5. ЗНАЧЕНИЕ БУТЛЕРОВА И ЕГО ШКОЛЫ

5. ЗНАЧЕНИЕ БУТЛЕРОВА И ЕГО ШКОЛЫ

Творец структурной теории жил и работал в эпоху бурного подъема революционно-демократической мысли. Материалистические революционные идеи Герцена, Белинского, Чернышевского, Добролюбова помогали русским ученым освобождаться от идеалистических предрассудков и твердо становиться на путь материалистического изучения явлений природы. Став на материалистический путь, эти передовые ученые стихийно развивали диалектические взгляды. Таким был и Бутлеров, воспитанник Казанского университета, где выросли мировые светила науки — Лобачевский и Зинин.

Величайшая заслуга Бутлерова перед человечеством заключается в том, что он, поставив органическую химию на правильный путь и вооружив науку передовой теорией, неизмеримо облегчил работу новых исследователей.

Идя по указанному русским ученым пути и руководясь созданной им теорией химического строения, химики сознательно создают теперь в своих лабораториях органические вещества для удовлетворения возрастающих потребностей общества. Производство красителей, лекарственных, ароматических и взрывчатых веществ, пластмасс, синтетического каучука составляет крупнейшие отрасли химической промышленности.

Все могущество современной синтетической химии обязано своим стремительным ростом замечательной теории великого русского ученого.

Но Бутлеров не ограничился созданием теории. Он первый применил ее для решения проблем органического синтеза. Работы Бутлерова по синтезу новых веществ принесли ему славу крупнейшего химика-синтетика.

Блестящий ряд химических синтезов, проведенных Бутлеровым, навеки вошел в историю химии.

Бутлеров создал школу, обогатившую науку рядом открытий огромного теоретического и практического значения.

Старейшим, а может быть, и крупнейшим по значению научных трудов учеником Бутлерова был Владимир Васильевич Марковников (1838–1904), сын офицера, уроженец Нижегородской губернии. Окончив Александровский институт в Нижнем Новгороде, он в 1856 году поступил в Казанский университет, по окончании которого был оставлен Бутлеровым при университете для подготовки к профессуре, и начал работать в его лаборатории.

Здесь Марковников приготовил свою магистерскую диссертацию «Об изомерии органических соединений». Еще более интересной была докторская диссертация Марковникова «Материалы по вопросу о взаимном влиянии атомов в химических соединениях», вышедшую отдельным изданием в 1869 году.

Марковников вывел закой, управляющий процессом образования сложных органических соединений, и дал на основе его ряд правил, объясняющих, почему возникают в химических соединениях разнообразные свойства.

Марковников доказал, что при соединении двух атомов их свойства в сложном веществе изменяются под взаимным воздействием. Речь идет не о простом сложении двух или нескольких неизменных величин, а о взаимном влиянии атомов, распространяющемся даже на такие атомы, которые непосредственно не связаны друг с другом. Зная это влияние, можно заранее предсказывать, как будут вести себя в различных случаях составные части молекул.

Теория Марковникова научила химиков точно, научно предсказывать течение химических реакций.

В 1869 году Марковников был избран советом Казанского университета на место своего учителя, перешедшего в Петербург, но через год уступил кафедру Бутлерова другому его ученику, Александру Михайловичу Зайцеву, а сам, пробыв около года в Новороссийском университете в Одессе, в 1873 году перешел в Московский университет. В Москве главным образом и развернулась научная и педагогическая деятельность Марковникова, составившая ему мировую известность.

В Московском университете, где до того времени, как указывал К. А. Тимирязев, преподаванию естественных наук, и в частности химии, уделялось очень мало внимания, Марковников прежде всего организовал большую химическую лабораторию как для занятий студентов, так и для исследовательских работ.

Первые годы своего пребывания в Москве Марковников всецело посвятил преподавательской работе, следуя примеру своего учителя.

