Глава 7

Глава 7

Два немецких корабля, «Пингвин» и «Пассат», вновь встретились 15 ноября в 750 милях к западу от Перта. Поскольку суда действовали порознь в течение 33 дней, при этом сохраняя полное радиомолчание, радости их экипажей не было предела. Риск при проведении операции по установке минных заграждений был немалым, но все же немцам удалось ее осуществить без каких-либо проблем. Настроение на борту обоих судов поднялось еще больше после приема радиограммы от адмирала Редера, поздравившего экипажи с выполнением задания и сообщившего о награждении пятерых членов экипажа Железным крестом 1-го класса и пятидесяти — 2-го класса. Эти награды между отличившимися должен был распределить сам капитан Крюдер по своему усмотрению. Шнапс по такому случаю лился рекой.

Но впереди моряков ждала еще одна нелегкая работа. Согласно приказам, полученным Крюдером из Главного штаба ВМФ, рейдеру надлежало атаковать китобойные флотилии англичан и норвежцев в конце декабря, когда, как стало известно, они приступали к сезонному промыслу. Для этого «Пингвину» требовалось совершить переход протяженностью более 6000 миль, но даже при таких условиях в распоряжении Крюдера еще оставалось немало времени. Он решил использовать его для проведения профилактического ремонта машин «Пингвина», которые работали без перерыва уже в течение почти пяти месяцев. Для этого требовалось полностью остановить одну из них — а каждая позволяла увеличить скорость примерно на 10 узлов, — в то время как на другой машине проводились бы ремонтные работы. Но прежде всего необходимо было решить, что делать с «Пассатом».

Первоначально Крюдер намеревался переправить 70 мин, еще остававшихся на борту «Пингвина», после чего отправить бывший танкер в северном направлении и установить эти мины у западного побережья Индии. Однако машины «Пассата» находились в еще более худшем состоянии, нежели у «Пингвина», а корпус танкера покрылся толстым слоем ракушек и водорослей. Корабль не мог идти на север в одиночку.

На следующий день «Пассат» вывели из состава вспомогательных судов германского флота, и он вновь стал норвежским танкером «Сторстад». На его борту оставили 18 немецких моряков, а количество норвежцев увеличили до 20 за счет добровольцев из числа пленных с «Пингвина». В командование кораблем вступил обер-лейтенант Левит. Отныне судну надлежало выполнять разведывательные функции. Оба корабля двинулись вперед, «Пингвин» шел лишь на одной машине, а «Сторстад» двигался в 70 милях впереди. Связь поддерживалась при помощи радиостанции «Хагенук», работавшей на ультракоротких волнах в радиусе 100 миль. Крюдер надеялся таким образом осуществлять обмен радиоинформацией, не выдавая при этом своего присутствия береговым станциям радиослежения и английским патрульным кораблям.

Сначала рейдер шел курсом на север. Дойдя до 30 градуса южной широты, Крюдер взял курс на запад. Следующие 36 часов прошли без каких-либо происшествий. Погода стояла прекрасная. Никаких других судов не появлялось на горизонте вплоть до вечера 17 ноября, когда был замечен неизвестный корабль. Вскоре стало ясно, что это крупный сухогруз, идущий курсом на запад.

«Пингвин» по-прежнему шел лишь на одной машине на скорости 10,5 узла. К счастью, ремонт второй машины уже находился в завершающей стадии, что позволило быстро запустить ее, и вскоре «Пингвин», уже на скорости 15 узлов, пустился в погоню. Однако сумерки быстро сгущались, и неизвестный корабль вскоре растворился в темноте. Лишь после полуночи он был обнаружен вновь.

Команда заняла свои места по боевому расписанию в 0 часов 32 минуты. Стояла темная, безлунная ночь, однако небо оставалось безоблачным, и даже слабого света звезд оказалось достаточно, чтобы заметить на горизонте силуэт преследуемого корабля. Крюдер, не покидавший мостика с момента первого обнаружения неизвестного судна, внимательно осмотрел его в бинокль и вновь убедился, что это крупный пароход с полностью загруженными трюмами водоизмещением около 7000 тонн. Он изменил курс рейдера для сближения с кораблем и распорядился увеличить скорость.

В 2 часа 39 минут включили прожектор. Мощный луч света прорезал темноту, целиком высветив пытающийся уйти неизвестный транспорт. Раздался выстрел из 75-миллиметрового орудия рейдера, снаряд просвистел над палубой, а сигнальный прожектор с мостика «Пингвина» передавал: «Остановите судно. Не пользуйтесь радио, иначе мы откроем огонь».

