Глава XXXVI

Английские скакуны. — Мы расположились в Сантарене. — Организация мародерства. — «Маршал Шодрон». — Печальное положение и замешательство армии. — Приход подкрепления с графом д'Эрлоном

Во время нашего пребывания в Собрале я снова стал свидетелем одной военной хитрости, к которой прибегали англичане. Она была довольно распространенной, и я хочу рассказать о ней. Часто говорили, что чистокровные лошади на войне бесполезны, потому что редки, дорого стоят и требуют такого ухода, что почти невозможно сформировать из них ни полк, ни даже эскадрон. В бою англичане их тоже не используют. Но у них есть привычка посылать офицеров-одиночек на скаковых лошадях, чтобы наблюдать за перемещением армии, с которой им предстоит сражаться. Эти офицеры проникают в расположение войск неприятеля, пересекают маршруты его движения, целыми днями могут держаться на флангах его колонн на расстоянии чуть больше ружейного выстрела, до тех пор пока не будут иметь представления о численности и направлении следования войск.

Со времени нашего вступления в Португалию мы видели много таких наблюдателей, скачущих вокруг нас. Напрасно мы пытались догнать их, высылая за ними самых лучших наездников. Как только офицер видел, что к нему приближаются, он пускал своего скакуна в галоп и, легко перескакивая через рвы, изгороди и даже ручьи, исчезал с такой быстротой, что наши сразу же теряли его из виду. Через несколько мгновений они видели его уже на расстоянии лье, на вершине холма, где, с блокнотом в руках, он продолжал записывать свои наблюдения. Может быть, этот способ, который лучше всех использовали англичане и который я пытался применить во время Русской кампании, спас бы Наполеона при Ватерлоо, если бы его таким образом предупредили о подходе пруссаков! Как бы там ни было, английские наездники, которые после нашего отхода от испанских границ приводили в отчаяние французских генералов, стали еще смелее и изощреннее с тех пор, как мы встали перед линией Синтры. Они часто выезжали из-за укреплений, мчались со скоростью оленя через виноградники и скалы, чтобы изучить расположение наших войск.

Но однажды, когда между английскими и французскими стрелками произошло небольшое столкновение, в котором мы остались хозяевами положения, один вольтижер, который уже давно подстерегал и изучал привычки самого ловкого и предприимчивого ездока, притворился мертвым, уверенный, что, как только его товарищи отойдут, англичанин подъедет осмотреть поле боя. Тот действительно приблизился, но его ждал неприятный сюрприз: «мертвый» вольтижер вскочил, ружейным выстрелом убил лошадь англичанина и, угрожая штыком, вынудил его сдаться! Этот пленный, которого победитель отвел к Массене, оказался молодым человеком из очень знатной английской семьи. Его звали Перси, он был потомком одного из самых известных нормандских предводителей, которому Вильгельм Завоеватель пожаловал герцогство Нортумберленд, которое до сих пор принадлежит его потомкам.

Французский главнокомандующий прекрасно принял Перси, его отвели в Собрал, где из любопытства ему захотелось взобраться на колокольню, чтобы посмотреть расположение нашей армии. Он получил разрешение и, осматривая окрестности с высокого места в подзорную трубу, стал свидетелем забавной сцены, которая его даже рассмешила, несмотря на его положение пленного. Это было пленение еще одного английского офицера. Этот офицер вернулся из Вест-Индии после двадцатилетнего отсутствия. Прибыв в Лондон, он узнал, что его брат служит в Португалии в армии Веллингтона. Он приплыл в Лиссабон и из города пешком дошел до аванпостов, чтобы обнять своего брата, полк которого стоял в этот день на дежурстве. Погода была великолепная, и новоприбывший отправился на прогулку, рассматривая окрестности, укрепления и англо-португальские войска. Он так увлекся, что не заметил, как перешел за линию аванпостов. Он очутился между двумя армиями, а когда увидел фиговое дерево, то, соскучившись по европейским плодам, решил на него взобраться. Он спокойно собирал на дереве фиги, когда солдаты французского поста, расположенного неподалеку, с удивлением заметили на дереве красный мундир, после чего они подошли ближе и захватили английского офицера. Эта сцена и рассмешила тех, кто наблюдал ее издалека. Но этот англичанин был опытнее Перси. Он стал умолять своих захватчиков держать его на переднем крае французских войск, так как надеялся, что его обменяют, и не хотел видеть, что происходит в глубине позиций. Эта предусмотрительность дала хорошие результаты, потому что Массена, не опасаясь, что этот офицер может передать какие-либо сведения о наших войсках, отпустил его под честное слово и попросил у Веллингтона в обмен капитана Летермье, взятого в плен в Коимбре. Летермье станет потом прекрасным полковником. Узнав об обмене, Перси, который так смеялся над своим товарищем, попросил и для себя такой милости, но ему было отказано, потому что он вошел внутрь расположения армии, видел численность некоторых частей и мог передать это неприятельским генералам. Несчастный молодой человек остался пленным французской армии, делил с ней тяготы в течение полугода, а когда мы вернулись в Испанию, его отправили во Францию, где он провел несколько лет.

