39

39

Практически без гроша в кармане, "на нулях", пропёр я электричками на Москву — через Лихую, Миллерово, Чертково, Кантемировку, Россошь, Лиски, Воронеж, Мичуринск, Рязань — нигде особо не стопорясь. Электрички там идут, хоть и на небольшие расстояния, но так, что когда одна приходит на конечную остановку, её уже ждёт другая, которая вскоре отправляется дальше. В этом отношении линия Ростов-Воронеж-Рязань-Москва, выгодно отличается от линии Ростов-Харьков-Орёл-Москва. Хотя, с другой стороны, ехать через казачьи земли, да ещё в период разгула антитеррористической истерии — далеко не мёд. Казаки ненавидят нищих — да и вообще всех на свете, кроме себя любимых.

К моменту приезда в столицу, выглядел я уже откровенно плоховато. Поэтому на что-либо серьёзное рассчитывать не приходилось. Надо было делать копейку самым примитивным способом. Неподалёку от Москвы имеется несколько крупных свалок — или, как их официально именуют, "полигонов". Каждый такой полигон представляет собой громадное поле, покрытое мусором — разровненным, утрамбованным, укатанным специальными тракторами. Вереницей, одна за другой, идут и идут сюда машины-мусоровозы из Москвы и окрестных городов. Трактора едва успевают разравнивать беспрерывно выгружаемую дрянь. Слой за слоем — растёт в вышину "плато" полигона, от которого прёт нестерпимая, въедливая вонь, хорошо ощущаемая ещё за пару километров от свалки. Постепенно такое "поле" становится заметно выше окружающей местности, напоминая плосковершинный холм большой окружности. Грунтовые воды и все окрестные ручьи и болота, заражены и загажены беспредельно. Тамошние вонь и грязь, видимо чрезмерны даже для ворон. Их на таких свалках нет. Зато есть громадные стаи чаек — глупейших и грязнейших птиц.

Около каждой машины, сгружающей мусор, живым кольцом теснятся нищие — потрёпанные-помятые, непричёсанные и неумытые, с железными крюками в руках (ими удобно разгребать мусорные кучи), жадными взорами следящие за вываливающейся из мусоровоза грязной массой. Издали кажется, что машина-мусоровозка испражняется, спрессованной в её нутре вонючей дрянью, от которой идёт пар и на которую тут же (словно воробьи на свежую кучу навоза) набрасываются люди, одетые в такие затрапезные лохмотья, что они и сами-то не слишком отличаются от окружающего мусора (эту одежду и обувь, здесь же на свалке, среди прочего дерьма и находят). Кто-то ищет бутылки, кто-то цветной металл, кто-то тряпки, а кто-то еду. Смотришь — один что-то нашёл. Жуёт — торопливо, пихая в рот грязнющими пальцами. И окружающая вонь — не помеха… Далеко не все из этих людей — бомжи. Есть немало нищеты из окрестных сёл, в том числе и алкоголиков — имеющих, в принципе, своё жильё (или живущих у каких-нибудь родных-знакомых). Почему-то много колхозников из Чувашии и Мордовии, порой обитающих в окрестностях свалки целыми семьями. Попадаются какие-то странные старушенции, вполне интеллигентного вида, всё время лепечущие, что "собачкам хлебушек" собирают — хотя никто их ни о чём не спрашивает, каждый занят сам собой. Много опустившихся стариков, не получающих ни копейки пенсии, из-за утраты документов. У нас ведь человек без бумажки гроша ломаного не стоит.

Какая-то полуживая бабка, которой, по всему видно, недолго мучиться осталось, мечтательно скулила: "Ой, мне б в ванну попасть — с горячей водичкой! Или хоть бы ножки в тазике попарить — так ножки болят! Так затекли-распухли! Только б попарить ножки — и помирать можно"…

Помню, полдня искал ей тазик (хоть она и не знала о моём существовании — просто хотелось человеку помочь) — и не смог найти целого, без дыр.