Принадлежавший Британско-Индийской пароходной компании транспорт «Наушера» оказался застигнутым врасплох. Восемь дней назад он вышел из Аделаиды и направлялся в Англию через Дурбан. Никто на борту парохода не мог предположить, что их судно встретится с вражеским кораблем в этой отдаленной части океана. По иронии судьбы, первыми отреагировали на появление неприятеля два самых младших офицера корабля, пятый механик Белью и кадет Симпсон. Предупредительный выстрел «Пингвина» разбудил их, и, наскоро нацепив спасательные жилеты и стальные каски, они поспешили занять свои места по боевому расписанию на корме. Артиллеристы «Наушеры» уже находились там. Старое японское 4-дюймовое орудие было заряжено с похвальной скоростью, и теперь канониры пытались взять верный прицел, ориентируясь на луч прожектора «Пингвина». Но прежде, чем они смогли произвести хотя бы один выстрел, поступил приказ с мостика — не открывать огня.

Отдав такой приказ горевшим желанием вступить в бой артиллеристам, капитан Дж. Н. Коллинз, без сомнения, спас жизни многим членам своего экипажа. Какое-то время он испытывал искушение развернуть судно и попытаться оторваться от противника. «Наушера» была двухвинтовым кораблем с хорошей маневренностью, но его артиллерийское вооружение не позволяло вступить в поединок с преследователем. Допотопная пушка на корме и еще более древние пулеметы системы Льюиса на мостике могли лишь раздразнить хорошо вооруженного противника. Глубоко раздосадованный Коллинз отдал в радиорубку распоряжение не передавать в эфир никаких сигналов о помощи, выбросил за борт кодовые книги и секретные документы и приказал остановить корабельные двигатели.

Группа захвата под предводительством лейтенанта Эриха Варнинга поднялась на борт «Наушеры», не встречая какого-либо сопротивления. Уже через 15 минут шлюпки, в которых находились капитан Коллинз и его команда, буксировали по направлению к «Пингвину». Операция была омрачена лишь гибелью второго механика Р. А. Филпа, который упал за борт и утонул, когда экипаж покидал корабль.

Крюдер воспринял прибытие новой партии пленных со смешанным чувством. Команда «Наушеры» была довольно большой — всего 113 человек, из них 93 индийца. Прибытие этих людей означало возврат к проблемам, не дававшим покоя Крюдеру, до того как «Нордвард» отправился в Германию. Пленных необходимо было обеспечивать пресной водой и продовольствием, а также охранять днем и ночью, что представляло собой нелегкую задачу, учитывая ограниченные ресурсы рейдера. Появление на борту индийцев создавало еще одну проблему. Будучи мусульманами, они не употребляли в пищу свинину, которая являлась основным продуктом питания на немецких кораблях.

В судовых документах «Наушеры», доставленных лейтенантом Варнингом, указывалось, что ее груз состоял из 4000 тонн цинковой руды, 3000 тонн пшеницы и 2000 тонн шерсти, а также ряда других товаров. Для находившейся в морской блокаде Германии корабль с таким грузом представлял огромную ценность, и Крюдеру очень хотелось отправить его в один из немецких портов. Однако приготовления к долгому плаванию отняли бы больше времени, чем было в распоряжении капитана рейдера. Впрочем, времени оказалось достаточно, чтобы доставить на борт «Пингвина» ящики с копченым мясом, вином, другими крепкими напитками, пудингами, шерстяными свитерами, варежками, шарфами и теплым бельем с «Наушеры». Теперь команда «Пингвина» была хорошо подготовлена к предстоящим операциям в Антарктике.

В 14 часов 9 минут 18 ноября «Наушера» была потоплена в точке с координатами 30 градусов южной широты и 90 градусов восточной долготы. Для этого немцы использовали 14 бомб с часовым механизмом, размещенных вдоль всего корпуса корабля. Мир остался в неведении относительно гибели транспорта, поскольку он не отправлял сигнала SOS, и это упущение имело самые печальные последствия для судов, следовавших тем же курсом.

«Пингвин» продолжил свой путь вновь лишь на одной работающей машине, но теперь его курс пролегал немного южнее. Через два дня, 20 ноября, впередсмотрящий заметил дым на горизонте по левому борту. Из машинного отделения доложили, что ремонт второй машины будет закончен в течение часа. Крюдер решил не торопить развитие событий, лишь слегка изменив курс, чтобы не терять струю дыма из виду. Он не сомневался, что дым идет из трубы корабля, идущего в западном направлении, и это почти наверняка союзный транспорт.