Не добившись от своих командующих помощи в атаке на линии Синтры, Массена был вынужден из-за отсутствия продовольствия отойти от этих холмов, где были только обобранные виноградники, и только 14 ноября он отвел армию на 10 лье назад в местность, где выращивали зерновые культуры. Он занял позицию, которую было удобно защищать. Это был участок между реками Риу-Майор, Тежу и Зезери, городами Сантарен, Орен[103] и Лейрия. 2-й корпус стоял в Сантарене на сильной позиции, защищенной слева Тежу, а спереди — рекой Риу-Майор. 8-й корпус занял Торриш-Новаш, Перниш и низовье реки Монти-Жунту. 6-й корпус разместился в Томаре, главный артиллерийский парк — в Жанкуше, кавалерия — в Орене, а аванпосты доходили до Лейрии. Свою ставку маршал Массена устроил в Торриш-Новаш, центральном пункте своей армии.

Видя, что французы отходят от лиссабонских холмов, англичане подумали, что они движутся к испанской границе, и начали преследование, но издалека и нерешительно, так как опасались, что такой уловкой французы хотят выманить их из-за линий и дать бой в чистом поле. Увидев, что мы остановились за Риу-Майор, они попытались помешать нашему обустройству, но получили отпор. Считая, что отсутствие продовольствия скоро заставит нас покинуть и это прекрасное для обороны место, они ограничились наблюдением за нами. Ставка лорда Веллингтона располагалась в Карташу, напротив Сантарена, и обе армии, разделенные только рекой Риу-Майор, стояли так с середины ноября 1810 года до марта 1811-го.

Во время этого долгого стояния англичане жили широко благодаря провизии, которую им поставляли из Лиссабона по Тежу. Что же до нашей армии, то обеспечить ее существование было трудно, учитывая большое количество людей и лошадей, которых надо было кормить, а также то, что у нее не было складов и она занимала ограниченную территорию. Лишения были жестокими, но никогда еще наши солдаты не проявляли такого удивительного терпения и изобретательности! Как в пчелином улье, каждый старался, в соответствии со своими возможностями и чином, внести свой вклад в общее благосостояние. Вскоре стараниями полковников и их офицеров во всех батальонах и ротах были организованы различные рабочие мастерские. Каждый полк, поставив мародерство на широкую ногу, отправлял вооруженные отряды под хорошим командованием на изрядно далекие расстояния. Возвращаясь, они гнали перед собой тысячи ослов, нагруженных разной провизией, и приводили за неимением в Португалии быков большие стада баранов, свиней и коз. По возвращении все делилось между ротами в зависимости от числа людей, и новые отряды отправлялись за добычей. Но соседние деревни мало-помалу истощились, и мародерам приходилось уходить все дальше. Были даже такие, что доходили до ворот Абрантиша и Коимбры, некоторые переправлялись за Тежу. На эти отряды часто нападали крестьяне, приходившие в отчаяние от регулярной потери своего добра. Солдаты их отгоняли, но все же сами потеряли несколько человек. Теперь они столкнулись с противником совсем иного рода, чья организация, до сих пор беспримерная в анналах современных войн, напоминала организацию средневековых ландскнехтов и придорожных разбойников.