Академик И. А. Каблуков говорит: «В. В. Марковников с первых же шагов приучал студентов к самостоятельности. В то время почти не было руководства по химии на русском языке и описание способов приготовления различных, даже не особенно сложных соединений нужно было разыскивать в иностранных журналах. Назначив студенту работу, В. В. Марковников давал общие указания о приготовлении указанного соединения, а затем прибавлял: «А подробности о том, как составить прибор и т. п., найдете в «Анналах Либиха». Студенту (в большинстве случаев плохо знавшему иностранные языки) приходилось вооружаться словарем и приниматься за перевод химической статьи. Мы убедились на личном опыте в пользе этого приема для дальнейшей работы: студент сразу видел, что без знания иностранных языков дальнейшее изучение химии невозможно — это первое; второе — с первых шагов своей работы студент приучался к самостоятельным приемам исследования, учась этому по оригинальным статьям больших химиков. Приготовив 5 — 10 несложных препаратов, студент переходил уже к синтезу новых соединений, так что уже на четвертом курсе некоторые студенты получали эти новые соединения — и о них на заседаниях ученых обществ делались сообщения».

О педагогическом таланте Марковникова и его своеобразном подходе к работе по воспитанию молодежи говорит и академик С. С. Наметкин:

«Человек глубоко оригинальный, прекрасный администратор, требовательный и строгий, но справедливый к подчиненным, В. В. Марковников был прекрасным учителем и воспитателем молодого поколения. Правда, он не любил «возиться» со своими практикантами, давая им нередко лишь общие руководящие указания, но он зорко следил за ними, требовал аккуратности и тщательности в выполнении работы и четкости результатов. Известно его образное изречение: «их (то-есть практикантов) надо скорее пускать на глубокое место: кто выплывет, из того будет толк». Бывало, конечно, немало случаев, когда толку не получалось, и в таких случаях В. В. Марковников бывал неумолим».

Высоко оценивая влияние Марковникова на учеников, академик С. С. Наметкин говорит о «марковниковской» школе химиков, к числу которых принадлежат прежде всего почетный академик И. А. Каблуков (Москва), затем академик Н. Я. Демьянов (Москва), почетный академик Н. М. Кижнер (Томск — Москва), профессор А. И. Щербаков (Варшава), профессор А. А. Яковкик (Ленинград), профессор М. И. Коновалов (Киев), профессор А. Н. Шукарев (Харьков), профессор П. П. Орлов (Томск), профессор А. М. Беркенгейм (Москва), профессор Н. И. Курсанов (Москва) и другие.

Следует отметить, что среди работ, вышедших из лаборатории профессора В. В. Марковникова в Москве, была работа Е. Н. Лермонтовой — первой женщины-химика, работавшей в Московском университете.

Создав в Московском университете равный по своему значению с Казанью и Петербургом центр химической мысли, Марковников обратился вновь к научно-исследовательской работе, ознаменовавшейся открытиями огромного теоретического и практического значения. Особенную важность имели его исследования русской нефти.

«Только глубокое понимание теории химического строения, — говорит по этому поводу академик A. Е. Арбузов, — позволило В. В. Марковникову быстро охватить эту совершенно новую и неизученную область органических соединений и понять их главнейшие химические свойства».

В этих работах Марковникова ярко выразилась одна из драгоценных черт русской мысли — стремление к точному знанию для практического его приложения.

С 1880 года В. В. Марковников начинает работать над исследованием кавказской нефти. «Обширная работа по этому вопросу, опубликованная в 1883 году от имени В. В. Марковникова и B. Н. Оглоблина, по широте охвата предмета исследования, по тщательной разработке деталей и по глубине обобщающих выводов до сих пор является непревзойденной и, по справедливости, считается классической, — говорит академик С. С. Наметкин. — Для одного нового типа нефтяных углеводородов здесь мы впервые встречаем термин «нафтены», который вскоре получил общее признание и вошел в международную научную терминологию. Постепенно развиваясь, работы в области исследования состава кавказской нефти, и в частности в области «нафтенов», заняли главное место в тематике В. В. Марковникова и остались таковыми до конца его жизни; они обогатили химию громадным новым и оригинальным экспериментальным материалом первостепенного значения. За свои исследования кавказской нефти В. В. Марковников в 1900 году был удостоен Международным нефтяным конгрессом золотой медали».