Рабочие со свалки — водители бульдозеров и прочие — усиленно собирают в специальные железные контейнеры всевозможные тряпки, и усердно поливают их водой, чтобы вес был побольше (где-то на вес этот хлам принимают). Что касается обычных "промысловиков" из нищеты, то те из них, которые набрали две-три сумки искомого, ставят свою добычу где-нибудь в сторонке, втыкают в землю длинную палку с красной тряпкой на конце (получается нечто вроде знамени на древке — красный цвет издалека виден, недаром дорожных рабочих обряжают в красные или оранжевые куртки) — дескать, это чьё-то имущество, у которого есть хозяин. Но "флаги" эти не всегда помогают, поэтому иной раз сторожить трофеи оставляют кого-нибудь из своих. Тут же, чуть в стороне от свалки, расположены два разных вагончика (разные конторы) — пункты приёма металлолома. С бутылками сложнее — их надо в город везти. А там искать забегаловку, в которой принимают "посуду" хоть чуточку подороже. Приходится иной раз и в очереди постоять. Разумеется, "заработок" этот промысел приносит предельно грошовый. Доводилось (и не раз!) читать в газетах бредни некоторых журналистов о том, что бомжи на свалках (они думают, что здесь крутятся только бомжи) находят порой золотые вещи, деньги, оружие, трупы… Ну что может быть глупее?! Ведь этот несчастный мусор, пока в бачках и контейнерах лежит — многократно перелопачивается городскими дворниками, бомжами и "просто" местной беднотой. Да и при погрузке в мусоровозку, дворники и шофера более-менее приглядывают за составом "груза". Тут бутылку-то целую найти — нужно постараться. Если из еды что-то попадается — так уже затхлое, позеленевшее, плесенью покрытое. Все стараются иметь на руках хоть какие-нибудь плохонькие, грязненькие, перчатки или рукавицы — чесотку (или ещё чего похлеще) поймать ничего не стоит. Съесть что-то и заболеть — это запросто. Да и одевая-обувая на себя чьи-то ношеные-переношеные вещи или обувь, человек изрядно рискует (кто знает — не с мертвеца ли?). Но эти "мелочи" конечно ускользают от внимания стороннего человека, да и писать о них как-то "не прикольно".

Самое странное из виденного мной на свалке — это охрана, дородные "секьюрити", которые (совершенно всерьёз!) требуют билет с каждого нищего, идущего к свалке со стороны железнодорожной платформы. Билеты эти выдаются какой-то московской конторой, призванной проявлять социальную заботу о неимущих. Причём, "забота" это проявляется только по отношению к москвичам. Иногородним не стоит рассчитывать на такую великую милость. А без билета на свалку (вдумайтесь — на большую помойку!) могут и не пустить. Если кто не понял, поясняю — билет дают на право копаться в том самом вонючем мусоре, который спустя час-другой разровняют и утрамбуют в землю специальные бульдозера.

В своё время мне доводилось много читать о латиноамериканских, африканских и азиатских нищих, живущих на свалках. Но даже советская пропаганда, бесконечно твердившая об этих нищих и помойках — никогда не упоминала, что с тех гондурасских или бразильских бомжей, кто-то требует билеты, за счастье копаться в отбросах. Такое ноу-хау — явно продукт нестандартного мышления новорусских представителей власти. Впору патент регистрировать на сие изобретение. Весьма интересный способ решения проблем. Что — много нищих развелось? Бедствуют, понимаешь?.. Ай-яй-яй!.. А мы им билеты выдадим — на право посещения помоек. То есть — на право доедания наших объедков. То-то будут благодарны…

Остаётся удивляться — как это люди со столь изобретательным складом ума, до сих пор не изобрели бесплатных билетов на право дышать? Ведь как граждане благодарили бы отцов родных, бесплатно дышать разрешающих, бескорыстных на удивление!..

Но нищие, по-своему молодцы. Те которые уже возвращаются со свалки, без разговоров суют свои билетики идущим навстречу. По одному и тому же билету, по нескольку человек на свалку проходят. Но — может сейчас охрана уже догадалась эти билеты при проверке рвать?..

