Роковое решение

Роковое решение

Новый, 1860 год чета Ридов встретила в своем деревенском доме в Джеррардз Кросс. Никогда прежде писатель не был так благополучен: владел недвижимостью, имел солидный счет в банке, у него были масса творческих замыслов и уверенность в их осуществлении, и он был по-настоящему «завален» работой. Главным этой зимой стал роман «Отважная охотница», который Рид начал сочинять осенью минувшего года. Это был вновь большой «взрослый» роман. Его, как и «Оцеолу», Рид планировал издать в традиционных викторианских трех томах. Однако, еще не завершив, он предложил новое произведение все тому же «Журналу Чемберса», и тот принял его к печати. «Отважная охотница» выходила еженедельными выпусками по нескольку глав с 7 июля по 29 декабря 1860 года. Как и в прошлый раз, Рид писал роман (особенно заключительные главы) в большой спешке, едва успевая сочинить положенную часть текста к очередному выпуску. Поэтому, как и в случае с «Оцеолой», ему пришлось еще поработать с книгой при подготовке отдельного издания. Казалось бы, что за нужда была спешить с журнальной публикацией? Не разумнее ли было сначала завершить роман? Возможно. Но Рид привык работать в таком темпе и сочинять одновременно несколько вещей. К тому же этот своеобразный «препринт» был выгоден Риду — и по финансовым соображениям, и в качестве рекламной акции. Публикуя роман в журнале, писатель получал гонорар (а «Журнал Чемберса», будучи самым тиражным литературным еженедельником той поры, имел возможность хорошо платить своим авторам), но не утрачивал прав на произведение и в дальнейшем был волен распоряжаться им по своему усмотрению. Кроме того, публикация в журнале, предшествующая появлению романа в книжном формате, считалась престижной, почетной. Для викторианцев это был своеобразный «знак качества» писателя. Так печатались Ч. Диккенс, У. Теккерей, А. Троллоп, У. Коллинз, Дж. Элиот, Э. Гаскелл, Дж. Мередит и многие другие. Конечно, далеко не все из тех, кого печатали журналы, превратились в «классиков». Напротив, многие остались лишь в анналах истории английской литературы XIX века. Но все они, вне зависимости от современного статуса, были в то время популярны и востребованы британским читателем. К числу таких писателей, как мы видим, принадлежал и Майн Рид.

Позднее мы вернемся к «Отважной охотнице». Теперь же стоит обратить внимание вот на что: на рубеже 1850–1860-х годов Рид пользовался широкой известностью не только как писатель для юношества, но и как «специалист по экзотике». Свидетельством тому — заказанная издательской фирмой Дж. Роутледжа книга об экзотических народах, населяющих Землю. Она получила название «Необычные люди: Уникальные народы в доступном описании» (Odd People: Being a Popular Description of Singular Races of Man). Условия, на которых писатель взялся за создание этого труда, были весьма выгодны: фирма Роутледжа считалась одной из крупнейших в викторианской Англии. Известно также, что издатель не оговорил содержание книги и предоставил полную свободу автору. Единственным требованием было разнообразие: книга должна рассказывать о жизни племен разных континентов. Рид выполнил заказ: сборник, изданный летом 1860 года, включал 18 этнографических очерков. В них писатель знакомил молодых читателей с обычаями, нравами, внешним обликом, бытом и образом жизни «диких» народов — тех, кого он счел достойным внимания. Нетрудно понять, чем руководствовался автор, сочиняя книгу, — прежде всего он, конечно, стремился поразить воображение читателя. Этим и объясняется выбор «героев». Открывает книгу очерк о бушменах — обитателях Южной Африки, его сменяет рассказ об индейцах Амазонии, затем следуют истории о живущих на воде индейцах озера Маракайбо, эскимосах, «кентаврах Гранд-Чако» (индейцах Аргентины), каннибалах — островитянах Фиджи, туркменах, команчах, андаманцах, патагонцах, огнеземельцах и т. д. Без какой-либо системы — географической, антропологической или иной закономерности — автор перемещает своего читателя по континентам и климатическим зонам планеты, одно экзотичное племя сменяется другим, еще более экзотичным и «странным». Понятно, что информацию для своего сочинения Рид в основном черпал из вторых рук, и книга представляла собой компиляцию из многочисленных, главным образом не слишком достоверных, источников. Но других у Рида не могло быть — ведь этнография как наука тогда еще только зарождалась (о социальной антропологии еще и не слышали, хотя собственно антропология уже успешно развивалась), ни о какой научной методологии описания народов говорить не приходилось. Стоит ли поэтому удивляться откровенной апокрифичности большинства его очерков (в наши дни невозможно без улыбки читать о гигантах, населяющих Патагонию, о людоедах, обитающих на острове Фиджи, о «грязеедах» с берегов Ориноко или рассуждения о происхождении туркмен, нравах жителей Андаманских островов и т. п.). Впрочем, к научности Рид и не стремился — он был писателем, а не ученым. Тем не менее некоторые из его очерков — например, о команчах или индейцах Льяно-Эстакадо — и сейчас сохраняют свою познавательную ценность. Причина в том, что об этих племенах Рид писал, опираясь не только и не столько на книги, сколько на собственный опыт и личные впечатления.

Сочинение книги «о необычных людях» потребовало от Рида немалых усилий — ему пришлось много времени провести за чтением разнообразных текстов: научных трактатов и сочинений путешественников и натуралистов. Но время не было потрачено зря — книга имела успех. Издание было богато иллюстрировано — на 400 с небольшим страниц текста приходилось 12 искусных гравюр, изображающих экзотических туркмен, эскимосов, индейцев и т. д. в экзотических нарядах и интерьерах.