Химическое исследование нефти, начало которому положил В. В. Марковников, привело вскоре к появлению новых отраслей нефтяной промышленности. Наиболее важными из них являются получение бензина и так называемый «крекинг» нефти.

Современный колоссальный спрос на бензин удовлетворяется путем «крекинг-процесса», позволяющего получать бензин и из остатков первичной перегонки нефти, то-есть из мазута и соляровых масел, не содержащих бензина.

Однако мало кто знает, что этот процесс, получивший английское название и запатентованный в 1915 году Бартоном, задолго до Бартона, в 1891 году, был предложен и разработан русским инженером-теплотехником Владимиром Григорьевичем Шуховым, получившим тогда же и патент на промышленную «крекинг»-установку.

Стремление к использованию точного знания для практических целей было у Марковникова тесно связано с глубоким и деятельным патриотическим чувством. Он любил повторять перефразированный стих поэта: «Ученым можешь ты не быть, но гражданином быть обязан», и в своих выступлениях по вопросу о связи науки и промышленности говорил:

«Мне всегда было непонятно, почему наши натуралисты не хотят выбрать для своих исследований такой научный вопрос, материалом для которого служила бы русская природа. Тогда мы не были бы свидетелями того, что Россия изучалась прежними нашими профессорами и академиками-иностранцами, да и теперь нередко изучается приезжими иностранцами».

Марковников привлек к работе над исследованием нефти, которой так богата наша страна, многих своих учеников и прежде всего наиболее талантливого из них — Михаила Ивановича Коновалова (1858–1906).

М. И. Коновалову удалось доказать, вопреки существовавшему мнению, что слабая азотная кислота при нагревании в запаянных сосудах способна действовать на «предельные углеводороды», или, иначе, на парафины, с образованием нитросоединений. Это замечательное открытие Коновалова разрушило ту преграду, которая, казалось, существовала между соединениями парафинового и ароматического ряда. По очень меткому выражению самого Коновалова, открытая им реакция нитрования «оживила химических мертвецов», какими до его работ считались парафины, то-есть соединения, лишенные сродства, названные так за их химическую инертность. Правда, много лет реакция Коновалова имела чисто теоретическое значение, но в настоящее время коноваловская реакция нитрования парафинов получила большое практическое значение.

Поразительно то разнообразие соединений, которые могут быть получены и уже получаются в заводских масштабах из продуктов нитрования предельных углеводородов.

Производные нитропарафинов применяются при очистке смазочных масел. Нитропарафины в качестве добавок к дизельному топливу снижают температуру их воспламенения. При взаимодействии нитропарафинов с формальдегидом с последующей обработкой крепкой азотной кислотой получены новые взрывчатые вещества, превосходящие по силе нитроглицерин.

Бутлеровское направление в химии донес до наших дней другой выдающийся ученик Марковникова, почетный академик Иван Алексеевич Каблуков (1857–1942), один из популярнейших деятелей советской науки, учитель многих советских химиков.

По окончании университета в 1880 году Каблуков был оставлен Марковниковым при университете, а в следующем году был направлен им в Петербург, в лабораторию Бутлерова. Результатом этой командировки явилась первая самостоятельная научная работа Каблукова, выполненная «по мысли А. М. Бутлерова», — «Новый способ получения оксиметилена».

