь собирался высмеять не кино, не фильмы других режиссёров, а свои собственные — все картины, которые я снял, до сих пор и которые, по-моему, с кинематографической точки зрения просто безнадежны. Настолько, что я не представляю, как можно считать меня настоящим режиссёром.

«Банзай, режиссёр!» похож на комедию, но на самом деле это не совсем так. Я не ставил себе целью рассмешить зрителя, хотя, конечно, кино — это развлечение. Персонаж, которого я играю, — забавный тип, он смешит, а сам серьёзен, особенно когда управляет своей марионеткой, которая иногда разбалтывается.

С другой стороны, эта часть трилогии очень личная и... для меня — целительная. Когда я чувствую себя неважно, мне порой кажется, что я управляю марионеткой, своей собственной, которая на самом деле мне не принадлежит. Только так я могу примирить между собой Бита Такеши и Такеши Китано. Один постоянно управляет марионеткой другого. Таким образом, в этом фильме я сравнил людей и марионеток, приделав голову актёра к телу куклы.

В самом деле, «Банзай, режиссёр!» — фильм сумасшедшего, маньяка, вычурный и при этом трогательный, на котором сказались мои прошлые ошибки, влияние некоторых моих фильмов и картин других режиссёров (например, Мела Брукса, ещё одного любителя коллажей и абсурдистского монтажа). Я этого не отрицаю. Когда-нибудь все поймут, что я — режиссёр ещё более безумный, чем кажется!

«Банзай, режиссёр!» разочаровал многих из тех, кто восхищался моими боевиками. На Западе этот фильм сочли «бессмысленным». Его прохладно приняли во Франции. Отзывы некоторых парижских критиков были очень резкими. «Как мог Китано пасть так низко? Как он может настолько недооценивать себя?» — написал один из них.

Любопытно, что при этом фильм был восторженно принят на Венецианском кинофестивале в феврале 2007 года. После показа долго не смолкали аплодисменты, и у меня потеплело на сердце. Это было поразительно. Невероятно. На протяжении всего фильма зрители постоянно смеялись. Мне вспомнились прекрасные мгновения, которые я пережил в Венеции за годы до этого. Я действительно успокоился, видя, как принимают «Банзай, режиссёр!» гости итальянского фестиваля. Именно тогда я впервые испытал настоящее удовлетворение от того, что снял этот бессвязный фильм. В Венеции я намного охотнее пустился в круговерть интервью разным СМИ. Давно у меня не было столько встреч за такой короткий отрезок времени! Меня и правда очень тронуло, что итальянские критики поняли мой юмор и абсурдность этого фильма. А ведь я чуть не прохлопал эту возможность! Программа фестиваля была очень плотной. И как раз в это время я собирался участвовать в съёмках нового японского телефильма, которые должны были растянуться минимум месяца на два-три. Поэтому я долго сомневался, стоит ли мне лететь в Италию. Но я всё-таки сделал усилие, принял участие в фестивале — и не пожалел об этом.

1 сентября 2007 года в ежедневной газете «Асахи» одна из статей была посвящена вручению совершенно особого приза режиссёру, которого пригласили представить его новый фильм на фестивале в Венеции. «Италия: Китано получает награду, названную в его честь! Венеция: в четверг режиссёр Такеши Китано стал первым обладателем нового приза „Glory to the Filmmaker", вручённого ему на 64-м Венецианском международном кинофестивале. Награда была названа в честь его нового фильма „Банзай, режиссёр!" (Glory to the Filmmaker!). На фестивале в Венеции Китано, который также известен как Бит Такеши, уже получал „Золотого льва" в 1997 году за фильм „Фейерверк" и „Серебряного льва" в 2003 году за фильм „Затойчи"».

Каждый раз, когда я представляю фильм в Венеции, его встречают с энтузиазмом. Итальянские поклонники ждут меня возле красной ковровой дорожки, оказывают мне такие трогательные знаки внимания. Я многим обязан этому фестивалю. Когда мне вручили «Золотого льва» за «Фейерверк», в моей жизни многое изменилось. После этой награды японцы стали действительно интересоваться моими фильмами.

В 2005 году, когда Китано в качестве почётного гостя представлял на Венецианском кинофестивале фильм «Такешиз», большая группа его итальянских фанатов пришла в одинаковых футболках с надписью: «Такеши Китано, бог кино». Появление режиссёра вызывает порой неописуемый ажиотаж! И не только в Италии. В Токио, в скромном французском ресторане, где Китано имеет обыкновение ужинать после телесъёмок, друг режиссёра Ёсио Хаттори, глава дома Пьера Кардена в Японии, однажды рассказал нам, что некий японский журнал заплатил сумму, в пересчёте равную четырём тысячам евро, за право опубликовать фотопортрет Такеши Китано работы Уильяма Кляйна, а один японский священник настолько ценит его фильмы, что даже защитил диссертацию по теме «Религия в творчестве Такеши Китано». Ёсио Хаттори был озадачен: «Как священник может восхищаться такими жестокими фильмами?»