Очевидно, что книги для юношества пользовались постоянно возрастающим спросом у британцев. Чем, как не этим, объяснить интерес к сочинениям подобного рода со стороны такого издательского гиганта, как компания Роутледжа, которая вполне процветала и без детских книг? А между тем по выходу «Необычных людей» Роутледж заказал Риду еще одну детскую книгу, но на этот раз роман — причем роман «тематический» — об охоте на медведей. Забегая вперед отметим, что роман был написан Ридом очень быстро, и уже в следующем году Роутледж издал его под названием «Мишка, или Большая охота на медведя» (Bruin: or, The Grand Bear Hunt)[62]. Вполне возможно, что уже тогда Майн Рид получил заказ на еще одну, близкую по характеру к «Необычным людям», книгу — об экзотических животных. Фирма Роутледжа издала ее в 1866 году. Она получила название «Четвероногие, какие они и где обитают: книга по зоологии для ребят» (Quadrupeds, What They Are, and Where Found: A Book of Zoology for Boys). Эту книгу Рид писал долго — много дольше, чем книгу о «необычных людях». Видимо, она потребовала больших усилий и большего объема информации. Впрочем свою роль сыграло и то, что писатель был завален работой — слишком много обязательств он на себя взял, слишком много контрактов на создание новых произведений он заключил. Но об этом позже. Теперь же вернемся к «Отважной охотнице».

Отдельной книгой (в трех томах) роман вышел из печати в феврале 1861 года. По сравнению с журнальной публикацией он увеличился в объеме, и это говорит о том, что Рид специально его дорабатывал. Впрочем, если сопоставить журнальный и книжный варианты, становится понятно, что доработка не коснулась сюжета. Появился ряд новых эпизодов и сцен, но герои остались те же, не изменилась и композиция романа.

Если рассматривать произведение в контексте творческого развития писателя, становится ясно, что «Отважная охотница» знаменует важный этап в этом процессе. Можно утверждать, что книга развивает ту же линию, что и предыдущая — «Оцеола». «Отважная охотница» — роман прежде всего «американский» (события развиваются в США), любовно-авантюрный, приключенческий, роман об индейцах и социально-политический. Можно назвать его и историческим. Действие развивается в 1848 году — пусть недавняя, но уже история. Однако если в «Оцеоле» фоном служит весьма серьезное общественно-политическое событие — война с семинолами, то в «Отважной охотнице» таковое событие как будто отсутствует. На самом деле историческое событие есть, но оно глобального масштаба, а не «одномоментное». Фоном интриги романа является, с одной стороны, разрушение традиционного «пограничного» уклада, в частности, такого его института, как скваттерство[63], а с другой — начало массового переселения американцев на Дальний Запад. Важно и вот что: после долгого перерыва писатель вновь обращается к собственному опыту, «идет» туда, где он когда-то жил и наблюдал упомянутые процессы, что называется «воочию». Поэтому в определенном смысле «Отважная охотница» — еще и роман автобиографический.