Задачей экспериментального исследования Каблукова было найти более доступный метод получения оксиметилена. Ему удалось значительно улучшить метод, предложенный незадолго до этого Гофманом: каталитическое окисление метилового спирта пропусканием его паров с воздухом через нагретую платиновую трубку. Раствор формалина подвергался вымораживанию. Выход оксиметилена был около 8 процентов. Каблуков взял вместо платиновой трубки стеклянную, наполнив ее платинированным асбестом. Полученный раствор он упаривал в вакуум-эксикаторе над серной кислотой. Это дало увеличение выхода вдвое — 17 процентов.

Магистерская диссертация Каблукова посвящена автором памяти Бутлерова. В этой небольшой монографии, посвященной, казалось бы, объекту из области чистой органической химии, Каблуков проявил себя как теоретик, склонный к разработке физико-химических вопросов. Весьма интересна глава его монографии, посвященная истории исследования жиров и получения глицерина. Она заканчивается обсуждением вопроса о строении глицерина. Каблуков показывает, что первую правильную структурную формулу глицерина предложил А. М. Бутлеров еще в 1859 году вопреки неправильной формуле, данной Купером в 1858 году.

В рассмотрении свойств глицерина и его производных проявились физико-химические склонности автора. Химик-органик удовольствовался бы чисто — синтетическими вопросами. Каблуков же уделяет большое внимание физическим и физико-химическим свойствам не только самого глицерина, но и его растворов. Оригинальны его рассуждения о числе теоретически возможных изомеров, исходя из структурной формулы.

Не только воспринял и глубоко прочувствовал Каблуков идеи основоположника структурной теории, но по-своему углубил их в вопросе «О законности, управляющей порядком налегания атомов при реакциях прямого соединения».

«Метод обучения В. В. Марковникова Каблуков применял и в работе со своими учениками, — говорит профессор M. M Попов, — у пишущего эти строки хранится инструкция, выданная ему И. А. Каблуковым при зачислении в группу оставленных при университете. В ней, между прочим, значится: «…лабораторные занятия должны состоять: а) в самостоятельном исследовании какого-либо вопроса (но я не считаю возможным указать, какой вопрос должен быть разработан, так как выбор задачи для самостоятельного исследования должен быть предоставлен М. М. Попову)» и т. д. Такие инструкции вручались всем его ученикам. Не надо думать, что этот метод обучения обрекал юношу на произвол судьбы. Нет, когда надо, И. А. Каблуков умел помочь, поддержать; в этих случаях у него всегда находилось много знаний и много опыта, и все его советы, кроме того, озарялись добротой и внимательностью. В минуты «лабораторных неудач», в минуты тяжелых сомнений, в часы удрученного состояния духа учеников он им напоминал (по крайней мере, со мной это случалось не раз) известные строки И. С. Тургенева из его. речи «Гамлет и Дон-Кихот» и говорил при этом: «Идите гулять, отдохните: в здоровом теле — здоровый дух. Не приходите Гамлетом». В своей долгой жизни, в своем огромном труде И. А. Каблуков всегда оказывался на стороне вечного искания истины, преданности идеалу — «жизни для других, для своих братьев, для истребления зла, для противодействия враждебным человечеству силам». Ему были в высшей степени чужды настроения вечного самоанализа, себялюбия и разъедающего скептицизма».

В мае 1903 года И. А. Каблуков был избран советом Московского университета профессором кафедры химии. После этого он всю свою педагогическую деятельность сосредоточил в двух учебных заведениях: Московском университете и Сельскохозяйственном институте — ныне Тимирязевская сельскохозяйственная академия, где он и работал до конца своей жизни. Основным его курсом являлся курс неорганической химии, впоследствии изданный в виде учебника и выдержавший тринадцать изданий.

Имея за плечами 50–60 лет научно-педагогического стажа, Иван Алексеевич неустанно повторял, что он не только передает свои знания, но и многому учится у инженеров и особенно у молодежи.

