Утро

На следующее утро я проснулся достаточно рано. Поезд на Питер уходил около девяти часов вечера, то есть у нас еще был впереди целый день общения.

Первым делом я рванул в гостиницу. Встретившись в фойе с „киношниками“, я увидел, что все они в прекрасном настроении. Весело, перебивая друг друга, они стали делиться впечатлениями от номеров, интересной сантехники, „всяких забавных кнопочек“ и отличном завтраке в стиле „шведский стол“.

Видимо, для них это тоже был первый в жизни визит в подобное „несоветское пространство и сервис“ и увиденное не оставило их равнодушными.

Вообще, если говорить о Таллине, тогда там было финское телевидение – два канала. Тогда весь город просто замирал, когда по тем каналам шло кино, к примеру, „Эммануэль“ показывали. Это было просто круто…

Я помог ребятам собрать вещи, и помахав ручкой „Виру“, мы двинулись в Дом офицеров за Наташей.

Ее мы встретили невероятно возбужденной, сразу было видно, что с ней произошло что-то очень из ряда вон выходящее.

А произошло вот что: Наташа для отдыха выбрала софу, первоначально предназначенную для Вити Цоя. Проснувшись утром, Наташа присела на кровати и уже пыталась сойти с нее, но контрабас, что висел над ее софой, вдруг дрогнул и с сухим скрипом обрушился на место, где полминуты назад лежала Наташа.

Когда я потом рассказал об этом капитан-лейтенанту, он был несказанно изумлен, ведь, как я уже упоминал, контрабас висел абсолютно неподвижно на своем месте больше двух десятков лет. Какое счастье, что ни Виктор, ни Наташа в эту минуту не лежали на той пресловутой софе, ведь веса этой махины и высоты, на которой он висел, хватило бы, чтобы, возможно, история советского/российского рока стала намного короче и беднее.

Обменявшись впечатлениями, коих было предостаточно, мы собрались и пошли гулять в город.