Рид начинает свою историю вполне традиционно — с топографии места событий: с рассказа о Теннесси, о густых лесах, реках и озерах штата, о звуках и запахах природы, погружая читателя в атмосферу лесного края. Представив «общий план», автор перемещает читателя на расчищенный от леса участок подле хижины скваттера и знакомит с будущими героями: сначала с двумя сестрами-красавицами — старшей, смуглой и черноволосой Мэриен, и младшей, ослепительной блондинкой Лилиен, затем с их отцом — суровым скваттером Хикменом Холтом, а потом и с его визитером — отвратительного вида персонажем по имени Джош Стеббинс. Мы присутствуем при разговоре двух последних и узнаем о странной власти, которой обладает невзрачный Стеббинс над гигантом Холтом (первому известна некая тайна, способная «подвести под виселицу» последнего). Еще узнаем о том, что Стеббинс — мормон, он требует от отца отдать в жены Мэриен, которую он собирается увезти на Дальний Запад. Холт под угрозой некого разоблачения соглашается. Затем автор знакомит читателя с другими персонажами: Фрэнком Уингроувом, местным фермером, влюбленным в Мэриен, и полубезумной индианкой Су-вани, влюбленной уже в него. Таким образом, завязывается коллизия: есть влюбленные (Фрэнк и Мэриен), есть соперница-индианка, и есть злодей-разлучник (зловещий мормон). Имеется и роковая тайна, подчиняющая всех злой воле негодяя. Для многих «викторианцев» (для того же Уилки Коллинза, например) вполне достаточно для интриги. Но Риду этого мало — еще не появился главный герой романа. Этим героем является отставной капитан Армии США по фамилии Уорфилд. Капитан — не только самый важный персонаж романа, он выступает в роли повествователя (события излагаются от первого лица), и все происходящее подается сквозь призму его восприятия. Уорфилд уже знаком читателю Рида по роману «Тропа войны» и вот теперь появляется вновь. Его присутствие в Теннесси вполне мотивированно: он получает участок государственной земли, на котором находится вырубка Холта, в награду за участие в американо-мексиканской войне. Так переплетаются судьбы уже знакомых героев с судьбой Эдварда Уорфилда, а интрига усложняется: ведь Уорфилду предстоит выселить Холта с захваченного им участка. Дружба с Фрэнком Уингроувом, спасение златовласой Лилиен из лап пумы (а затем и взаимная любовь) еще теснее связывают героя с лесными жителями. Стеббинс увозит Мэриен на Дальний Запад. Вся округа взбудоражена слухами о золотых россыпях в Калифорнии. Уорфилд, будучи джентльменом, предлагает Холту деньги, чтобы тот уступил ему свою вырубку. Тот продает ее, а затем вместе с младшей дочерью и вновь появившимся Стеббинсом отправляется на Запад. Безумная Су-ва-ни в иносказательной манере (читатель Рида хорошо знаком с ней по монологам Хадж-Евы из «Оцеолы») рассказывает о судьбе, уготованной Лилиен (она должна стать одной из многочисленных жен главы секты мормонов), и указывает направление, куда ее увозят — Большое Соленое озеро[64]. Уорфилд и Уингроув бросаются в погоню. Начинается традиционный ридовский «роман дороги», в котором одно приключение сменяет другое, одна опасность — следующую, а преодоление разнообразных преград превращается в привычную череду испытаний отваги, ловкости и удачливости героев. На этом пути друзей ждут противоборство с силами природы и схватка с кровожадными индейцами арапахо и шайенн, союз с мирными индейцами юта. Среди последних нашла «тихую гавань» и «отважная охотница» — черноволосая индианка-полукровка Мэриен, сбежавшая от Стеббинса. Как это ей удалось сделать — неясно, но этим обстоятельством объясняется непонятное вначале возвращение мормона за другой дочерью Холта — Лилиен. Встреча друзей с «отважной охотницей», ее поединок с Су-ва-ни и гибель последней знаменуют счастливую развязку любовной линии «Мэриен Холт — Фрэнк Уингроув». Но остаются еще две незавершенные коллизии: Лилиен находится в плену у мормонов, не решена загадка отношений между Холтом и Стеббинсом. Благородным преследователям удается настичь караван мормонов. С помощью Мэриен Уорфилд спасает Лилиен, но мормоны бросаются в погоню. По следам идет опытный Хикмен Холт. Он находит своих детей и их защитников и, увидев, что Мэриен жива, переходит на их сторону. Теперь уже мормоны попадают в ловушку благородных героев. Стеббинс под дулами направленных на него ружей признается, что подтасовал улики, обвиняя Холта в убийстве жены. Скваттер, освобожденный от груза вины, решает отпустить Стеббинса, но когда узнает, что брак с его дочерьми был фиктивным и они обе предназначались в дар «пророку» мормонов, в гневе убивает негодяя. Все «узлы развязаны», все тайны раскрыты. Финал венчает традиционный «хеппи-энд»: герои возвращаются в Теннесси, женятся на своих возлюбленных и процветают на своих плантациях, окруженные любовью жен и детей.

Казалось бы, ничего нового — все вполне обычно для «ридовского» приключенческого повествования. Роман имеет привычную композицию, автор эксплуатирует традиционные сюжетные ходы, ситуации, персонажей; можно говорить даже о штампах: есть два героя (друзья-джентльмены), две возлюбленные (две сестры — «беленькая и черненькая»), неизменные индейцы («плохие» и «хорошие»), приключения, обязательный злодей и бракосочетание в финале (хотя на этот раз Рид «изменил» себе и «дал» своему герою не «черненькую» — как обычно, а «беленькую»). Имеется даже полубезумная индианка Су-ва-ни (Рид явно ориентируется на «Оцеолу»), хотя и выступает в качестве отрицательного персонажа, по сути, выполняет ту же функцию, что и Хадж-Ева, — она направляет героев, предупреждает о действиях противника.

Эту склонность к самоповтору не преминул отметить анонимный рецензент лондонского «Атенеума», поместившего в целом благоприятную рецензию на роман в номере от 9 марта 1861 года. К сожалению, он не обратил внимания, что в «Отважной охотнице» есть не только приметы самоповтора, но и очевидные новации. Связаны они прежде всего с особенностями построения сюжета. На этот раз Рид отошел от традиционного — линейного развития, когда интрига, все ее коллизии и события замыкаются на фигуре главного героя. В «Отважной охотнице» герой (Уорфилд) появляется в романе не сразу — лишь тогда, когда главный конфликт уже завязался, а все основные герои читателю представлены и действуют. Писатель еще не способен на полноправное развитие нескольких сюжетных линий в романе, но он явно движется в сторону усложнения художественной структуры. Линии повествования, дополняющие основную (например, Мэриен и Уорфилда, Мэриен и индейцев юта, Холта и Стеббинса), вполне «рудиментарны» и фрагментарны, но иллюстрируют развитие дарования писателя. О том же свидетельствует и юмористическая составляющая романа, связанная с двумя комическими персонажами, сослуживцами Уорфилда по Мексиканской войне — коротышкой О’Тиггом и его долговязым приятелем Верным Глазом. В викторианской литературе комические персонажи подобного рода, конечно, не редкость. Вспомним хотя бы героев романа Ч. Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба» (а также других романов писателя). Да и вообще, юмористическая стихия — типична для английской литературной традиции, но для Рида появление персонажей подобного рода было новым.

Конечно, для викторианской литературной традиции в целом ничего революционного «Отважная охотница» не содержала. Даже «мормонская тема», занимающая важное место в романе и, казалось бы, сенсационная, не была новой для викторианской литературы — примерно в том же, вполне негативном ключе о мормонах писали и до, и одновременно, и по-еле Рида. Тем не менее роман стал очередным свидетельством того, что Майн Рид как беллетрист постоянно растет. Расширялась не только тематика произведений, но усложнялась художественная структура его сочинений, совершенствовались сюжет и композиция. Важно отметить и вот что. «Отважная охотница» (наряду с «Оцеолой» и «Морским волчонком») открывает 1860-е годы — наиболее плодотворный период в творчестве писателя. Никогда прежде Рид не работал так успешно и так интенсивно, как в это десятилетие. Именно в 1860-е он не только сочинил лучшие свои романы, но вообще написал их больше, чем когда бы то ни было.