В прилегающих лесных массивах, состоящих в основном из чахлых берёзок и ещё более чахлых осин (болото кругом — к тому же страшно потравленное свалкой), живут (и вонь эту нюхают, и воду заражённую пьют) те, кому совсем уж некуда податься. Ютятся в землянках, шалашах, примитивнейших хижинах, балаганчиках, в больших коробках из-под холодильников. А кто-то шалаш лишь на ночь ставит — днём вроде и нет ничего. Живут сторожко, опасаясь вовсе не друг друга, а милиции — в первую очередь. Во-вторую очередь — искателей беззащитных жертв. Давненько и упорно поговаривают о том (даже в газетах кое-что проскакивало), что всевозможные фашистские группировки, на бомжах учатся людей убивать. Это такой, чисто русский вид фашизма — убивать своих, чтобы может быть когда-нибудь, используя "приобретённый опыт", убить кого-то чужого. Впрочем — Гитлер ведь тоже начинал с организации убийств немецких бомжей. Но об этом сегодня мало кто вспоминает — не только потому что чхать хотел на бездомных, но и потому что длилась эта "антибродяжья" компания относительно недолго. Ведь убийство нищих — дело бездоходное. Что с бомжа возьмёшь? Очень скоро чью-то голову посетила мысль о том, что можно ведь найти жертвы и побогаче. Главное — создана "структура" по уничтожению неугодных. Кровушки попробовали, руку набили — пора и за "серьёзную" работу приниматься, реальный доход приносящую. К тому же тех бродяг, которые близ вокзалов ошивались и ни от кого не прятались, перебили быстро, а бродяг другого сорта выискивать-выслеживать слишком хлопотно (особенно — учитывая неокупаемость такой охоты). Но, если какая-то силовая структура создана — разве она скажет сама о себе, что, мол: мы своё дело сделали, пора нас расформировывать, мы больше государству не нужны? Где ж оно видано — эдакое служебное самопожертвование?! Разумеется начнут уверять, что они ещё очень даже нужны. Если бомжей уже не осталось — можно ведь не только бомжей цеплять. Разве только бомжи — неполноценные?

Сначала — бомжи, затем — не совсем бомжи; потом — совсем не бомжи.

Гитлеровцы начали с бомжей, затем переключились на коммунистов (людей небогатых — но уже явно не бродяг), потом принялись за евреев. И вот тут-то они нащупали ту золотую жилу, с которой не слезали вплоть до гибели Рейха. В общем — начали с самых неимущих, затем расправились с "середнячками", а потом принялись за самых зажиточных, по которым и нанесли наиболее беспощадный удар. Оно и понятно — такие репрессии себя окупали. А бродяг в Германии, к концу войны, стало столько же (если не больше), сколько было до начала гитлеровских преследований. Не говоря уж о том, что после того как большинство немецких городов было разбомблено в пух и прах, а из многих стран Восточной Европы и из значительной части самой Германии немцы были выселены в принудительном порядке (например — из Силезии, Восточной Пруссии, Восточной Померании), миллионы "избранных арийцев" сами превратились в бомжей, ютящихся в подвалах и развалинах. Германия на несколько лет исчезла с карты мира(была разбита на четыре зоны оккупации), а потом на её месте образовались три государства — ФРГ, ГДР, и Западный Берлин — каждое из которых было сателлитом какой-либо державы-победительницы (ФРГ и Западный Берлин — прислуга США, ГДР — шестёрка Советского Союза). Немецкие учёные были вывезены в другие страны и стали "двигать" науку держав-победительниц, немецкая наука надолго зачахла. Пленные немецкие солдаты ещё много лет спустя после окончания войны работали в специальных лагерях для военнопленных на территории СССР. И сегодняшняя Германия (объединившаяся всё-таки через 40 лет после раскола) не может быть названа полностью независимым государством, потому что находится в сильнейшей военной, экономической и культурной зависимости от Соединённых Штатов Америки, на её территории располагаются американские военные базы.

А начиналось всё — с уничтожения "отбросов общества", за которых и заступиться-то, казалось, во всём мире некому. Именно — казалось. Про Бога-то как-то не вспомнили. Как выяснилось — зря…

Так что, когда некоторые деятели кислых щей, говорят о необходимости уничтожения (или выселения) всех бомжей (и прочих "неполноценных") — они кличут беды на собственные головы. Призывающим к репрессиям против самых беззащитных своих сограждан, нужно вспомнить о законе бумеранга, по которому пролитая кровь всегда падает на голову того, кто начал кровопролитие, или призывал к нему. Об этом, кстати, и Библия предупреждает — ясно и недвусмысленно.

