Ослабление профсоюзов

Еще один большой бой Тэтчер вела с профсоюзами. Профсоюзы смертельно ранили и лейбористское, и консервативное правительства в 1970-х годах, а в 1979 году парализовали страну «зимой недовольства». В середине 1980-х в схватке с самым активным из основных профсоюзов, «Национальным союзом горняков» (НСГ), Тэтчер собиралась показать, что Британией, в конце концов, можно управлять. Будучи национализированными в 1947 году, шахты ежегодно теряли по миллиарду долларов и были просто слишком большими для нужд страны. Единственным разумным выходом, по мнению Лондона, было закрыть нерентабельные шахты и существенно сократить число горняков. Председатель НСГ Артур Скаргилл отказывался признавать проблему и настаивал, что единственным поводом для закрытия шахт может служить безопасность или истощение залежей.

В свой первый срок Тэтчер избегала открытой конфронтации с горняками, неспешно сокращая им пространство для маневра. Она старалась ограничить профсоюзам возможность ликвидировать предприятия — не члены профсоюза, избегать ответственности за причиненный ущерб во время протестов и прибегать к насилию во время забастовок. Правительство также создало единый командный центр для местной полиции и сформировало запасы угля, чтобы предприятия не останавливались в случае общенациональной забастовки.

Именно такая забастовка началась в 1984 году, когда Национальное управление угольной промышленности, не вынеся бремени множества долгов, объявило о намерении закрыть двадцать нерентабельных шахт и сократить сорок четыре тысячи горняков. Она продлилась целый год и переросла в кровавые стычки бастующих с полицией и с горняками, сохранившими рабочие места. В своих воспоминаниях Тэтчер живо описывала насилие, которое учиняли над «скэбами» — штрейкбрехерами, в том числе упомянула об избиении одного из горняков в его собственном доме и смерти другого, на чью машину с моста был сброшен бетонный блок, когда тот ехал на работу[351]. Однако жестокость еще аукнется Скаргиллу, и допущенные им промахи выставят его радикальным молодчиком. Например, как-то раз ему не удастся организовать голосование для проведения забастовки, как того требовал устав профсоюза, и он обратится за финансовой помощью к ливийскому диктатору Муаммару Каддафи, к французским коммунистам и даже к советским источникам. Информация об этом попадет в британские таблоиды.

Для Тэтчер борьба с шахтерами была новой Фолклендской войной, и она была полна решимости добиться безоговорочной капитуляции своего врага. Она собрала подобие военного кабинета и начала тайно направлять действия Национального управления угольной промышленности, которое по закону было независимой организацией. Вместе с ближайшим окружением она тайком заводила дружбу с другими профсоюзами, которые потенциально могли поддержать шахтеров, подкупала их лидеров, подговаривала управление угольной промышленности выплачивать горнякам, которые решат вернуться к работе, большие премии, прикладывала усилия, чтобы не допустить компромисса между управлением и профсоюзом, и гарантировала, что члены профсоюза, нарушившие закон, будут привлечены к уголовной, а не административной ответственности.

Тэтчер комментировала противостояние в свойственной ей мрачной манере, особенно после того, как ей удалось избежать взрыва бомбы, предположительно подложенной Ирландской республиканской армией в отеле, где она останавливалась. «На одной стороне спектра у нас банды террористов внутри наших границ и государства-террористы извне, которые их финансируют и вооружают, — говорила она. — На другой — в нашей системе — орудуют жесткие левые, прикрывающиеся властью профсоюзов <…>, чтобы не подчиняться законам и подрывать их»[352]. Не оставалось никаких сомнений в том, что она намерена сокрушить обе эти силы.

Со временем забастовка утратила свою остроту, в основном потому, что Скаргилл начал ее, когда запасы угля уже были высокими, а с окончанием отопительного сезона отпала необходимость в их пополнении. Правительственные запасы обеспечили заводам бесперебойную работу, а централизованное управление полицией помогало сдерживать агрессию. 3 марта 1985 года правление профсоюза вопреки Скаргиллу проголосовало за прекращение забастовки. Тэтчер вышла из своей резиденции на Даунинг-стрит и объявила о победе горняков, сохранивших работу. Рабочее движение раскололось, и к 1990 году число членов профсоюзов сократилось на 25 %, а количество официально зарегистрированных забастовок стало самым низким за последние 55 лет[353]. В результате изменился сам принцип взаимоотношений рабочих, менеджмента и правительства. Тэтчер сформулировала его так: «Факт того, что забастовка потерпела поражение, означал, что левым фашистам не под силу сделать Британию неуправляемой. <…> Они проиграли и тем самым продемонстрировали, насколько взаимосвязаны свободная экономика и свободное общество. Этот урок мы должны запомнить»[354].