У меня всегда есть идея сценария, и я не хочу снимать фильм, думая о том, окупится ли он. Если бы я так поступал, то, безусловно, считал бы себя заурядным режиссёром. Это означало бы, что я стал одним из многих.

В «Такешиз» и «Банзай, режиссёр!» я хотел позабавиться сам и развлечь публику. Мне хотелось, чтобы эти полнометражные фильмы были другими, чтобы они были сняты иначе. У меня часто складывается впечатление, что со времён первых кадров братьев Люмьер — французов! — вот уже сто с лишним лет зрителей тянет к фильмам, которые становятся всё более похожими. В погоне за коммерческой выгодой многие американские картины, например, получаются очень однообразными. Вслед за экономикой глобализация охватила и кино. Я думаю, что кинематограф стал жертвой всеобщей стандартизации.

Вот живопись развивалась с течением времени. А философия, принципы, на которых основывается сегодня создание фильмов, на мой взгляд, настолько отсталые и консервативные, что пресекают малейшие попытки изменений. Поэтому, несмотря на некоторые новые идеи, киноиндустрия не меняется.

Так что, мне кажется, сейчас самое время для разнообразия. Впрочем, этим уже занимаются некоторые режиссёры. Лично я решил, что пора привнести в кино игру, фантазию — сошлюсь, опять же, на пример кубизма. Другими словами, я захотел по-своему, на своем скромном уровне, совершить революцию на экране, без спецэффектов или компьютерной графики.

Помню, лет десять назад журнал «Кайе дю синема» попросил Мартина Скорсезе задать мне несколько вопросов о том, что же такое, на мой взгляд, кино. И я, среди прочего, ответил, что для меня фильм — это абсолютная и неразрешимая загадка (интервью опубликовано в «Кайе дю синема» в марте 1996 года). Кино было и остаётся величайшей тайной. Поэтому, как режиссёр, я хочу постоянно выносить на большой экран загадки и позволять зрителям самим строить предположения о том, как их разгадать. «Такешиз» и «Банзай, режиссёр!» — загадка даже для меня. Я бы предпочёл, чтобы зрители, посмотрев эти фильмы, не разочаровались, а озадачились. Чего я жду от кино? Возможности удивлять. И единственное моё желание — установить постоянный диалог с каждым зрителем. Чтобы он мог свободно воспринимать фильм так, как у него это получается. Вот почему, кстати, в моих фильмах много необъяснённых — а на самом деле необъяснимых — фрагментов и недоговорённостей.

«Такешиз» и «Банзай, режиссёр!» — самые некассовые из моих работ: они плохо продавались, это факт. Но лично я не считаю их провальными. Для меня они были необходимы. Мне нужно было пройти через это, чтобы двигаться дальше.

«Ахиллес и черепаха» (2008)

Встреча состоялась в ресторане «Фуроан» в районе Гиндза. Это шикарное заведение, принадлежащее семье Хаякава из Киото, специализируется на традиционной кухне кайсэки[16]. Интерьер роскошен. Стены украшены гравюрами эпохи Эдо, изображающими сцены из жизни императорского двора эпохи Хэйан. Шеф-повар специально приехал из Киото, чтобы приготовить ужин для Такеши, который только что вернулся из Италии. Его новый фильм «Ахиллес и черепаха» соревновался с двадцатью другими картинами в рамках 65-го Венецианского кинофестиваля, под. пристальным взглядом президента жюри Вима Вендерса и директора фестиваля Марко Мюллера. «Ахиллес и черепаха» — заключительный фильм интроспективной трилогии Китано. От первых двух частей его отличает более традиционный стиль повествования. В конце 2008 года фильм был представлен на 49-м кинофестивале в Фессалониках (Греция), где был встречен продолжительными аплодисментами. Тогда же Такеши Китано получил «Золотого Александра» за творчество в кино.

Награда, которую я получил в Фессалониках, представляя там «Ахиллеса и черепаху», очень порадовала меня. Особенно приятно, что её мне вручили жители такой древней страны с богатейшим прошлым, как Греция. Я сразу сказал им об этом, там же. И, воспользовавшись возможностью, я ответил тем, кто решил вручить мне этот приз, что я его пока не заслужил, потому что как режиссёру мне ещё есть куда расти! Организаторы фестиваля, похоже, были озадачены. Они очень удивились. Вообще, греки произвели на меня впечатление людей умных, образованных, открытых миру.

В то же время в день моего приезда в страну — уверяю вас, я тут ни при чем — в Греции начались большие студенческие волнения. Они охватили несколько университетских городков, и дело уже дошло до серьёзных столкновений с полицией.

«Ахиллес и черепаха», третий фильм моей причудливой трилогии, вышел в Японии осенью 2008 года. Я им вполне доволен и даже горд. Мне кажется, что это неплохое кино, нечто среднее между романтической комедией и мелодрамой — можно сказать, драматическая комедия.