Справедливости ради, необходимо подчеркнуть, что безусловным злом является любое кровопролитие — в том числе и в тех (пусть и редких в истории) случаях, когда наоборот, нищие начинают резать богачей. В СССР, в отличие от гитлеровской Германии, репрессии развивались с точностью до наоборот — словно в зеркальном отражении. Сначала убивали богатых людей, дворян и помещиков. Потом — не очень богатых, не совсем дворян и почти что не помещиков. Затем — совсем не богатых, вовсе не дворян и не помещиков. Круг замкнулся.

Вообще, все маньяки, изуверы, садисты, все тоскующие по чужой крови — всегда лепечут в своё оправдание о том, что они, дескать, убивают только плохих людей, "очищают землю от уродов", что они — вроде санитаров; и так далее, примерно в том же духе. Таким "очистителем" выставлял себя и знаменитый садист-маньяк Чикатило. Под таких очистителей "косили" и Ленин с Дзержинским. Все подонки во всём мире, непременно хотят выглядеть санитарами общества и мессиями. Каждая кучка вонючего дерьма, обязательно хочет выставить себя букетом фиалок. Понятно, что все их теории — полная чушь. Несомненно — им просто кровушки хочется. Но убивать, скажем, военных, или сотрудников полиции — дело хлопотное и опасное. А вот люди бесправные (бомжи, проститутки, умственно отсталые дети…) — самое "то". Дотянуться до них несложно, а особо искать их убийц никто не будет. Вот и вся причина, по которой всевозможные садисты кидаются в первую очередь на бомжей, проституток, или умственно отсталых детей.

Кстати, само по себе существование огромных всеотравляющих свалок (полигонов) — тоже разновидность идиотизма. Из того что вывозится на свалки, 99 % годится на вторичную переработку. Дерево и бумага, стекло и железо, пластмасса и резина, разного рода тряпьё и подгнившие продукты питания — всё можно использовать вторично (да не по одному разу). Сколько леса истребляется ради производства той же бумаги и мебели! Ну вот же — брёвна, доски, ящики, мебель старая, бумага и тряпьё. Перерабатывайте всё это в бумагу, картон, опилки (спрессованные — они ещё очень даже годятся на производство той же мебели). В каком-то журнале попалась мне статья о том, что в Великобритании настолько развито производство различной продукции из стеклобоя, что даже целые стеклянные бутылки и банки специально бьют, чтобы увеличить количество подобного сырья — стекла битого не хватает! В России, гордящейся своими космическими спутниками и баллистическими ракетами, использование в промышленности вторсырья из обыкновенного битого стекла — экзотика.

А пластик всевозможный, резина всякая — их же по десять раз переплавлять можно!

Из продуктов питания и даже из дерьма вонючего — неплохие удобрения получаются. И не только удобрения. Тот же чай использованный — годится для производства краски.

И уж наверное ни для кого не новость, что железо годится на переплавку — причём, отнюдь не только цветной металл. Я просто не знаю, что именно из отходов совсем уж непригодно ни для какой переработки, ни для какого вторичного использования. Даже самую никчемную чепуху можно просто-напросто закатать в тот же бетон (за счёт этого — экономия бетона, некоторое увеличение его объёма), если он идёт на сооружение незначительных, немассивных построек. Например — в Москве, вдоль железнодорожных путей, можно видеть ограждения в виде заборов из бетонных плит. Для такого забора (частенько — покосившегося и исписанного поклонниками граффити) вовсе не нужен чистый, высококачественный бетон.

Ну а для чего-то совсем уж ни на что не пригодного (а такой дряни не может быть много) достаточно создать один могильник, километров за 300 от столицы, в глубоком котловане, вырытом в глинистом или скальном грунте — малодоступном для грунтовых вод.

Ведь полезных (в смысле — годных для переработки) отходов, по всей России — просто непредставимое количество. При умелом подходе, можно было бы даже закупать отходы за умеренную цену в республиках бывшего СССР и, может быть, в Монголии, Китае, Северной Корее, Румынии, Болгарии…

В некоторых развитых странах существуют "мусорные короли" (подобно "королям" спичечным, нефтяным, алюминиевым), нажившие целые состояния на переработке отходов. У нас само словосочетание "мусорный король", звучит смешно и почти позорно. Но американцы недаром говорят, что: "деньги — это всегда серьёзно". Можно американцев не уважать, можно их даже ненавидеть, но — как можно не учитывать опыт самой богатой страны мира?!