К восьми часам, когда уже взошло солнце, заработали обе машины «Пингвина», и теперь рейдер мог развить скорость 14 узлов. Вскоре на горизонте проступили очертания трубы и мачт другого корабля, который действительно оказался торговым судном, шедшим в западном направлении. Когда примерно через час рейдер приблизился к нему достаточно близко, оно резко изменило курс. Стало ясно, что на его мостике заметили «Пингвин». Крюдер позволил кораблю беспрепятственно удалиться. Почему-то с него не посылали по радио призывов о помощи, хотя всю ночь и все утро шел интенсивный обмен радиограммами между австралийскими береговыми радиостанциями и союзными кораблями. Крюдеру совершенно не хотелось попадать в ловушку.

Капитан преследовал двухвинтовое судно «Маймоа» водоизмещением 8011 тонн, спущенное на воду в 1920 году и принадлежавшее компании «Шоу Сэвил и Альбион». На его борту находился ценный груз: 1500 тонн масла, 170 000 ящиков яиц, 5000 тонн мяса и 1500 тонн зерна. С этим грузом транспорт направлялся в Англию. Судном командовал капитан Х. С. Кокс, а значительную часть экипажа из восьмидесяти семи человек составляли уроженцы Шотландии. К тому моменту, когда на мостике «Маймоа» заметили рейдер, судно находилось в море уже два дня, на экономичной скорости 11 узлов направляясь из Фримантля в Дурбан, где планировалось пополнить запасы угля.

Вызванный на мостик капитан Кокс немедленно заподозрил что-то неладное в поведении незнакомого корабля и изменил курс транспорта, стремясь оставить незнакомца за кормой, отдав в машинное отделение приказ увеличить скорость до максимума. Впрочем, не желая поднимать ложную тревогу, Кокс распорядился повременить с отправкой в эфир призыва о помощи — сообщения «QQQQ». Незнакомое судно весьма походило на германский рейдер, но вполне могло оказаться союзным транспортом, выполняющим обычный рейс.

По мере того как шло время, а неизвестный корабль не появлялся вновь на горизонте, Кокс все более убеждался в том, что принял верное при данных обстоятельствах решение. Но все же у капитана оставались некоторые сомнения, которыми, что характерно, он поделился не со своими офицерами, а со стюардом, Альфредом Нэшем, принесшим ему завтрак на мостик.

В 13 часов 43 минуты Нэш находился в офицерской столовой, где прибирал после обеда, думая о вполне заслуженном послеобеденном отдыхе. В этот момент паровой свисток «Маймоа» издал серию коротких гудков — сигнал общей тревоги. Проклиная все на свете, поскольку он был убежден, что это лишь очередная учебная тревога, Нэш поплелся на корму. Его место по боевому расписанию было у 102-мм орудия. Как только стюард вышел на палубу, раздался оглушающий рев мотора. Нэш втянул голову в плечи, когда «Хейнкель» с «Пингвина», с хорошо заметными фальшивыми британскими опознавательными знаками, пронесся над палубой корабля, почти задевая мачты.

«Хейнкель» пилотировал лейтенант Вернер, а лейтенант Мюллер находился на месте наблюдателя. К днищу самолета был прицеплен утяжеленный провод, с помощью которого немцы намеревались срезать антенну передатчика «Маймоа». Первая попытка оказалась неудачной. Самолет вновь снизился, и на мостик сбросили пакет с посланием. Сообщение гласило: «Немедленно остановите корабль. Не используйте радио. В случае неповиновения будете подвергнуты обстрелу или бомбардировке».

Ответ капитана «Маймоа» последовал незамедлительно. Радиоустановка, до того молчавшая, стала посылать в эфир одно послание за другим, информируя, что судно подвергается атаке с воздуха. В ответ на это с «Хейнкеля» сбросили две небольшие бомбы перед носом корабля. Затем самолет сделал резкий поворот, после чего вновь прошел над палубой, его двигатель БМВ работал на предельных оборотах. На этот раз «Хейнкель» был встречен стеной огня. Четвертый механик Эрнест Хаулетт, занимавший совершенно незащищенную позицию на палубе, вел огонь из пулемета, а главный артиллерист «Маймоа» — из скорострельного «Льюиса» на мостике. Лейтенант Мюллер открыл ответный огонь из пулемета, но лишь легко ранил двух других членов экипажа — Джона Гиллиса и Малькольма Маклина.