Казалось бы, что плохого, что Рид много трудился? Но дело в том, что ряд обязательств из осуществленных в этот период, он взял на себя вынужденно — того потребовали обстоятельства. О последних разговор пойдет позже. Теперь же отметим, что тогда, в самом начале 1860-х годов, будущее рисовалось Риду в радужных тонах: у него была масса замыслов, книги заказывали лучшие издательства. Ему хорошо платили. Он заключил контракт с издательством «Хёрст и Блакетт» на серию приключенческих романов. Переиздавали прежние сочинения: в 1860 году Роутледж выпустил в дешевом издании «Оцеолу» и «Тропу войны», а в 1861-м респектабельные «Чапмен и Холл» переиздали «Оцеолу» трехтомником под названием «Полукровка» (The Half Blood), активно перепечатывали его романы и американцы. Хотя переиздания не приносили денег писателю (права на большинство книг принадлежали издателям), но тешили самолюбие и умножали известность. В совокупности с творческой энергией Рида, с массой замыслов и уверенностью в своих силах — всё это создавало иллюзию бесконечности успеха и прочности положения, прежде всего финансового. Вот тогда, в конце 1860-го — начале 1861 года, Майн Рид и принимает решение, ставшее роковым, — заняться строительством и возвести на своем участке дом по собственному проекту.

В воспоминаниях о муже Элизабет Рид называет коттедж в Джеррардз Кросс «своим домом». Эмоционально она имела на это право — в нем прошли первые, самые счастливые годы их совместной жизни. Но юридически он не был «своим» — они его арендовали. А Джеррардз Кросс очень нравился и писателю, и его юной супруге. Им было удобно тут жить. Деревня была не слишком населена, располагалась неподалеку от Лондона, а ее окрестности весьма живописны. Поэтому Рид и решил обосноваться здесь по-настоящему. Казалось бы, что в этом решении рокового? Материальное положение Рида позволяло построить дом. К тому же он уже владел участками в деревне и несколько имел в долгосрочной аренде. Но решение это потянуло за собой последствия, серьезно осложнившие в дальнейшем его жизнь — и творческую, и материальную. Конечно, все дело было в характере писателя. Как мы видели, Рид всегда стремился к исключительности, старался выделиться. Это стремление формировало его судьбу. Очевидно, это реализовывалось и в литературе. Чем иным объяснить редкую настойчивость наделять протагонистов собственными чертами, писать от первого лица и заставлять своих героев совершать удивительные подвиги на охоте и на войне, путешествовать по равнинам, горам и по морю? Во всяком случае, все это нельзя объяснить только требованиями издателей и особенностями литературного рынка Викторианской эпохи.

Если бы Рид, строя свой дом, пошел по традиционному пути — заказал проект профессиональному архитектору или воспользовался «типовым» (а еще лучше — купил готовый коттедж) — все, вероятно, могло сложиться по-другому. Но он не только стремился быть уникальным, но и был самоуверен. Поэтому решил все осуществить сам: сочинить проект, сделать чертежи, нанять рабочих, руководить строительством. Даже возводить свой дом он решил из собственного кирпича: на одном из принадлежащих ему участков открыл (как уже упоминалось) глиняный карьер, принялся добывать глину, построил печь для обжига кирпичей, которые затем доставлялись к месту стройки. Эти начинания писателя можно было бы назвать милыми чудачествами — чего-чего, а чудаков в Британии всегда хватало! Но, во-первых, Рид решил строить большой дом; во-вторых, строение должно было быть совершенно необычного для Англии типа — в качестве образца писатель избрал мексиканскую гасиенду (хотя никаких чертежей у него, конечно, не было и представлял он ее чисто умозрительно). В-третьих, он не умел ни чертить, ни рисовать (Элизабет Рид с юмором вспоминала, как муж украшал поля листов рукописей каракулями, кои называл рисунками, но, что изображено на них, никто, кроме него, понять не мог). И, наконец, в-четвертых, Рид решил и заработать: кроме собственного дома он вознамерился построить еще десять (!) строений. Ему принадлежал земельный надел, который он запланировал разбить на участки, возвести на каждом по коттеджу, а затем продать или сдать их в аренду. Джеррардз Кросс, в силу своей близости к столице, активно развивался, и спрос на недвижимость существовал. То есть идея, в принципе, была вполне здравой. Но можно представить, какие расходы повлекла ее реализация! К тому же коттеджи были уменьшенной репликой большого дома писателя — гасиенды. Почему-то Рид был уверен, что такие дома — совершенно необычного для Британии вида, с плоской крышей — будут пользоваться спросом. Или, затевая такое грандиозное мероприятие, он не задумывался над последствиями? Сейчас уже не ответить на этот вопрос. Да и есть ли в том необходимость? Как бы там ни было, старт авантюре был дан летом 1861 года.