Традиции бутлеровской школы в Петербургском университете донес до наших дней непосредственный ученик Бутлерова, Герой Социалистического Труда, академик Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), названный коллективом советских химиков в некрологе, ему посвященном, «прямым наследником и продолжателем школы корифея русской химии А. М. Бутлерова».

Интерес к органической химии у А. Е. Фаворского пробудился довольно рано. Он поставил своей задачей изучение важнейшей группы органических соединений — непредельных соединений. Он открыл изомерные превращения в ряду этих соединений, и с тех пор явления изомеризации стали основной темой его исследований. Важным объектом его теоретических исследований был ацетилен. Углубленные исследования свойств и превращений непредельных углеводородов и их производных привели Фаворского к результатам большой теоретической ценности и огромного практического значения.

Исследования академика Фаворского и его учеников положили начало не только успешному систематическому изучению непредельных углеводородов, но также и вопросам, связанным с проблемой синтетического каучука. Достижения Советского Союза в области производства синтетического каучука стали возможными благодаря трудам А. Е. Фаворского и его ученика — академика Сергея Васильевича Лебедева (1874–1934). Идеи и исследования академика Фаворского послужили основой для создания методов промышленного способа получения синтетического каучука. С. В. Лебедев разработал оригинальный синтез каучука из винного спирта, и этот способ впервые был осуществлен в техническом масштабе у нас в Советском Союзе.

Советские исследователи, не успокаиваясь на достигнутом, продолжали работу в области синтетического каучука — искали замены спирта, на получение которого затрачивается пищевое сырье. Эти исследования имели также целью добиться получения синтетического каучука, более близкого по своим свойствам к натуральному.

Задачи в области синтетического каучука, поставленные перед химической наукой советской химической промышленностью, разрешены благодаря академику Алексею Евграфовичу Фаворскому. Он разработал способ получения изопрена, углеводорода, лежащего в основе сложной молекулы натурального каучука, из ацетилена, получающегося из карбида кальция.

Полимеризация изопрена дала синтетический каучук, который при испытании по своим свойствам оказался значительно более близким к натуральному.

Академик Фаворский совместно с М. Ф. Шостаковским решил также проблему синтеза простых виниловых эфиров. Полученные ими эфиры при известных условиях легко полимеризуются и образуют ряд синтетических смол, что позволяет получать различные ценные продукты. Это достижение открыло широкие возможности применения эфиров в разных отраслях промышленности, в том числе и для получения прозрачных пластических масс.

Продолжая традиции Бутлерова, академик Фаворский посвящал свой талант не только научным исследованиям, но и преподавательской деятельности. Он никогда не запирался в своей лаборатории, а искал общения с жизнью, с советскими людьми и воспитал несколько поколений химиков.

Академик Фаворский состоял бессменным редактором «Журнала общей химии», в 1930 году заменившего собой «Журнал Русского физико-химического общества». Редакторскую работу в обоих журналах он вел более сорока лет.

В сочетании теории с практикой — основа успеха академика Фаворского.

Американский изобретатель Эдисон, услышав о синтезе каучука в СССР, сказал: «Я не верю, что Советскому Союзу удалось получить синтетический каучук. Все это сообщение — сплошной вымысел. Мой собственный опыт и опыт других показывает, что вряд ли процесс синтеза каучука вообще когда-либо увенчается успехом».

Тем не менее опыт советских ученых привел к полному успеху.

Современная химия ставит себе даже более широкие задачи, чем копирование натурального каучука. «Всякая новая форма синтетического каучука, — пишет академик С. В. Лебедев, — приносит с собой новый комплекс свойств, которых нет ни у природного каучука, ни у других синтетических каучуков».

В настоящее время известны самые различные виды синтетических каучуков. Каждый из них имеет свои химические и физические особенности. И некоторые новые свойства синтетических каучуков, например: нефтестойкость, кислотоупорность, повышенная газонепроницаемость, оказались исключительно ценными.