В очередной раз немецким пилотам удалось сбить антенну «Маймоа», но за это им пришлось заплатить дорогую цену — «Хейнкель» получил попадания в бензобак и один из поплавков. Его мотор несколько раз чихнул и заглох. Вернеру пришлось сажать самолет на воду. «Хейнкель» беспомощно болтался на волнах, воздух наполнялся запахом вытекающего из бензобака горючего. Вернер и Мюллер укрылись в своих кабинах, ожидая, что противник уничтожит самолет. К их полному изумлению, «Маймоа» гордо прошел мимо, не открывая огня. Пилотам даже показалось, что им помахал рукой кто-то из стоявших на мостике корабля.

Причина такого поведения капитана Кокса заключалась в том, что у него просто не хватило времени окончательно разделаться с «Хейнкелем», поскольку он четко осознавал, что немецкий рейдер находится где-то поблизости. Количество кочегаров в машинном отделении удвоили, и «Маймоа» понесся вперед со скоростью, которой ни разу не развивал со времени проведения ходовых испытаний двумя десятилетиями ранее. В то же время офицер-радист корабля, используя временную антенну, посылал в эфир сплошной поток сигналов SOS.

Дым, идущий из трубы «Маймоа», был виден с мостика «Пингвина» в течение получаса, но британский корабль мчался вперед на полной скорости. В течение последующих двух с половиной часов, пока рейдер пытался догнать транспорт, Крюдер с возрастающим раздражением выслушивал донесения из радиорубки. Радисты докладывали, что в сообщениях в эфир, передаваемых с преследуемого судна, в деталях описывается преследующий его корабль, то есть «Пингвин». Каждый английский военный корабль и каждая наземная станция радиослежения в пределах зоны действия передатчика «Маймоа» уже наверняка предпринимали все от них зависящее, чтобы обрушить на «Пингвин» всю мощь британского флота. С этим Крюдер ничего поделать не мог.

Наконец в 16 часов 45 минут, когда до захода солнца оставалось каких-нибудь два часа, Крюдеру удалось сократить дистанцию между двумя кораблями до 12 миль. Теперь транспорт находился в зоне действия орудий главного калибра рейдера. Капитан «Маймоа» пытался укрыть свой корабль за струей дыма из трубы, однако сильный ветер быстро уносил дым в сторону. Крюдер поднял боевой флаг и приказал открыть огонь.

Прогремел первый залп из 6-дюймовых пушек. Снаряды просвистели над кормой «Маймоа» и прошли с перелетом, вздымая столбы воды. Второй залп оказался точнее, снаряды стали падать за кормой пытающегося уйти транспорта. Капитан Кокс, в распоряжении которого находилось лишь одно 4-дюймовое орудие, от которого на таком расстоянии не было никакого толку, стал опасаться, что третий залп немецкого корабля окажется роковым для его судна. Поэтому он решил спасти жизни членов своего экипажа. Он приказал спустить флаг и остановить машины. «Маймоа» стал медленно снижать скорость и наконец совсем остановился.

Когда группа захвата доложила Крюдеру, что трюмы британского корабля забиты отборной продукцией с австралийских ферм, немецкий капитан вновь стал подумывать о том, чтобы отправить транспорт с немецкой командой на борту в Германию. Но машины «Маймоа» работали на угле, а его угольные бункера оказались наполовину пустыми. До самого Бискайского залива не было ни одного подходящего порта для заправки. Теперь, когда на борту каждого находившегося в Индийском океане корабля знали о том, что «Маймоа» подвергся нападению, командиру рейдера пришлось принять нелегкое решение.

Когда тьма уже сгущалась, на борту «Маймоа» заложили взрывные заряды, и судно пошло ко дну со всем своим ценным грузом. Крюдер, наблюдавший за этим с некоторым сожалением, утешал себя лишь мыслью о том, что среди 87 членов экипажа не было ни одного индийца. Пленные индийцы с «Наушеры» с их привычкой к антисанитарии, требованиями специальной пищи и медицинских осмотров, граничившими с массовой истерией, уже стали для него постоянным источником раздражения.

Лишь в первые предрассветные часы нового дня Крюдер обнаружил полузатонувший «Хейнкель» и моторный катер. Самолет все еще находился на плаву, летчикам удалось кое-как заделать пробоину в поплавке, но ветер и волнение на море значительно усилились. Подъем гидросамолета и катера на борт «Пингвина» оказался сложной операцией, продолжавшейся почти до самого рассвета.

Пока на «Пингвине» были заняты своими проблемами, 8739-тонный «Порт Брисбен» под командованием капитана Гарри Стила пытался миновать этот опасный район. «Порт Брисбен», шедший в Англию через Дурбан с грузом шерсти, находился лишь в 60 милях к северу от места, в котором «Маймоа» подвергся нападению, и радисты корабля постоянно принимали призывы о помощи с атакованного судна. Заметив на горизонте подозрительный танкер — это был «Сторстад», — капитан Стил резко изменил курс на север и приказал увеличить скорость. Вскоре танкер отстал.