Один сержант 47-го линейного полка, устав от нищеты, в которой находилась армия, решил отделиться от нее, чтобы жить в достатке. Он подбил сотню солдат, самых сорвиголов, возглавил их, и они, оторвавшись далеко от войск, устроились в просторном брошенном монастыре, в котором оставалась еще мебель и особенно еда, количество которой они быстро увеличили, захватывая все, что могли захватить в округе. У них вертела и котлы на кухне всегда стояли на огне, и каждый брал себе столько, сколько хотел. И, может, в шутку, а может, чтобы выразить этот образ жизни одним словом, сержант взял себе имя — «маршал Шодрон»![104]

Этот негодяй похитил много женщин и девушек. Разврат, безделье и пьянство, царящие там, привлекли к нему английских, португальских и французских дезертиров. Из этих отбросов трех армий ему удалось сколотить банду человек в 500, которые забыли прежнюю вражду и жили в полном согласии и постоянных оргиях. Разбой продолжался уже несколько месяцев, когда отряд наших войск в поисках продовольствия, с каждым днем все более и более редкого, заблудился, гоня стадо, и оказался у монастыря, служившего логовом «маршалу Шодрону». Наши солдаты были ошеломлены, когда тот вышел к ним со своими бандитами и потребовал, чтобы они не трогали его земли и вернули стадо, которое они забрали! На отказ наших офицеров подчиниться, «маршал Шодрон» приказал открыть огонь. Большинство французских дезертиров не посмели стрелять в своих соотечественников и бывших собратьев по оружию, но английские и португальские бандиты стали стрелять, и многие наши люди были убиты и ранены. Но, уступая в численности, они не могли сопротивляться и отступили. Почти все французские дезертиры сдались и последовали за нашим отрядом. Массена простил их при условии, что они пойдут впереди колонны из трех батальонов, которые будут посланы в атаку на монастырь. Это логово было взято после ожесточенного сопротивления бандитов. Массена приказал расстрелять «маршала Шодрона» и тех французов, которые остались с ним. Многие англичане и португальцы разделили их судьбу, а остальных отправили Веллингтону, который тоже произвел скорый и справедливый суд.

В первые дни ноября Массена доложил императору о своей новой позиции, отправив к нему бригадного генерала Фуа, которому пришлось дать три батальона охраны до Испании, откуда он отправился в Париж. Однако французский главнокомандующий, не уверенный в прибытии ожидаемого подкрепления, опасался, что английская армия, собранная на правом берегу Риу-Майор, перейдет эту небольшую речку и внезапно нападет на наши дивизии, тогда как почти треть людей в полках была занята поисками продовольствия и разъехалась по всем направлениям на расстояние нескольких дней марша. Атака неприятелем наших позиций в отсутствие стольких солдат обернулась бы катастрофой. Разбросанные французские войска могли быть разбиты, прежде чем соединятся. К счастью для нас, лорд Веллингтон все время выжидал и ничего не предпринимал.

Когда император, не имевший других известий об армии Массены, кроме тех, которые публиковались в лондонских газетах, получил наконец депеши с генералом Фуа, он приказал генералу графу д’Эрлону, командиру 9-го корпуса, расположенного возле Саламанки, приблизиться к границе Португалии и тотчас же ввести туда бригаду Гарданна, которая должна была найти французскую армию и доставить ей необходимые боеприпасы и лошадей.