Впрочем — я опять здорово отвлёкся. Глупо говорить о переработке отходов в стране, в которой в разряд отходов зачислены сами её граждане. Вот уж воистину — глас вопиющего на свалке…

Сейчас я знаю о нескольких "полигонах" в Подмосковье. Но тогда — голодный, раздетый и без копейки денег — попёрся на первую же свалку, о которой услышал от уборщицы на Курском вокзале. С этого самого вокзала поезда и электрички идут не только на Курское, но и на Горьковское направление. По этому самому горьковскому (фактически — нижегородскому) направлению, существует платформа "43-й километр". Там и была тогда свалка — поодаль от остановки, километра два ещё надо было идти через крупный дачный посёлок (интересно — какова была стоимость участков в этой "припомоечной" местности?).

Некоторое время довелось мне жить в небольшом заболоченном, хилом леске, чуть в стороне от "полигона" — в огромном картонном коробе, уж не знаю из-под какого агрегата. Картон был настолько прочным, что по нему можно было бить кулаком — он только немного прогибался. Видимо это был не совсем картон — была наверное добавлена какая-то химия. Я его кантовал в лес от самой свалки — благо по весу этот короб был не особо тяжёлым. Так и обзавёлся жилищем. Рядом костёр разложил. Кой-какую старую посуду раздобыл — уж драил-драил её песком и найденными остатками стирального порошка!.. Вместо постели — куча веток. Вообще-то на свалке не столь уж трудно тряпьём разжиться — но как-то не мог до конца преодолеть в себе брезгливости. Да и не собирался тут тормозиться надолго.

Днём промышлял, выискивая бутылки. Хорошо тем, кто собирает их в городе — там они чистенькие. А здесь каждую бутылку приходилось тщательно отмывать от грязи, полоскаясь в ледяной воде (ночами уже подмораживало) оставшейся после дождей, в невесть зачем вырытых неподалёку котлованах. Интересно, что как бы ни было тепло днём, руки в холодной воде коченеют моментально. Приходилось то и дело вытирать их насухо (для этого должна быть под рукой более-менее сухая тряпка) и отогревать на солнышке (от частого вытирания их начинало саднить). А потом — опять в ледяную воду. Бутылок-то много нужно, платят за них копейки. И действовать необходимо быстро — ведь их ещё в город везти, а там искать где бы сдать чуточку подороже. А у приёмщиков — то денег нет, то тару не подвезли, то цена не такая какой была вчера, то вообще у них закрыто. Доходило до того, что иной раз возил полные сумари (довольно грязные и на весь вагон звенящие) в Солнечногорск, в Тверь, в Рязань (там одно время бутылки хорошо принимали, почти без выходных и значительно дороже чем в Москве). Это не очень-то комфортно — жаться где-нибудь в уголке и ловить на себе презрительные взгляды пассажиров, словно насквозь буравящие и в самую душу проникающие. А электрички ведь бывают и переполненными, и ревизоры по ним шастают, и ехать не так уж мало. Каждый день, каждая поездка — испытание, удар кувалдой по нервной системе. Конечно, бутылки в сумках можно переложить газетами, чтоб они не бренчали. Но — вид самих сумок и одежды человека, и специфический запах свалки, въедающийся намертво в каждую нитку одежды — куда от этого деться, как скрыть?..

А вечером жёг костёр из полусырого хвороста в своём леске и варил какую-нибудь бурду из того, что находил "мимоходом" (во время поисков бутылок) на всё той же свалке. Без термической обработки, тщательного вываривания-выжаривания, ни к чему не прикасался, как бы есть ни хотелось.

С костром тоже приходилось проявлять осторожность — тем более, если жжёшь его не просто где-то в сторонке, а у входа в жилище, хотя бы ради небольшого обогрева. Тут большую роль ветер играет. Если дым несёт прямо в короб (да в любое жилище) — можно ведь и угореть во сне. Это не считая искр, способных здорово попортить одежду. Солженицын в своём "Архипелаге" упоминает о рассказах старых зэков, уверявших, что где-то на Беломорканале заключённых иной раз убивали, загоняя на костры. Правда, сам писатель оговаривается, что ему лично такой способ убийства представляется трудноисполнимым.