Несмотря на недостаток скорости, именно «Порт Брисбен» мог представлять серьезную угрозу как для «Сторстада», так и для «Пингвина». Корабль построили в Белфасте в 1923 году, и события Первой мировой войны еще не изгладились из памяти лордов Адмиралтейства. Поэтому палубы корабля были усилены, также на нем соорудили площадки для семи 6-дюймовых орудий. Когда вновь начнется война — адмиралы мыслили именно категорией «когда», а не «если», — транспорт легко мог быть переоборудован во вспомогательный крейсер. Однако к моменту начала новой войны в 1939 году «Порт Брисбен», машины которого потребляли огромное количество угля, позволяя при этом кораблю развивать предельную скорость лишь 11 узлов, являлся безнадежно устаревшим. Он по-прежнему оставался торговым судном, однако, видимо, для оправдания вложенных в его строительство денег налогоплательщиков, нес на борту два 152-миллиметровых и одно зенитное орудие. Хотя для торгового судна такое вооружение считалось достаточно солидным, вся эта артиллерийская мощь позволяла лишь пускать пыль в глаза. Снарядов на каждое орудие имелось лишь по десять штук, что делало невозможными учебные стрельбы. На борту корабля находился лишь один профессиональный артиллерист, который делал все, что было в его силах, чтобы сформировать хорошие артиллерийские расчеты из числа моряков. Но без учебных стрельб его труд пропадал даром.

Капитан Стил, получивший перед выходом из австралийского порта указания следовать на максимальной скорости в Дурбан, не располагал никакими сведениями о вражеских кораблях в этом районе океана, но все же не намеревался искушать судьбу. Он продолжал вести корабль на максимальной скорости курсом на север, удвоив боевые расчеты. Так продолжалось, пока не сгустились сумерки. Однако, поскольку подозрительный танкер так и не появился на горизонте до 9 часов вечера, капитан решил, что то был другой союзный транспорт. Он повел судно прежним курсом и с прежней скоростью, объявив отбой боевой тревоги.

Это решение Стила оказалось фатальным для «Порт Брисбена». Когда вновь взошло солнце, «Сторстад» появился снова, и Левит спешно информировал Крюдера о складывающейся ситуации по коротковолновой рации. К 9 часам утра на мостике «Пингвина», мчавшегося на полной скорости навстречу «Сторстаду», заметили дым из трубы «Порт Брисбена». Однако Крюдер, помня, что в радиограммах с «Маймоа» давалось детальное описание рейдера, решил дождаться наступления темноты и лишь затем попытаться приблизиться к незнакомцу. Он снизил скорость и лег на параллельный курс со своей предполагаемой жертвой. За британским кораблем легко было следить по струе густого дыма. Из трубы же «Пингвина», двигатели которого работали на жидком топливе, поднимался лишь легкий дымок, который быстро рассеивался ветром. Весь день рейдер следовал параллельным с «Порт Брисбеном» курсом, оставаясь при этом незамеченным. «Сторстад», выполнивший свою задачу, вновь исчез за горизонтом.

Солнце зашло в 18 часов 40 минут, и, как это обычно бывает в южных широтах, полная темнота наступила уже через 20 минут. Ночь выдалась темной, небо было покрыто облаками, закрывавшими и луну, и звезды. Под прикрытием темноты Крюдер изменил курс и увеличил скорость, чтобы приблизиться к «Порт Брисбену».

В 21 час впередсмотрящие «Пингвина», хорошо натренированные для наблюдения в темноте, доложили о темном силуэте по правому борту. Крюдер скорректировал курс, чтобы подойти спереди к своей жертве, и уменьшил скорость. Незадолго до полуночи «Порт Брисбен» прошел перед носом «Пингвина» на расстоянии 800 метров. Крюдер отдал приказ начать операцию по перехвату. Включили большой прожектор на мостике рейдера, его луч высветил очертания «Порт Брисбена». Первый снаряд просвистел над палубой транспорта, а сигнальный прожектор на мостике «Пингвина» замигал, передавая приказ остановиться.

Этим все могло бы и закончиться, но луч прожектора высветил также и орудия крупного калибра на палубе корабля противника. Видно было, что боевые расчеты занимают свои места.

