ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Палачи в Москве за работой
В июле 1946 г. в Москве состоялся процесс Власова и его главных сотрудников. Приговор 1 августа гласил: «Смертная казнь через повешение». Насколько мы знаем, он был немедленно после его обнародования приведен в исполнение.
Я хотел бы здесь привести сравнительно короткое описание, в связи с официальным отчетом в служебном органе Министерства юстиции «Советское государство и право». Но предварительно я хочу указать на репортаж, который предположительно мог вызвать официальную реакцию в 1973 году. Это касается отчета советского журналиста в «Известиях». К сожалению, соответствующий номер его у меня затерялся, но текст хорошо сохранился в моей памяти. Вот, что описывает журналист:
«Во время моего посещения Соединенных Штатов я провел несколько дней в Нью-Йорке. Из чистого любопытства я изучил местную русскую ежедневную газету, мне хотелось узнать — как живут, что пишут, что делают русские в Нью-Йорке.»
Советский человек начинает свой отчет с извинения за то, что он, вообще, взял в руки эмигрантскую газету. Ведь любой интерес в отношении к русским эмигрантам в Соединенных Штатах мог представить его в ложном свете и поместить его в число подозрительных, сделав для него невозможной следующую заграничную поездку. Итак, он пишет дальше:
«Представьте себе, я читаю в этом грязном эмигрантском листке нечто, что приводит меня в глубокое изумление. Это объявление о предстоящей панихиде в русской церкви в Нью-Йорке, в такой-то день смерти бандита, кровожадного пса, изменника Власова, бывшего советского генерала. Я не поверил своим глазам. Как это, вообще, возможно! В Соединенных Штатах церковная служба в честь этого предателя! Туда я должен был пойти. К назначенному часу я появился в русской церкви.
Что же я там увидел? Отнюдь не достойные жалости, запуганные фигуры. Совсем наоборот. Туда пришли хорошо упитанные, прекрасно одетые люди, которые, очевидно, не стыдились принадлежать к этой группе изменников. Они стояли в церкви самоуверенно, вызывающе, крестились и молились за упокой души преступника и предателя Власова. «Как может свободный, демократический народ Соединенных Штатов допускать это на своей территории, — думал я, — и это было для меня непонятно».»
Так писал журналист. Почему же такая статья могла появиться в Москве? Для этого могли быть разные причины. Но одно ясно. В Советском Союзе налицо большой интерес к Власову и его бойцам. Может быть, даже ходят легенды, что Власов еще жив. Очевидно, соответствующие учреждения считали нужным убедительно подтвердить факт смерти Власова. Отчет о панихиде, которую отслужили его бывшие соратники в США, казался для этого подходящим. Эти учреждения вынуждены были считаться с теми неприятностями, которые могли появиться из-за такой информации. Ведь советский читатель, привыкший читать между строк, мог узнать из такого отчета очень многое. Оказывается, в Соединенных Штатах еще имеются власовские люди, которые там живут и хорошо зарабатывают. Они не нуждаются, организованы и собираются в определенных случаях.
Это сообщение также способствовало тому, что в народе велись разговоры о Власове и его соратниках. Я могу себе представить, с каким любопытством читали это сообщение, как пытались в дружеских кругах проанализировать эту статью и оценить отдельные места и всю информацию. Она должна была с помощью «пантофельной почты» иметь значительный успех, который вынудил Министерство юстиции в 1973 году, то есть через 27 лет, выступить с точным — по советским понятиям — отчетом о процессе. Это заслуживает внимания, так как ведь известно, что в Советском Союзе ничего не происходит случайно. Отчет о такой щекотливой теме, как процесс Власова, может быть обнародован только по приказу сверху. Но все-таки почему же?