Действительно, на первый взгляд, это не так-то просто сделать — загнать массу людей, не связанных по рукам и ногам, на костёр, и держать их на этом костре до тех пор, пока они не сгорят. Но — это только так кажется. Это следствие того, широко распространённого заблуждения, что человек на костре умирает постепенно, очень медленно, именно от сгорания тела, начиная от ступней — и выше. На самом же деле, у человека, оказавшегося в центре пламени (или даже на кромке его), моментально перехватывает дыхание. Ему просто нечем дышать. Он глотает дым и жар — и тем самым ухудшает своё положение. Даже если его успеют оттолкнуть в сторону, ему, после такого дымно-жарового вдоха, придётся долго откашливаться и прополаскивать горло (как минимум). Несколько таких вдохов — и всё, человеку конец, даже если на нём ещё и одежда как следует не загорелась. Большинство людей, погибающих во время пожаров, умирают именно от удушья. А уже потом огонь пожирает их трупы. Так что я не сомневаюсь в том, что кого-то, в принципе, могли убивать, загоняя буквально на пару минут, на большой костёр. Сам угорал раза три, до рвоты и разноцветных пятен в глазах — когда короб, ночью, из-за изменившего своё направление ветра, наполнялся дымом.

Огромную проблему представляла нехватка обычной питьевой воды. Брать воду в котлованах, даже кипятя её — не хватало духу. Ведь дожди шли регулярно и наверняка выносили через грунтовые воды всю таблицу Менделеева со свалки, в эти самые котлованы. В дачном посёлке водопровод с начала осени отключили. Приходилось возить воду в баклажках с промежуточных станций, на которых были колонки или колодцы (в самой Москве ведь их нет). На день весь убогий скарб старался прятать — в лесу полным-полно нищего люда и привычки у всех разные…

Летом в этих заболоченных нездоровых местах, наверняка прорва комаров. Но осенью, когда я туда попал, для них было уже холодновато. Ещё попадались ближе к полудню, когда солнышко чуть пригревало — но не в серьёзном количестве. Нудные холодные дожди (в иные ночи — вперемешку со снегом) довершали гамму паскудных ощущений.

Кое-кто из старожилов "полигона", порой начинал днём, среди вонючего хлама, предаваться сладостным воспоминаниям о "золотом времечке", когда, в период "перестройки", на свалки вывозили целыми грузовиками совершенно свежие продукты, совершенно новую одежду и обувь, спиртное, сигареты, разные бытовые приборы — чтобы создать в стране дефицит всего и вся… Надо сказать, что краем уха мне и раньше доводилось слышать нечто подобное. Но здесь об этом уверенно свидетельствовали самые разные люди. Видимо Горбачёву (или каким-то кукловодам из его окружения) требовалось настроить население против советской власти. Поэтому, с одной стороны, происходило явное поощрение сепаратизма и национализма всех мастей и оттенков; с другой — осуществлялась широкомасштабная экономическая диверсия, составной частью которой, было уничтожение (массовый вывоз на свалки) огромного количества продуктов питания, одежды, обуви и иных товаров. Интересно, что об этих фактах сегодня предпочитают помалкивать в тряпочку даже коммунисты. Лет через пятьдесят историки осмелятся (может быть) что-то вякнуть на эту тему. И тогда волей-неволей придётся пересмотреть оценки того, что случилось с нашей страной…