Едва ли имеет смысл погружать читателя в этапы воплощения этого грандиозного замысла — как расчищали площадки под строительство, рыли котлованы, забивали сваи, возводили фундаменты, подвозили кирпич и т. п. Памятуя о неугомонном характере писателя, ясно, что во всем этом он принял самое живое и деятельное участие. Куда интереснее вот какой факт: в конце 1860 года чета Ридов оставила Джеррардз Кросс и более чем на полгода перебралась в Лондон — писатель снял дом в районе под названием Вуберн Плейс. В воспоминаниях о муже вдова не комментирует причину этого переезда, отмечая лишь, что в лондонском доме был написан (а также начат и завершен) целый ряд романов, упоминая такие произведения, как «Охотники на медведей» (Bruin: or, The Grand Bear Hunt), «Лесные рейнджеры» (The Wood Rangers), «Охотник на тигров» (The Tiger-Hunter)[65], книгу «Четвероногие, кто они такие и где водятся». От себя добавим, что последняя из упомянутых, скорее всего, была только начата здесь — закончил ее Рид в 1866 году (отдельным изданием «Четвероногие» вышли в следующем — 1867 году). В доме на Вуберн Плейс Рид работал и над подготовкой «Отважной охотницы» к отдельному изданию.

Чем был вызван переезд в Лондон? Ведь известно, что писатель не любил жить там (как, впрочем, и в любом другом большом городе), справедливо полагая, что столичная суета мешает ему работать, а зимние лондонские смоги (прочитайте впечатляющее описание одного из них в романе «Жена-дитя»!) пагубно сказываются на здоровье. Ответ очевиден: кроме необходимости посвятить какое-то время работе в библиотеке Британского музея (ему были необходимы материалы для работы над «Четвероногими») Риду пришлось очень много общаться с архитекторами, составляя эскизы, планы и чертежи будущих строений. Он довольно быстро понял, что самостоятельно эту работу не осилить. Поскольку объем работ был по-истине чудовищно велик, он не мог постоянно ездить из Джеррардз Кросс в Лондон и обратно. Но, конечно, причина переезда заключалась не только в этом. Ему необходимо было больше времени уделять литературным занятиям. В деревне слишком много соблазнов заняться чем-то иным, помимо сочинительства. Кроме романа «Отважная охотница», который он тогда готовил к изданию, Рид взялся написать небольшой роман (по объему, скорее, повесть) под названием «Жак Депар» (в оригинале «Despard the Sportsman»). Его предполагалось выпустить в дешевом издании для распространения на железнодорожных станциях (как видим, прогресс постепенно проникал и в такую консервативную сферу, как британское книгоиздательство). Он также сочинял роман для издательства Дж. Роутледжа («Брюин»), С художественной точки зрения текст непримечательный, но благодаря героям (русским дворянам-охотникам) — любопытный для наших соотечественников. Помимо упомянутых книг Рид принялся за «вольный перевод» двух романов Луи де Бельмара, писавшего под псевдонимом Габриэль Ферри. Первый из них — «Лесные бродяги, или Трапперы Соноры» — вышел осенью 1860-го, второй — «Охотник на тигров» — в 1861 году. Понятно, что романы эти — никакие не «переводы». Писатель знал французский, но органически — по характеру своему и темпераменту — не был способен к скрупулезному воспроизведению чужого текста. Да и само понятие «художественный перевод» имело тогда несколько иной смысл, нежели теперь, об авторских правах никто особо не задумывался — «пиратство» процветало. Единственная страна, у которой с Великобританией существовал договор об авторском праве, была Пруссия. Даже с США такой договор появился только в 1890-х годах. Что уж тут говорить о «вольном переводе», по сути, пересказе. Характерно, что романы де Бельмара были изданы (а затем многократно переиздавались) без упоминания первоисточника и под совершенно иными названиями[66]. Всего лишь год или два назад Рид, скорее всего, отверг бы предложение взяться за «перевод» какого-либо текста, даже и де Бельмара. У него немало имелось и собственных замыслов! Но теперь ситуация изменилась — ему нужны были деньги. Конечно, положение не было отчаянным, но со строительством расходы резко возросли и следовало ожидать, что они возрастут еще. А Хёрст и Блакетт предложили Риду столько же, сколько за оригинальные произведения, и он согласился. Работу сделал быстро, и один за другим романы вышли солидными трехтомниками.

Конечно, ни о каком особенном «творчестве» здесь не было и речи — в основании упомянутого «предприятия» лежал прежде всего коммерческий расчет. Теми же соображениями можно объяснить и еще одну инициативу Рида начала 1860-х — сочинение наставления для игры в крокет. Книга называлась просто: «Крокет. Учебник». В наши дни крокет — игра малоизвестная, но тогда она входила в моду (пик популярности пришелся на конец XIX века — в 1900 году крокет даже включили в программу Олимпийских игр!) — прежде всего в аристократической среде. Крокет сродни гольфу, но требует меньших физических усилий (да и поле требуется совсем небольшое), поэтому в него можно играть даже после плотного обеда, что немаловажно для завсегдатаев аристократических клубов. Исторически крокет (croquet) — игра французская, но в Англию она попала не из Франции, а из Ирландии, куда в свое время ее завезли религиозные эмигранты-французы (скорее всего, в XVII веке) и где она была хорошо известна. В отличие от Британии второй половины XIX века в Ирландии в нее играли в основном простолюдины и мальчишки. Мальчишкой выучился играть в крокет и Майн Рид. И вот теперь, видя, что забава входит в моду среди аристократов, решил на ней подзаработать. Интересный факт: учебник он издал у «старого знакомца» Ч. Скита за свой счет, и, таким образом, авторские права остались у писателя. Расчет оказался верным — эта небольшая книжица (объемом менее ста страниц) пользовалась устойчивым спросом, и в 1860-е годы ее переиздавали почти ежегодно, что приносило автору небольшой, но довольно стабильный доход. Кстати, о доходах. Элизабет Рид вспоминает в своей книге о судебном процессе, который в середине 1860-х затеял, а затем выиграл ее супруг. Так вот, он был связан именно с правами на «Крокет». Мадам Рид писала: «Однажды, гостя в доме у своего приятеля, он обнаружил книжку под названием «Правила крокета», написанную неким «Любителем». Изучив ее, писатель понял, что это его собственная книга под иным названием. При продаже книгу вкладывали в коробки с оборудованием для крокета, а издал ее лорд Эссекс. Майн Рид потребовал объяснений и изъятия книги с рынка. Получив отказ, он обратился к адвокату, и в результате суд предъявил иск лорду Эссексу. Дело завершилось тем, что писателю выплатили 125 фунтов, а проигравшая сторона оплатила судебные издержки и уничтожила оставшиеся экземпляры».