Несмотря на свою прозорливость, император не мог даже предположить те многочисленные трудности, которые помешают генералу Гарданну выполнить его приказы. Он никогда не мог представить себе, что бегство португальцев при приближении французских войск было всеобщим, так что было невозможно встретить хотя бы одного жителя, чтобы узнать, по крайней мере, где ты находишься, и получить хоть какие-то общие сведения! Но именно это и произошло с генералом Гарданном. Это был офицер, бывший паж Людовика XVI, которого император сделал наставником своих пажей, думая, что тот будет управлять этим заведением лучше других. Но Гарданн проявлял мало инициативы и хорошо служил только тогда, когда рядом был умелый командующий. В этой ситуации он оказался совершенно дезориентирован. Не зная, где найти армию Массены, он предпринимал марши во всех направлениях, наконец дошел до Кардигуша, находящегося на расстоянии одного дня перехода от Зезери, как это указывали его карты. Он не догадался, что если во время военных действий нужно найти дружественные войска, то нужно держаться рек, лесов, больших городов или горных хребтов, потому что, если эти войска находятся поблизости, они обязательно выставляют посты в этих важных пунктах. Трудно объяснить, почему Гарданн забыл эти профессиональные правила. Этот генерал потерял много людей, поспешно отступая и даже не видя врага. Если бы он дошел до Зезери, от которой он был всего в 3 лье, он бы заметил наши аванпосты. Гарданн вернулся в Испанию и отвел зуда подкрепления, боеприпасы и лошадей, которых с таким нетерпением ждала Португальская армия.

Маршал Массена, обеспокоенный нехваткой продовольствия на правом берегу Тежу, решил перевести часть своей армии на левый берег этой реки в плодородную провинцию Алентежу. Для этого французский главнокомандующий отправил через Зезери дивизию, которая захватила Пуньети, маленький город, расположенный в месте впадения этой реки в Тежу. Это место казалось подходящим для строительства моста, который связал бы нас с Алентежу. Но не было строительных материалов. Тогда проявил свою энергию и усердие генерал Эбле, которому помогали подчиненные ему артиллерийские офицеры. Соорудили кузницы и лесопилки, изготовили инструменты и железные крепежи, доски, балки, якоря, тросы, построили много лодок. Эти работы продвигались очень быстро, и вскоре все тешили себя надеждой перебросить крепкий мост через Тежу.

Герцог Веллингтон решил помешать нашему переходу через реку. Он взял войска из Лиссабона и стал лагерем на левом берегу напротив Пуньети, показывая этим, что нам придется выдержать кровавую битву, если мы захотим обосноваться на противоположном берегу этой большой реки. Французская армия все еще занимала позиции, на которые она ушла от Синтры в ноябре. На правом берегу Риу-Майор стояло несколько английских дивизий. Ставка герцога Веллингтона находилась среди них в Карташу. Он вызвал туда и знаменитого генерала маркиза де Ла Роману, который именно там нашел свою смерть.

Погода была ужасной, дороги превратились в потоки воды, что крайне затрудняло далекие экспедиции за продовольствием, особенно за фуражом. Однако присущая французам веселость не покидала нас. В каждом лагере устраивали сборища, в которых играли комедии. В костюмах недостатка не было, так как в брошенных домах оставались полные гардеробы португальских дам. Мы нашли также много французских книг, и у нас были очень хорошие жилища.

Зима прошла довольно хорошо. Однако нас одолевали грустные мысли как о положении армии, так и о своем собственном положении. Более трех месяцев у нас не было никаких сведений о наших семьях, о Франции и даже об Испании… Пришлет ли император подкрепление, чтобы мы смогли взять Лиссабон, или мы должны будем отступить перед англичанами? Таковы были наши заботы, когда 27 декабря вдруг пронесся слух, что генерал Друэ, граф д’Эрлон, присоединился к нам во главе 9-го корпуса силою в 25–30 тысяч человек! Радость уменьшилась, когда узнали, что под начальством графа д’Эрлона насчитывалось не более 12 тысяч солдат, из которых половину он оставил на границе с Испанией под командованием генерала Клапареда, а с собой взял только дивизию Конру из 6 тысяч человек — недостаточное подкрепление, чтобы разбить англичан и взять Лиссабон.