Решив, что он случайно наткнулся на британский вспомогательный крейсер, Крюдер отдал приказ немедленно открыть огонь из всех орудий. Результат оказался смертоносным. Все восемь 6-дюймовых снарядов, выпущенных первым залпом, нашли свои цели. Один из них попал в радиорубку «Порт Брисбена», убив офицера-радиста Дж. Х. Мэги, который в этот момент был занят тем, что посылал в эфир сигнал о помощи «RRRR». Другой снаряд угодил в мостик, вызвав пожар на нем. Остальные попали в трубу, в надстройки и, что имело самые печальные последствия, в рулевую рубку. Неуправляемый «Порт Брисбен», по палубе которого стремительно распространялось пламя, начал беспомощно кружить на месте, за кораблем тянулось облако густого черного дыма. Капитан Стил распорядился остановить машины и приказал экипажу приготовиться покинуть судно.

Уже через час Крюдер встречал на борту «Пингвина» новую партию пленных — 60 мужчин и одну женщину-пассажирку, все англичане. Проведенная затем перекличка показала, что 27 членов экипажа транспорта отсутствовали. Их судьбу наилучшим образом отражает рассказ второго помощника капитана Эдварда Дингля:

«Меня разбудили звуки орудийных выстрелов 21 ноября в 0 часов 52 минуты. Я выбежал на палубу и увидел рейдер, вооруженное торговое судно, на расстоянии примерно полутора миль от нас. „Порт Брисбен“ получил примерно восемь попаданий на уровне верхней палубы, но, насколько я мог видеть, ни один из членов экипажа не был убит или ранен.

Мне удалось убедить людей, находившихся вместе со мной в шлюпке, не зажигать фонарей. Они согласились и сказали, что скорее готовы рискнуть, чем повторить судьбу пленных „Альтмарка“. Я наблюдал за тем, как рейдер торпедировал „Порт Брисбен“. Полностью охваченный огнем транспорт пошел ко дну. Это произошло примерно в 2 часа утра.

Когда взошло солнце, я определил нашу позицию и предположил, что мы движемся в сторону Австралии, хотя при таком ветре у нас и не было особой надежды добраться туда. В полдень мы решили воспользоваться благоприятным ветром и вместо Австралии двигаться в сторону острова Маврикий. Я предупредил находившихся со мной в лодке людей, что им следует приготовиться к сорокадневному переходу».

Эдвард Дингль, известный как «крепкий Эдди», вновь подтвердил свою репутацию человека, не теряющегося перед лицом многочисленных напастей. Он принял решение ускользнуть под покровом темноты и тем избежать плена, зная, что единственными навигационными приборами в шлюпке являются ненадежный магнитный компас и несколько морских карт. Все продовольственные запасы состояли из 24 банок сгущенного молока, нескольких коробок с бисквитами и 15 галлонов воды. Впрочем, к счастью для людей в шлюпке, этот недостаток продуктов питания не оказался фатальным. Дингль и его люди были подобраны на следующий день австралийским тяжелым крейсером «Канберра», высланным на поиски немецкого рейдера.

Избавившись с помощью торпеды от «Порт Брисбена», Крюдер затем до рассвета вел поиски шлюпки, движимый отнюдь не человеколюбивыми мотивами. Просто ему не хотелось дать уйти лодке, заполненной свидетелями действий его корабля. Впрочем, поиски оказались напрасными, и, когда наступил рассвет, он взял курс на юго-запад, ведя рейдер на предельной скорости, что оказалось весьма разумным решением. «Канберра», вооружение которой составляли восемь 203-мм и восемь 102-мм орудий, приближалась к этому району на скорости 31 узел.

Четыре дня спустя, когда «Пингвин» уже находился примерно в 500 милях севернее островов Кергелен, на борт рейдера поступила радиограмма из Главного штаба ВМФ, содержавшая подробные указания о предстоящих операциях. Крюдеру было приказано двигаться в западном направлении и пересечь маршрут Фримантль — мыс Доброй Надежды, вплоть до точки с координатами 35 градусов южной широты и 50 градусов восточной долготы, уничтожая при этом все корабли, которые встретятся на пути. Затем ему надлежало идти курсом на юго-запад вплоть до острова Буве и попытаться обнаружить норвежский китобойный флот, про который стало известно, что он обычно действует где-то в этом районе. В водах, прилегающих к землям, населенных пингвинами, и должно было начаться выполнение главной задачи рейдера.

«Сторстад» по-прежнему вел разведку, и в 11 часов 30 минут 30 ноября с него поступило донесение об обнаружении парохода, идущего курсом на запад. Крюдер немедленно пустился в погоню, применяя уже опробованную тактику слежения за вражеским кораблем по дыму, идущему из трубы. Помня о 6-дюймовых орудиях «Порт Брисбена», он планировал подойти к транспорту после наступления темноты и открыть огонь без предупреждения. Это противоречило принципам немецкого капитана, однако он понимал, что сеть вокруг «Пингвина» затягивается. Время рыцарского поведения осталось в прошлом.