Тогда же, в начале 1860-х годов, Майн Рид, который на протяжении всего «британского периода» сочинял исключительно крупную прозу, начинает публиковать и рассказы. С чем был связан этот возврат, казалось бы, к давно оставшемуся в американском прошлом жанру? Ответ на этот вопрос, скорее всего, также следует искать в материальном интересе, тем более что первыми рассказами, которые Рид опубликовал, были истории, впервые появившиеся еще на страницах филадельфийских «Гоудис ледис бук» и «Журнала Грэма». Впрочем, вскоре увидели свет и рассказы, написанные специально для публикации в британских журналах. Ясно, что Рид в общем-то никогда серьезно не относился к малому жанру. Симптоматично, что, хотя он и написал более двух десятков рассказов, при жизни никогда не пытался собрать и выпустить их отдельным изданием[67]. Главные книги его рассказов — «Пронзенное сердце и другие рассказы» и «Дерево-ловушка и другие истории» — были собраны и вышли уже посмертно, в середине 1880-х.

Обращение писателя к короткой прозе являлось и объективным свидетельством изменений, которые происходили на викторианском литературно-издательском рынке. Они были связаны с постепенным удешевлением производства печатной продукции, с одной стороны, и с численным ростом среднего класса (и просто образованных людей) — с другой. В годы, когда Рид занимался литературной деятельностью, в жизни британцев все большее место начинали занимать литературные журналы — ежемесячные, двухнедельные, еженедельные. Они становились все более доступными по цене и постепенно вытесняли традиционные (и весьма дорогие!) ежеквартальники (quarterlies) и ежегодники (annuals). Новые технические возможности делали периодические издания полиграфически более совершенными и дешевыми. С каждым годом их становилось все больше, и публика постепенно привыкала их читать. Хотя журналы публиковали и романы (в том числе и романы Рида), короткая проза вытесняла на их страницах крупные формы, все больше пространства освобождая для рассказа. Писатель не дожил до золотого века новеллы (1890–1910-е), но был свидетелем и участником (не слишком, правда, активным) его начальной фазы; его обращение к жанру в 1860-е и последующие годы — тому подтверждение. Однако будем справедливы: Майн Рид, сформировавшись как литератор в 1840–1850-е годы, все-таки под настоящей «литературой» прежде всего подразумевал роман, а к рассказу относился довольно пренебрежительно.

Весной 1861 года эскизы и чертежи будущих строений были готовы и Рид поспешил обратно в деревню — пора было приступать к основной фазе строительства. Конечно, он не собирался собственноручно возводить стены и класть кирпичи — Рид был способен на экстравагантные поступки, но не настолько, чтобы избрать себе такое увлечение (хотя, например, сэр Уинстон Черчилль слыл искусным каменщиком и не чурался самозабвенно заниматься кладкой). Его главной заботой теперь было обеспечить финансирование предприятия. Какими средствами обладал Майн Рид? По прошествии стольких лет ответить на этот вопрос, конечно, невозможно, но то, что он был состоятелен, бесспорно. Его доходы складывались из авансов от издателей и гонораров от журнальных публикаций, из отчислений за театральные постановки (тогда на столичной и провинциальной сценах с успехом шли его инсценировки романов «Квартеронка» и «Оцеола»), а также от сдаваемых в аренду принадлежавших ему земель. Элизабет Рид сообщает, что за «взрослый» роман ее мужу обычно платили около тысячи фунтов, за «ювенильный» — 600–700[68]. Конечно, год на год не приходился, но в среднем, по ее подсчетам, выходило, что доходы составляли около двух тысяч фунтов стерлингов ежегодно. Миссис Рид не указала конкретный отрезок времени, к которому относится такая сумма, тем не менее ясно, что в 1860-е годы — период наибольшей творческой продуктивности — он, скорее всего, получал эти деньги. Насколько можно судить по характеру Рида, накоплений он не делал, но и взаймы не брал. Во всяком случае — до начала строительства. Но теперь, имея в перспективе большие расходы, вынужден был пойти на заимствование. Обеспечением сделки стали принадлежавшие ему земли в Джеррардз Кросс. Он пошел на этот шаг без колебаний: Рид был уверен в перспективах — как удачливый беллетрист и как будущий владелец изрядной недвижимости. Да и те несколько тысяч фунтов стерлингов, которые он занял, едва ли теперь могли сильно поразить его воображение — с теми доходами, которые он имел от своих книг, он мог позволить себе подобные займы. А ведь были еще и другие поступления, да и замыслов (воплощение которых в перспективе принесет деньги) в его голове роилось немало. Но начавшаяся в США Гражданская война между рабовладельческим Югом и свободным Севером заставила его отложить привычные сюжеты в сторону.