Граф д’Эрлон, вместо того чтобы сразу же отправиться в Торриш-Новаш к главнокомандующему, остановился в 10 лье оттуда, в Томаре, где находился штаб Нея. Это глубоко оскорбило Массену, и он послал меня к командиру 9-го корпуса, чтобы получить объяснения, так как это противоречило не только приличиям, но и военным правилам. Дав мне это задание, главнокомандующий не сомневался, что император послал графа д’Эрлона под его начало. Но это было не так. Инструкции, полученные командиром 9-го корпуса от главного штаба, предписывали ему только проникнуть в Португалию, найти армию Массены, передать ей несколько сотен упряжных лошадей и боеприпасы, а потом вернуться со своим корпусом в Испанию. Трудно было понять, как после рапортов, доставленных генералом Фуа и майором Казабьянкой о плачевном состоянии Португальской армии, император ограничился такой пустяковой поддержкой.

Когда я добрался до места, граф д’Эрлон уже сутки находился у маршала Нея. Ней хотел покинуть Португалию и задержал своего гостя, чтобы тот под влиянием главнокомандующего не оставил свои 6 тысяч солдат в его распоряжении, что могло побудить Массену отказаться от вывода войск. Командир 9-го корпуса собирался на следующий день уехать, даже не встретившись с Массеной. Он просил меня извиниться перед главнокомандующим и объяснить, что неотложные дела требуют его возвращения к границам и он не может отправиться в Торриш-Новаш, так как на это потребовалось бы еще три дня.

Служба адъютанта очень трудна тем, что часто приходится привозить распоряжения, оскорбляющие самолюбие высших офицеров. Иногда, однако, во имя дела адъютант берег на себя ответственность пояснять намерения своего начальника, давая от его имени распоряжения, которые тот не предписывал! Это очень серьезно, даже опасно, но разумный адъютант должен действовать, применяясь к обстоятельствам! Обстоятельства, в которых я оказался, были очень деликатными, так как Массена, не предполагая, что 9-й корпус собирается уйти из Португалии, ничего не написал по этому поводу. Однако, если бы граф д’Эрлон увел своих людей, наши военные операции были бы парализованы, и главнокомандующий осудил бы сдержанность, помешавшую мне говорить от его имени. Я принял очень смелое решение. Несмотря на то что я впервые оказался перед графом д’Эрлоном, а маршал Ней, присутствующий при нашей беседе, выдвигал противоположные аргументы, я позволил себе сказать графу, что тот должен, по крайней мере, дать маршалу Массене время ознакомиться с приказами, которые главный штаб поручил ему передать, а также время ответить на них… Но когда граф д’Эрлон повторил, что он не может ждать, я пустил в ход сильное средство, сказав ему: «Поскольку Ваше Превосходительство вынуждает меня выполнить мое поручение во всей строгости, я заявляю, что маршал Массена, главнокомандующий французских войск в Португалии, поручил мне передать вам, как от его имени, равно как и от имени императора, официальный приказ не отдавать никаких распоряжений о перемещении ваших войск и прибыть сегодня же к нему в Торриш-Новаш!»

Граф д’Эрлон ничего не ответил и потребовал своих лошадей. Пока ему готовили выезд, я написал маршалу Массене, сообщив, что мне пришлось сделать от его имени. Позже я узнал, что он одобрил мое поведение (на странице 286 тома VIII Мемуаров Массены, подготовленных генералом Кохом, есть отрывок, где говорится о моей встрече с графом д’Эрлоном. Но эта сцена там передана не точно).

Граф д’Эрлон был человеком спокойным и благоразумным, и, как только он выехал из лагеря Нея, он признал, что ему не следует уезжать от Португальской армии, не встретившись с главнокомандующим. Во время всего пути от Томара до Торриш-Новаш он обращался ко мне очень благожелательно, несмотря на те резкие замечания, которые мне пришлось ему сделать. Беседа с Массеной, вероятно, убедила его окончательно, потому что он согласился остаться со своим войском в Португалии, которое разместилось в Лейрии. Массена был тем более благодарен мне за проявленные в этом деле решительность и присутствие духа, что через несколько дней он узнал о том, что у герцога Веллингтона уже был план атаковать наши лагеря. Прибытие дивизии графа д’Эрлона этому помешало. Если бы эта дивизия ушла, англичане напали бы на нас, воспользовавшись рассеянностью наших войск и своим превосходством в силах.