Я далёк от сочувствия советской власти и коммунистам. Да и не нуждаются они в моём сочувствии — многие из них вполне успешно переквалифицировались в "демократов", а кое-кто даже в священнослужителей. Из иных комсомольских вожаков получились вполне кондиционные паханы бандитских группировок. Но "реформы", в ходе которых население плавно перекочёвывает из жизни нормальной к жизни на свалках (а то и прямиком на кладбище) — это же что-то вроде слегка завуалированного геноцида. Не говоря уж о геноциде откровенном, имевшем место во многих республиках бывшего СССР — в том числе и в России (например — в той же Чечне). Я не верю, что развал Советского Союза — это "случайность, обусловленная чисто экономическими причинами". Не верю, что папуасская экономика современной России — это что-то из серии "просто так получилось". У государства нет ни малейшей надобности тратить миллиарды нефтедолларов, на закупку простейшей жратвы, или шмоток. Вот я лично, вполне мог бы жить в каком-то селе, развёл бы там уйму кур, насадил бы картошки — и привёз бы на рынок яйца, курятину, картошку-капусту, ещё что-нибудь… И миллионы других бомжей могли бы заниматься тем же самым (не говоря уж о том, что этими бомжами можно заменить всех дворников и грузчиков — гастарбайтеров). Но в том-то и дело, что я должен ютиться на свалке, задыхаясь от дыма костра, простужаясь от холодных дождей, рискуя попасть под один из бульдозеров, или подхватить какую-нибудь инфекцию. Я — русский человек, гражданин России, не ворующий, не убивающий, не грабящий, не насилующий, не скрывающийся от правосудия. И таких как я — миллионы. Это не может быть случайностью. Я не верю в такие случайности. Если где-то что-то происходит, значит это "что-то" кому-то нужно. По-другому не бывает. И моё положение, и положение государства в целом — это закономерность, которая кому-то нужна. Кому-то выгодно, чтобы я бедствовал. Более того — кто-то заинтересован в том, чтобы я давно уже подох как собака. Ведь я живу вопреки обстоятельствам, я не должен был столько жить. При этом мне предельно понятно, что в первую очередь, мне следует винить в происходящем не чьих-то, а "своих", российских власть имущих — точно так же, как (например) египтянин должен винить в своих бедах, в первую очередь своё, египетское правительство; украинец — украинское, а парагваец — парагвайское. Но совершенно очевидно и то, что российское правительство можно сравнить с дикарским вождём, которого белые джентльмены усердно поят огненной водой и одаривают связками стеклянных бус, за то что он без проблем позволяет этим самым джентльменам обирать до нитки своё племя, лупит палкой тех кто пытается встать с колен — и, в конечном счёте, способствует истреблению соплеменников. У меня создалось устойчивое впечатление, что русским уготована судьба североамериканских индейцев. Мы, по чьему-то замыслу, должны очистить планету от своего присутствия. Ресурсов, оставшихся на планете, на всех не хватит. Боливар не вывезет двоих. Видимо мы кем-то списаны со счетов жизни. То же самое можно сказать и о населении других республик бывшего СССР. Например — медленно но верно вымирает Украина, превращённая в поставщика гастарбайтеров и проституток для всей Европы (и не только Европы). Столь же медленно, но так же верно, набирает силу "украинская Чечня" — крымско-татарская орда, которую киевские вожди с упорством идиотов, старательно выпестовывают Украине на голову. Вымирают даже прибалты — и без того не слишком многочисленные. В то же время — всё вроде происходит "само собой", "просто так", "в силу объективных причин". Это — как ход часовой стрелки. Глянешь — вроде бы и не движется. Потом опять посмотришь — а она уже далеко уползла. И всё в одном направлении, со строго заданной скоростью…

В часы таких раздумий, начинаешь, в какой-то степени, понимать Сталина, Гитлера, Чингисхана. Сталин почти до сорока лет бомжевал по всей стране, прошёл кучу тюрем и ссылок. Нищий инородец с далёкой окраины, сухорукий полуинвалид, не имевший, ни кола, ни двора, ни родины, ни флага — он резко отличался от таких дворянских отпрысков как Ленин, или Дзержинский, которые могли выбирать свою судьбу. У них был выбор. У Сталина — нет. Он сделал себя сам — это касается и уровня самообразования, и обретённой им власти. Сам прорыв к власти такого человека — это сродни чуду. Ну не могло быть у нищего полугрузина-полуосетина Сосо Джугашвили, ни малейших шансов в Российской империи, приблизиться к трону ближе, чем на расстояние пушечного выстрела! И, тем не менее, он стал хозяином трона… Но уж и держался за свою власть!.. Хотя — детям своим, по северокорейскому, или азербайджанскому образцу, власть не передавал. Имений в Лондоне, или на Канарах — им не оставил. Это так, между прочим.

И злобу его, в принципе, понять можно — но только тому, кто сам побывал в шкуре многолетнего скитальца.