В этом фильме я по-своему иллюстрирую один из знаменитых греческих парадоксов, название которого я дал фильму. Это апория «Ахиллес и черепаха» математика Зенона Элейского, которую Аристотель приводит в своем трактате «Физика». Вы все знаете эту историю о том, как однажды греческий герой решил бежать наперегонки с черепахой, дав ей небольшую фору. Но зря Ахиллес так поступил, потому что не смог он угнаться за черепахой. Этот парадокс действительно доказывается бесконечно делимым уравнением пространственной и временной динамики. Зенон Элейский придумал этот и множество других парадоксов о движении, чтобы подтвердить теорию великого мыслителя и физика Парменида, который был одним из первых, если не первым, кто выдвинул идею сферичности Земли. Целью было доказать обманчивость наших ощущений. Конечно, несколько столетий назад этот парадокс был опровергнут. Философы, математики — например, Декарт — показали с помощью расчётов и других способов, что теоретически достаточно бежать быстрее черепахи, чтобы её обогнать. Но при рассуждении от противного теория Зенона Элейского становится вполне справедливой. Потому что сам факт движения предполагает риск — можно упасть, споткнуться обо что-то на дороге... И это уменьшает шансы Ахиллеса как минимум вдвое, делая его победу менее вероятной, чем кажется поначалу.

Так как это фильм о силе живописи, то вы, вероятно, поймёте, что он завершает мою трилогию о силе образа и безумии, которое он может порождать. Картина объясняет, в чём кроется опасность, обманчивость стереотипов, принятых в обществе и царящих в нашу эпоху. Мне кажется, что этот фильм показывает незавидность положения художника.

«Ахиллес и черепаха» получился куда менее бредовым, чем «Банзай, режиссёр!», и менее вымученным, чем «Такешиз». Это, прежде всего, фильм об искусстве — о страданиях художника с того момента, как он утратил вдохновение. Я играю в нём упрямого и проклятого живописца Матису (его имя — дань уважения Матиссу[17], которого я очень ценю). Как и в двух предыдущих фильмах, я вдоволь позабавился, жонглируя парадоксами.

В раннем возрасте родители поддерживают стремление Матису стать художником. И Матису становится живописцем — безумным, охваченным своей страстью, но бездарным. Он отказывается признать это — возможно, как и мой отец, которому пришлось забросить кустарное искусство... Судьба ополчается на этого наивного идеалиста, ослеплённого высокомерием художника, который считает себя носителем абсолютной истины, но при этом постоянно витает в эмпиреях. Ну и пусть, думает он, продолжая верить в свою страсть — единственное, что имеет для него значение. Матису переживает трудные моменты, но, несмотря на неудачи, упорно продолжает писать...

Этот фильм мог быть посвящён всем художникам, которые отдали искусству всё, даже свою жизнь. Мужчинам и женщинам, которые умерли оттого, что слишком любили искусство. Ван Гогу, Баския[18]...

Я терпеть не могу свои фильмы

Конечно, как и большинство режиссёров, я полагаю, что у меня есть гордость кинематографиста. Мне бы хотелось, чтобы за мной признали хотя бы три достоинства. Чтобы сказали: во-первых, Китано любит кино; во-вторых, любит снимать кино; в третьих, снял несколько хороших фильмов... Но повторюсь, я терпеть не могу свои фильмы. Все, без исключения.

Провокация, причуда звезды, чистый цинизм художника или вечная неудовлетворённость гения? Трудно вообразить, что Китано пренебрежительно относится ко всем своим работам.

Ни одна из моих картин не заслужила пощады от меня. Ни единая! Я даже не могу сказать: «Ага, вот этот фильм мне очень нравится» или «Этот — мой любимый...» Невозможно. Я снял около пятнадцати фильмов. И каждый раз я говорю себе, что тот, который я сейчас снимаю, — последний. На самом деле я — первый критик своих работ. И бичую себя гораздо сильнее, чем профессиональные критики. Потому что я их опережаю, первым ругая собственное творчество и чувствуя при этом привкус желчи во рту. Если честно, я не стыжусь своих полнометражных фильмов, но испытываю настоящее смущение по их поводу. Не знаю, как это объяснить... Мне трудно выразить сбои подлинные чувства. Я не горжусь своими фильмами: они неоднородны, и одни лучше других. Скажем, я знаю, что «Фейерверк» или «Затойчи» скорее удачны. Еще мне нравится «Сонатина» или, например, «Ребята возвращаются». Но в целом по отношению к своим фильмам я не могу употребить ни одного положительного эпитета в превосходной форме.

И всё же каждый раз, начиная работу над новой картиной, я не могу не думать о том, как сделать её лучше предыдущих. Что лишний раз доказывает, какого я мнения о своих фильмах. И каждый раз говорю себе, что следующий будет лучше... Я даже думаю, что он наконец-то будет ТЕМ САМЫМ. Но нет, всякий раз я позорно терплю поражение... Мой самый провальный фильм, безусловно, «Такешиз». Что касается «Банзай, режиссёр!», у него были проблемы с прокатом, особенно в США и Европе. Дистрибьюторы больше не хотят рисковать. Они думают прежде всего о прибыли!