Так от теоретических трудов Бутлерова, связанных с развитием теории химического строения, получения в 1863 году предсказанного теорией строения триметилкарбинола, через изобутилен, диизобутилен, через исследования А. Е. Фаворского над непредельными углеводородами, наконец, исследования над непредельными соединениями С. В. Лебедева тянется одна непрерывная нить до синтетического каучука, говорит академик А. Е. Арбузов, характеризуя казанскую школу химиков и ее мировое значение в науке.

Александр Ерминингельдович Арбузов (род. в 1877 году) — творческий представитель казанской школы химиков, ученик А. М. Зайцева, принявший от своего учителя знаменитую кафедру в Казанском университете в 1911 году.

Александр Михайлович Зайцев, один из старейших и наиболее известных учеников Бутлерова, заместил своего учителя в Казанском университете, как мы уже говорили, в 1870 году и оставался здесь до своей смерти в 1910 году.

«В качестве заместителя А. М. Бутлерова по заведованию химической кафедрой и лабораторией Казанского университета, — говорит о своем учителе А. Е. Арбузов, — А. М. Зайцев сохранил все лучшие традиции бутлеровского периода — любовь к науке, высокую трудоспособность и всегда доброжелательное товарищеское отношение к своим ученикам. Скромность европейски известного ученого была прямо поразительна. Еще в 1885 году он был избран членом-корреспондентом Академии наук. В конце его деятельности А. М. Зайцеву было предложено перейти в Петербург в звании академика, но он не захотел расставаться с казанской лабораторией и отклонил почетное предложение».

Как ученый, А. М. Зайцев является продолжателем теоретических идей и экспериментальных методов Бутлерова, но особенное значение имеет разработанная им экспериментальная техника, благодаря которой он со своими многочисленными учениками получил огромное количество химических соединений, предсказанных теорией химического строения.

Число учеников Зайцева очень велико, и среди них было немало химиков, получивших впоследствии широчайшую известность, таких, как Е. Е. Вагнер, С. Н. Реформатский и А. Е. Арбузов, удостоенный Сталинской премии в 1946 году за серию выдающихся работ в области фосфорно-органических соединений.

Химия органических соединений фосфора весьма обширна и разнообразна и представляет огромный практический интерес для медицины, техники, сельского хозяйства. Академик А. Е. Арбузов является одним из пионеров изучения этого важнейшего класса химических соединений. В этой области он дал много новых соединений, разработав при этом методы получения и превращения этих соединений и исследования их новейшими физико-химическими методами.

Если мы напомним в заключение, что в Варшавский университет традиции бутлеровской школы принес Егор Егорович Вагнер, а до него — другой ученик Бутлерова, Александр Никифорович Попов, что в Харьковском университете много лет работал ученик Н. Н. Зинина — Николай Николаевич Бекетов — и припомним пребывание В. В. Марковникова в Новороссийском университете в Одессе, то легко поймем, каким образом бутлеровское направление в химии превратилось в русскую химическую школу.

Преподавательский талант, искусство экспериментатора, самостоятельная разработка основных теоретических вопросов науки — все это оказало огромное влияние не только на непосредственных учеников Бутлерова, но и на других русских химиков. Все они без изъятия признают, что Бутлеров создал самостоятельную русскую химическую школу, которая признает его своим главой.

Идейное наследство Бутлерова составляет общее достояние отечественной химии.

Рука об руку с В. В. Марковниковым, вплоть до его смерти, работал в Московском университете крупнейший современный химик академик Николай Дмитриевич Зелинский, девяностолетие которого отметила советская общественность в 1951 году. Марковников и Зелинский подняли преподавание химии и научную работу в Московском университете на ту высоту, на какой стояла эта наука в Казанском и Петербургском университетах со времен Бутлерова.