Гитлер — потравленный газами ефрейтор, который как раз в результате газового отравления потерял способность чувствовать вкус пищи, не мог потреблять мясные продукты, был вынужденным вегетарианцем. Наверное только его личным ужасом перед отравляющими веществами можно объяснить тот факт, что ни на каком этапе войны, даже в осаждённом Берлине, гитлеровцы, которым уже нечего было терять, не пустили в ход боевых отравляющих газов. Из-за ранения в пах, Гитлер не мог иметь детей. Этот австрийский ефрейтор-калека, отнюдь не производивший впечатления мужественного воина и совсем не похожий на "чистокровного арийца" (его вполне можно было принять за выходца с Кавказа, или из Италии), был обречён на тихое прозябание в дешёвой комнатушке, на скромную пенсию, в своём австрийском захолустье (вовсе ведь не из Вены родом). Но — целеустремлённость и сила ненависти творят чудеса. Этот ефрейтор сломал об колено лучших генералов Европы и убил (именно газом!) миллионы евреев, которых считал виновными в развязывании Первой Мировой войны, а следовательно — в том, что он стал полукастрированным калекой, которому даже процесс еды не доставлял никакого удовольствия…

Чингисхан в молодости побывал в рабстве. Потом скитался по степям, с шайкой таких же неприкаянных беглецов. А затем согнул в бараний рог своих соплеменников — и их рабскими руками разгромил множество народов на просторах Евразии.

Разумеется, можно ненавидеть и презирать таких людей как Сталин, Гитлер и Чингисхан. Зла они натворили — выше крыши. Но можно и восхищаться тем, что люди эти не поддались обстоятельствам, не стали послушной скотиной в общем стаде, сумели вырваться из рамок, установленных для них людьми, традициями, судьбой; смогли отомстить тем, кого считали виновными в своих несчастьях. Можно конечно сказать, что если бы таких как они было много, то на земле царил бы ад. Но, может быть в таком случае, власть имущие были бы малость поосторожнее, меньше издевались бы над согражданами — опасаясь хреновеньких для себя последствий? Может быть, побаиваясь мести решительных людей, денежные тузы не так легко решались бы устраивать кровавые бойни из-за разногласий со своими забугорными конкурентами? Может тогда вшивые политики чуточку контролировали бы своё поведение, оглядываясь на мнение окружающих?

Когда всё вокруг хорошо — это тоже не совсем хорошо. Раньше были частыми нашествия и эпидемии. Это заставляло людей хоть немножко побаиваться Бога — и вообще, быть чуточку дружнее, человечнее, по отношению друг к другу. Сейчас сильные мира сего, чувствуют себя чуть ли не божествами, которым нечего бояться, которые чхать хотели на любые нормы морали, — библейские и человеческие.

Мне могут возразить — дескать, раньше людей в рабство угоняли, на рынках продавали…

Ну а сейчас люди сами себя продают, буквально ищут себе ярмо на шею, бродят, тычутся в какие-нибудь колхозы, в которые их ещё и не берут, скитаются по помойкам, хуже бездомных собак (собаке скорее кусок кинут и посочувствуют). Раньше-то за человека деньги платили, он был какой-то ценностью. Сейчас он на улице подохнет — к его телу и труповозку не сразу вызовут. Если бы во времена крепостного рабства, вымерла и опустела третья часть тех деревень, которые вымерли и опустели в наше время, то ужасные помещики-крепостники давно бы уже взяли кремлёвскую власть за горло (возможно и в буквальном смысле слова — задушили ведь императоров Петра III и Павла I) — делайте что-нибудь для спасения крестьян!.. Уж покупать огурцы в Индии, грибы в Китае, или курятину в США — точно не стали бы.

Да, женщин когда-то продавали в гаремы (впрочем — только в странах Востока), где куча жён приходилась на одного мужа — так что до "новенькой" не скоро и очередь доходила.

Сегодня женщины продают себя сами, "обслуживая" порой по 20–25 "клиентов" за сутки, зарабатывая кучу болезней, буквально изнашивая свой организм. Это — XXI век…

Конечно, я сравниваю то, что вообще-то трудно сравнивать. А в чём-то, возможно, перегибаю палку. Но можно ли требовать полной объективности от того, кого жизнь берёт на измор? А тогда, на свалке, мне именно так и казалось — что жизнь берёт меня на измор.