Эрнст Крюдер еще не знал тогда, что преследуемое им судно является однотипным с «Порт Брисбеном», представляя собой еще одно звено в бесконечной цепи, связывающей Англию с ее житницами — Австралией и Новой Зеландией. Этот корабль также построили с расчетом на его быстрое превращение, в случае необходимости, во вспомогательный крейсер, и он также нес на борту два 6-дюймовых орудия и зенитную установку. Впрочем, у него имелось и серьезное преимущество перед «Порт Брисбеном»: на борту находились три хорошо подготовленных артиллериста австралийских ВМС.

«Порт Веллингтон», двухвинтовой грузовой пароход водоизмещением 8301, построенный в Белфасте в 1924 году, направлялся из Аделаиды в Англию через Дурбан. Пароход перевозил 10 000 тонн груза, состоявшего из брусков свинца, мороженой баранины, сыра, масла и шерсти. Четыре контейнера с шерстью находились на палубе. Командовал судном капитан Эмрис Томас, команда состояла из 80 человек, и на борту находилось еще 10 пассажиров. Пассажиры, трое мужчин и семь женщин, являлись членами Армии Спасения, возвращавшимися из Австралии после того, как они сопроводили туда группу школьников, эвакуированных из Англии.

Перед отплытием из Аделаиды капитан Томас уже знал, что немецкие надводные рейдеры действуют в южной части Индийского океана. Он осознавал, что его кораблю предстоит идти через очень опасный район. Однако жизнь на борту «Порт Веллингтона» шла обычным чередом. Погода стояла замечательная, и этим в полной мере пользовался старший помощник капитана Билл Бэйли. Он постоянно давал палубной команде задания по ремонту механизмов корабля и покраске палубы и надстроек, как это и полагалось делать на судне, направлявшемся домой. Даже трем австралийским канонирам выдали кисти и привлекли их к покрасочным работам. Когда радисты корабля приняли радиограммы «RRRR», сначала с «Маймоа», а затем с «Порт Брисбена», перед капитаном Томасом встал выбор из трех возможных вариантов действий. Он мог направить корабль севернее или южнее в надежде проскочить опасный район. Мог вернуться во Фримантль, принять на борт дополнительный запас угля, переждать опасный момент и затем вновь следовать в порт назначения. Мог просто продолжать следовать прежним курсом. После некоторого раздумья у капитана возобладало чувство ответственности перед судовладельцами. Он продолжил вести корабль прежним курсом.

К несчастью для «Порт Веллингтона», именно стремление поддерживать на борту образцовый порядок имело для судна роковые последствия. 30 ноября, когда оно находилось в 360 милях к северу от островов Амстердам и Сен-Поль, как раз на середине своего пути через Индийский океан, старший помощник Бэйли решил, что необходимо покрасить фок-мачту. Работа началась рано и после полудня уже была закончена. Однако краска высыхала медленно, что исключало возможность выставить впередсмотрящего в «вороньем гнезде». В результате «Сторстад» не был замечен до тех пор, пока не приблизился на расстояние 7 миль. Капитан Томас, вероятно, испытывавший ложное чувство безопасности после многих дней рейса без каких-либо происшествий, не обратил особого внимания на танкер. Он даже не подозревал, что его корабль тщательно изучают через окуляры нескольких биноклей.

Когда стемнело, свежая краска на фок-мачте все еще не высохла, а потому впередсмотрящий был поставлен на полубаке, а это уменьшало эффективность его наблюдений как минимум вполовину. Однако ночь выдалась прекрасной; несмотря на темноту, видимость оставалась отменной, а потому это временное ограничение не послужило причиной для беспокойства. «Порт Веллингтон» шел вперед на скорости 12 узлов, и неторопливая качка корабля убаюкивала стоявших на вахте.

На мостике царила атмосфера расслабленности. Старший помощник Бэйли отправился проверять результат дневных работ на палубе. Четвертый помощник Эдвард Гилхам, обычно помогавший Бэйли с 4 до 8 часов, нес вахту с 8 до 12 часов вечера. В последний час своей вахты, гордый сознанием возложенной на него ответственности, Гилхам размеренным шагом прохаживался по правому крылу мостика. Стоявший за рулем Джим Вэггот чуть слышно напевал себе под нос, реагируя на пощелкивания гироскопического компаса размеренными движениями штурвала и корректируя отклонения корабля от текущего курса. Оба находившихся на вахте моряка считали про себя последние минуты уходящего дня.