В лаборатории Московского университета, ныне носящей имя Зелинского, Николай Дмитриевич выполнил все свои исследования, принесшие ему мировую славу выдающегося химика-теоретика и блестящего экспериментатора. Еще будучи молодым ученым, Зелинский отдал немало сил изучению химических свойств нефти и синтеза ее производных, имея в виду рациональное использование неисчерпаемых запасов нефти в России. В дореволюционное время, однако, трудно было научным достижениям найти практическое применение. Об этом с горечью напомнил ученый советским читателям в 1949 году, говоря о созданном им противогазе, спасшем сотни тысяч жизней во время первой мировой войны.

«Мысль о необходимости найти поглотитель отравляющих веществ, — писал он, — охватила меня в 1915 году, в то время, когда стало известно, что немцы на реке Ипр в первый раз применили отравляющие газы. Но когда через три месяца противогаз, столь насущно необходимый армии, был мной создан, мне пришлось потратить более полугода на то, чтобы продвинуть его на фронт. Наши войска получили его только в марте 1916 года… Что же говорить о судьбе научных достижений, в практическом применении которых не чувствовалось столь экстренной необходимости!»

В успешном осуществлении планов сталинских пятилеток имели значение многие работы Зелинского и в особенности исследование крекинга нефтяных масел в присутствии хлористого алюминия, исследования балхашского сапропелита, работы в области химии сланцевых масел, изыскания способов активирования древесного и каменного угля, указание новых путей использования запасов глауберовой соли Кара-Богаз-Гола, наконец работы над новыми Методами промышленного производства синтетического каучука.

Интересные и важные результаты получены Зелинским в его работах по структуре белка. Эти исследования, за которые Николай Дмитриевич был удостоен в третий раз Сталинской премии, приближают нас к решению сложнейшей, труднейшей и интереснейшей задачи химии — синтезу белкового вещества. Проведенные Николаем Дмитриевичем исследования белковых веществ по найденному им новому методу расщепления белковых тел показали, что сложная химическая структура молекулы белка отражает многовековый процесс эволюции живых организмов.

Научные открытия Зелинского повлекли за собой организацию в Московском университете специальных лабораторий органического синтеза и химии белка и кафедр химии нефти и органического катализа.

Сочетание теоретических исследований с практическим применением научных достижений в социалистическом строительстве составляет характерную черту научной деятельности Зелинского. Тому же сочетанию теории с практикой он научил многочисленных своих учеников, в числе которых находится и нынешний президент Академии наук СССР — академик Александр Николаевич Несмеянов.

Творческая работа Несмеянова по преимуществу посвящена широкой области химии металлорганических соединений, которую он обогатил новыми методами синтеза. На основе теоретических исследований Несмеянова и его учеников выполнено много работ, имеющих важное практическое значение для народного хозяйства нашей страны.

«В течение всей своей долгой научной жизни, — говорит Н. Д. Зелинский, — я всегда твердо знал и стремился внушить своим ученикам, которых у меня немало — сто пятьдесят из них академики, члены-корреспонденты и доктора, — что в науке коллективное творчество — залог успеха. Ученый должен обладать умением создавать вокруг себя дружный творческий коллектив, заинтересовать людей общим делом. Увлекаться работой самому, уметь заразить своим увлечением окружающих! Не давать ни себе, ни коллективу успокаиваться на достигнутом! Не суживать своих научных интересов и стремлений! Не останавливаться на малом! Всегда итти вперед!»

Живой и действенной силой традиций русской школы химиков, возглавленных Бутлеровым, исполнены эти слова старейшего и виднейшего советского ученого.

К школе Бутлерова принадлежат за малым исключением все русские химики. Такого широкого значения не имел еще ни один из его предшественников. Ему главным образом обязаны мы тем, что, несмотря на неблагоприятные условия для науки в дореволюционной России, русская химия заняла одно из первых мест в мировой науке.

Своими успехами советские химики и советская химическая промышленность в немалой мере обязаны школе русских химиков и ее основателю — А. М. Бутлерову.