Читатель может подумать, что Майн Рид снова решил круто поменять течение своей жизни и устремился на войну. Во всяком случае, от человека с таким характером можно было ожидать чего-то подобного, тем более что писатель всегда был яростным противником рабовладения. Если бы Гражданская война в Америке разразилась на десять или даже лет на пять раньше — он, скорее всего, так бы и поступил. Но теперь это был уже другой человек. Не то чтобы взгляды его изменились или поменялись убеждения. Отнюдь. Он продолжал оставаться все тем же либералом, республиканцем и сторонником освобождения рабов. Но за годы, прожитые в Англии, он «вписался» в викторианскую действительность, «отвоевал» себе «место под солнцем» (и, надо сказать, неплохое) и пустил корни — женился, обзавелся недвижимостью, обрел достаток. Возможно, он и хотел бы вновь надеть мундир офицера-добровольца Армии США, но ему уже было прилично за сорок, он погрузнел, да и обязательства необходимо выполнять — Рид вполне сознавал свою ответственность перед «теми, кого приручил»: женой, издателями, банкирами, строительными рабочими и т. д. Вот может быть позднее — он закончит строительство, расплатится с долгами, напишет романы, и вот тогда… Но этого не случилось — на войну он не попал и обязательства не выполнил. А в Америку уехал, но уехал не победителем, а раздавленным обстоятельствами, растерянным, разорившимся, выбитым из ставшего уже привычным уклада жизни. Но произошло это несколько лет спустя, а пока (не забудем, Рид прежде всего — писатель!) он решил написать новый роман. И то, что этот текст был «спровоцирован» Гражданской войной в США, — несомненно. Это антирабовладельческий роман «Мароны» (The Maroon), который Майн Рид взялся сочинять сразу же по возвращении в Джеррардз Кросс.

Казалось бы, вполне логично, что такой знаток США, как Рид, должен был взяться за роман на американском материале: «Квартеронка» да и другие романы красноречиво демонстрируют, что писателю удавалось вполне успешно сочетать мелодраматический сюжет с антирабовладельческим пафосом. Но едва ли ему удалось бы повторить ошеломительный успех «Хижины дяди Тома» Г. Бичер-Стоу. Впрочем, Рид и не собирался писать «политический» роман — он сочинял приключенческое повествование. А «Мароны» — при всем анти-рабовладельческом подтексте — книга прежде всего приключенческая, авантюрная. Действие романа развивается в 1820-е годы на острове Ямайка — британской колонии и одном из центров мировой работорговли. Лофтус Воган — судья и владелец богатой плантации «Горный приют» получает два письма. Первое его радует — в нем сообщается о скором приезде мистера Монтегю Смизи, лондонского бонвивана и владельца соседней плантации (крупнейшей на острове). Воган планирует выдать за него свою дочь Кэт и, таким образом, стать самым богатым человеком на острове. Второе — огорчает: на одном корабле с мистером Смизи прибывает племянник Вогана Герберт. Сын его покойного брата беден, и плантатор совсем не жаждет его видеть. Их и встречают по отдельности — Смизи везут в дом плантатора, а Герберта — в уединенный дом управляющего. Племянник оскорблен и едет в дом дяди. Визит заканчивается ссорой и разрывом отношений. Герберт уходит из негостеприимного дома. Но прежде, чем это случается, юноша влюбляется в Кэт Воган, а та — в него. Рассорившись с дядей, Герберт ночует в лесу, знакомится с вождем маронов (свободных негров) Кубиной и вместе с ним спасает беглого раба плантатора Джесюрона — соперника и врага Лофтуса Вогана. Сбежавшего раба зовут Сингуэс. Он принц, сын султана и прибыл на Ямайку, чтобы разыскать и выкупить из рабства свою сестру. Джесюрон злодейски лишает его свободы, клеймит и превращает в невольника. Кубина укрывает беглеца. Джесюрон берет Герберта на работу: узнав о родстве последнего со злейшим врагом, он решает выдать за него свою дочь Юдифь. Та должна влюбить его в себя (вместо этого Юдифь влюбляется сама, а Герберт продолжает любить Кэт). Право наследовать «Горный приют» у племянника появится в том случае, если, во-первых, Лофтус умрет, и, во-вторых, последний не успеет завещать имущество дочери. Кэт Воган — дочь рабыни и по ямайским законам не может наследовать имущество родителя «естественным образом». Погубить Лофтуса помогает чернокожий колдун Чакра, которого в свое время Воган осудил на смерть, а Джесюрон тайно освободил и помог спрятаться. Кэт любит Герберта, но под нажимом отца (будучи уверена, что кузен любит Юдифь) дает согласие на брак со Смизи. При помощи Синтии — рабыни, влюбленной в марона Кубину, колдуну удается отравить Лофтуса. Чакра обещает Синтии приворожить Кубину. Последний любит служанку Кэт рабыню Йолу, та отвечает марону взаимностью. Йола узнает в беглом рабе своего брата. Кубина рассказывает историю Сингуэса Лофтусу Вогану, и тот решает расправиться с Джесюроном. Хотя чувствует себя Лофтус плохо, он отправляется в столицу острова, чтобы возбудить дело против врага. Однако по дороге умирает. Чакра, опасаясь, что тайна смерти судьи будет раскрыта, убивает Синтию, а затем с приятелями бандитами нападает на усадьбу Вогана: у него свои мотивы — он не только хочет отомстить Вогану, но еще и пылает преступной страстью к красавице Кэт. Пока бандиты грабят и поджигают усадьбу, Чакра уносит Кэт. Смизи, вместо того, чтобы защитить невесту, прячется, а потом бежит с острова. Кубина и Герберт бросаются в погоню и спасают Кэт. Джесюрон и Чакра гибнут. В финале Кэт и Герберт женятся (Кубина и Йола — тоже) и обретают счастье во вновь отстроенной усадьбе.