За четверть часа до полуночи Вэггот подался вперед и ударил один раз в колокол, давая знать вахтенному офицеру, что пришло время уступать место следующей вахте. Гилхам остановился и осмотрел в бинокль горизонт по курсу корабля. Ничего. Офицер повернулся к корме и, к своему немалому удивлению, заметил темный силуэт другого корабля. Он приближался, находясь уже на расстоянии какой-нибудь четверти мили от транспорта.

Действуя скорее интуитивно, Гилхам изменил курс, чтобы оставить чужака за кормой, а затем бросился к переговорному устройству.

«Порт Веллингтон» устремился вперед, подчиняясь движениям штурвала, но в этот момент мощный прожектор «Пингвина» выхватил судно из темноты. 5,9-дюймовые орудия рейдера открыли огонь, освещая вспышками ночное небо.

Длительные тренировки не прошли даром. Первый же снаряд, выпущенный с безупречной точностью, уничтожил радиорубку «Порт Веллингтона». Офицер-радист Артур Хаслам был убит в тот момент, когда готовил свой передатчик к посылке в эфир сигнала SOS. Второй снаряд вызвал пожар в каютах радистов и офицерском салоне.

Капитан Эмрис Томас взбирался по лестнице на мостик, когда третий снаряд пробил трубу корабля. Разлетевшаяся шрапнель угодила в ноги капитана. Он упал в лужу крови, а в это время другие снаряды взрывали пассажирские помещения. 6-дюймовое орудие на правом борту и зенитная установка были сметены в воду.

Атака, предпринятая Крюдером без предупреждения, привела к значительному успеху. Защитное вооружение «Порт Веллингтона» было выведено из строя, на борту корабля возникли пожары, радист был убит прежде, чем смог послать в эфир призыв о помощи, а командир корабля оказался серьезно ранен.

Тяжело раненный капитан Эмрис Томас все же предпринял последнюю попытку спасти корабль, приказав Бэйли уводить транспорт от противника зигзагами на полной скорости. Вскоре капитан лишился сознания. Бэйли принял на себя командование. Сознавая всю безнадежность ситуации, он приказал остановить судно и капитулировал. Старший рулевой Джим Вэггот так рассказывал о том, что произошло дальше:

«От огня пожаров на горевшем корабле было светло, как днем. Вскоре выяснилось, что можно спустить на воду только две шлюпки, поскольку две другие, по левому борту, оказались сильно повреждены артиллерийским огнем. Проведенная перекличка показала, что в обеих шлюпках находятся 80 членов экипажа, шесть австралийских канониров и восемь пассажиров, всего 94 человека. Погибшим оказался лишь офицер-радист. Несколько членов экипажа получили ранения и переломы.

Капитан Томас находился в критическом состоянии, за ним ухаживали пассажирки. Затем его перенесли в шлюпку, где не представлялось практически никакой возможности оказать ему медицинскую помощь. Шлюпки пропускали воду, поскольку были повреждены во время боя. Очевидно, они не смогли бы выдержать долгого пути.

Шлюпки были на таком расстоянии друг от друга, что находившиеся в них люди могли переговариваться между собой. Между старшими офицерами шла дискуссия о том, какого курса нам следует держаться, когда послышался звук приближающегося мотора. В подошедшем катере оказалось несколько вооруженных немецких моряков. На безупречном английском нам было приказано грести в сторону немецкого рейдера, капитан которого, как нам сообщили, желает поговорить с нами.

В тот же день, но позже, нам сообщили о смерти капитана Томаса. Старания немецких врачей не принесли результата. Его похоронили в море на следующий день со всеми почестями, некоторым членам нашей команды разрешили присутствовать при этой церемонии».

На захваченном «Порт Веллингтоне» установили взрывные заряды в машинном отделении, однако все попытки проникнуть в трюмы корабля, где находились запасы провизии, были сведены на нет бушевавшим на палубе пожаром. В конечном итоге группа захвата удалилась ни с чем, если не считать дальномера, снятого с мостика британского корабля.

«Порт Веллингтон» затонул в 3 часа 31 минуту 1 декабря в точке с координатами 31 градус южной широты и 70 градусов восточной долготы. Этот корабль увеличил счет потопленных или захваченных «Пингвином» кораблей до одиннадцати, их общий тоннаж составлял 74 974 тонны. Крюдер имел все основания быть довольным своими достижениями, но находившиеся на борту его корабля 405 пленных представляли собой серьезную проблему.