Считается, что роман не принадлежит к числу шедевров писателя, и, наверное, это суждение справедливо. Рида еще при жизни упрекали, что книга слишком «населена», характеры «размыты», поступки героев не всегда мотивированы ситуацией, а их поведение больше подчиняется воле автора, нежели логике событий и обстоятельств. Уличали его и в незнании местных реалий (в частности, религиозных культов), в фактических и географических ошибках, в излишней романтизации маронов и т. п. Здесь не с чем спорить — все это правда. Объяснить эти «особенности» книги можно и тем, что на Ямайке Рид никогда не был, и тем, что писал он ее в большой спешке (уже в январе 1862 года началась публикация объемного произведения в еженедельнике Cassell’s Illustrated Family Paper[69], a в августе книга вышла трехтомником). Но критики книги не обратили внимания на два очевидных ее достоинства. Во-первых, несмотря на «перенаселенность», она увлекательна и захватывает читателя буквально с первых страниц. Во-вторых, — и это обстоятельство объясняет первое, — Рид впервые продемонстрировал (и реализовал) умение выстраивать и развивать несколько повествовательных линий в романе, активизирующих и дополняющих основную. Читатель, вероятно, заметил, что к этому «многоголосию» писатель шел постепенно — год от года, от текста к тексту сюжеты романов усложнялись, становились художественно более убедительными и красочными. С этим «завоеванием» в дальнейшем Рид уже не расстанется: подобная «полифония» превратится в характерную особенность многих его романов, — не только написанных сразу по-еле «Маронов» — «Затерянные в океане», «Белая перчатка», «Всадник без головы», но и лучших его книг последующих лет.

Завершение краткого, но очень интенсивного в творческом плане лондонского периода и возвращение в Джеррардз Кросс не слишком изменило традиционный распорядок дня писателя, «львиная доля» в котором всегда принадлежала сочинительству. Правда, как свидетельствовала супруга, он отказался от ежедневных длительных прогулок и перестал ходить на охоту. То и другое заменили ему ежедневные инспекции строительных площадок. Миссис Рид вспоминала, что в те дни муж неизменно вставал очень рано и появлялся на строительстве почти одновременно с рабочими. Он внимательно смотрел за тем, как производятся работы, и «горе было тому, кто относился к своим обязанностям спустя рукава. Голос писателя разносился далеко: можно было подумать, что он снова штурмует Чапультепек или что отряд диких индейцев, вставших на тропу войны, вторгается в мирную деревню! В такие моменты его трубный глас разносился, без преувеличения, на милю в округе».

Все, что было связано с возведением его гасиенды и коттеджного поселка, безмерно его интересовало, но основную свою энергию Рид, конечно, направлял на создание новых произведений и работал очень интенсивно. Судите сами: не успев даже закончить «Маронов» (роман еще печатался в журнале), он взялся писать продолжение «Охотников за растениями» («Ползуны по скалам»), а затем и продолжение «Убежавшего в море» — «Затерянные в океане». Когда «Мароны» вышли отдельным изданием, он тотчас принялся сочинять инсценировку романа, и уже в 1864 году пьеса с успехом шла в лондонских театрах.

Мы уже писали, что в эти годы все более серьезное место в литературной жизни викторианской Англии начинают занимать литературные журналы. С каждым годом их становилось не только больше, но происходила «специализация» периодических изданий. Возникали юмористические журналы (например, в 1861 году был основан знаменитый Fun), журналы для семейного чтения, дамские, для девочек и девушек, издания, специализировавшиеся на «страшной» прозе, научно-популярные и т. п. Появились и специальные журналы для мальчишек: «Бойс джорнэл», «Бойс оун мэгэзин», «Инглиш бойс джорнэл», «Эври бойс мэгэзин», «Бойс ов Ингланд» и т. д. Они конкурировали, и с их стороны шла настоящая «охота на авторов». Поскольку в Англии Рид считался «юношеским писателем номер один», его приглашали к сотрудничеству и он с удовольствием откликался на предложения сочинить роман или рассказ. И если «препринт» «взрослого» романа был для Майн Рида скорее исключением, нежели правилом, то, начиная с романа «Затерянные в океане», появившегося в первых номерах только что основанного (в 1863 году) журнала «Бойс джорнэл», такие публикации стали совершенно обычными. Начиная с 1863 года в «журнальном исполнении» впервые перед читателями представали практически все «юношеские тексты» Рида — «Ползуны по скалам», «Молодые невольники», «Водой по лесу», книги 1870-х годов. Поскольку Рид был хорошо знаком не только британским, но и американским юным читателям, ему нередко удавалось одновременно продать один и тот же текст и британцам, и американцам. Так случилось, например, с романом «Водой по лесу» (русскоязычному читателю он больше известен под названием «На бревне по Амазонке»), который с разницей в несколько месяцев печатался сначала в лондонском «Бойс джорнэл», а затем в бостонском «Ауэр янг фолке». Можно привести и другие примеры подобного рода.