«С этой армией я проделал поход…» Брестский мир и «славянские миллионы»

Оставим на время нашего героя. Приходится это делать — ведь его жизнь во многом зависела от тех поистине исторических событий, которые происходили за сотни километров от тех мест, где он находился весной 1918 года. Более того, вернемся немного назад, так как события в Одессе стали во многом следствием того, что случилось в предыдущие месяцы.

В декабре 1917 года союз между большевиками и левыми эсерами оформился окончательно — после некоторых колебаний семь представителей ПЛСР вошли в Совнарком, возглавив, в частности, наркоматы земледелия, юстиции, почт и телеграфов. Однако «медовый месяц» в их отношениях оказался коротким.

В том же декабре начались переговоры о перемирии, а потом и о мире между Советской Россией и Германией, Австро-Венгрией и их союзниками. Местом для переговоров был избран Брест-Литовск.

Мир нужен был обеим сторонам. При этом стороны не питали никаких иллюзий относительно друг друга. Большевики и левые эсеры с нетерпением ожидали революции в Германии. По их представлениям, она должна была начаться очень скоро и послужить началом «Мировой Социалистической Революции». В надежде на скорую революцию Ленин дал указание всячески затягивать переговоры.

Несмотря на то что немцы поспособствовали приезду Ленина и его соратников в «пломбированном вагоне» в Россию и, как часто говорят, помогли им деньгами, в Берлине и в Вене прекрасно понимали, что представляет из себя большевизм. «Несомненно, — писал министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Отто Чернин, — что этот русский большевизм представляет европейскую опасность». Он считал, что лучше было бы вообще «не разговаривать с этими людьми», а «идти на Петроград и восстановить там порядок». Но для этого у Германии и Австро-Венгрии уже не было сил. Чтобы продолжать воевать на Западном фронте, им нужен был мир на Восточном. Приходилось вести переговоры с большевиками.

Советская делегация предложила такой вариант: Россия отводит свои войска из занятых ею территорий, принадлежавших до войны Австро-Венгрии, Турции и Персии, а Германия и ее союзники выводят войска из Польши, Литвы и других областей, входивших прежде в состав Российской империи. Но немцы и австрийцы на это не согласились и в свою очередь потребовали признать независимость Польши, Литвы, Курляндии, части Лифляндии и Эстляндии (эти территории были заняты немцами, и выводить оттуда войска они не собирались). Кроме того, они заявили, что будут вести отдельные переговоры с представителями Центральной рады. Условия для советской стороны были явно неприемлемыми. Многие большевики, а также представители других партий, поддержавших советскую власть, выступили с призывами начать «революционную войну» с Германией.

В советском лагере по вопросу о заключении мира шла упорная борьба. Ленин требовал от своих товарищей по ЦК немедленно подписать мирный договор, утверждая, что в противном случае русская революция погибнет. Он убеждал других руководителей большевиков: «Для революционной войны нужна армия, а у нас армии нет… Несомненно, мир, который мы вынуждены заключать сейчас, — мир похабный, но если начнется война, то наше правительство будет сметено и мир будет заключен другим правительством».

Положение «вождя мирового пролетариата» было очень тяжелым. Против мира на германских условиях выступала группа «левых коммунистов» — Бухарин, Бубнов, Крестинский, Дзержинский, Урицкий, Иоффе, Подвойский, Крыленко и др. Они были готовы к «революционной войне» с Германией. Аргументы вождя не убеждали их.

Особняком стоял народный комиссар иностранных дел Лев Троцкий, предложивший прекратить войну, мира не подписывать, а армию распустить. Он надеялся, что немцы не смогут наступать, а пока будет сохраняться эта неопределенная ситуация, в Германии вспыхнет революция.

«Левых коммунистов» и Троцкого в руководстве партии поддерживало большинство, и казалось, что именно их линия одержит победу.

При этом немцев и их союзников категорически не устраивало затягивание переговорного процесса. Стоявшие без дела армии стремительно разлагались. Положение в этих странах тоже было сложным — начинались забастовки и демонстрации с требованиями «хлеба и мира».

Пока большевики затягивали переговоры, немцы и австрийцы нанесли «асимметричный» и тяжелый удар — они заключили мир с украинской Центральной радой. В обмен на признание своей независимости и военную помощь против советских войск Украина обязалась поставить Германии и Австро-Венгрии до 31 июля 1918 года миллион тонн зерна, 400 миллионов яиц, до 50 тысяч тонн мяса рогатого скота, сало, сахар, пеньку, марганцевую руду и пр.

Советская тактика затягивания и проволочек, а вместе с тем — открытых призывов к германским рабочим начать революцию, переполнила чашу терпения немцев. К тому же они якобы перехватили воззвание руководителя советской делегации Троцкого с призывами к германским солдатам «убить кайзера и генералов и побрататься с советскими войсками». Германия объявила ультиматум — немедленно принять ее условия мира.

Советская делегация демонстративно покинула Брест. Перед отъездом Троцкий объявил: Россия из войны выходит, мира не подписывает, а в армии объявляет демобилизацию. Действительно — приказы о прекращении военных действий были направлены из Петрограда на все фронты.

Линию Троцкого поддержали многие крупные Советы, партийные организации большевиков и левых эсеров. Они считали, что немцы не смогут начать наступление, а вместе с этим русским революционерам не придется «марать руки» и заключать с ними унизительный мир. Но они, как и сам Троцкий, сильно ошибались.

Немцы начали наступление. Были заняты Двинск, Псков, Ревель, Борисов, 21 февраля немецкие войска вошли в Киев, а 1 марта — в Гомель, Чернигов и Могилев. За пять дней немецкие и австрийские войска продвинулись вглубь российской территории на 200–300 километров. Петроград был объявлен на осадном положении, а затем столицу вообще решили перенести в Москву.

Двадцать второго февраля Совнарком выпустил декрет «Социалистическое Отечество в опасности!» и объявил массовый набор в Красную армию. В тот же день Троцкий, взяв на себя ответственность за провал переговоров, подал в отставку с поста наркома. Его сменил Георгий Чичерин.

Отряды Красной армии не могли сдержать немцев. Иногда отступление превращалось в настоящее бегство. 23 февраля из-под Нарвы сбежал отряд моряков, которым командовал нарком по морским делам Павел Дыбенко. Этот случай наделал много шума — матросы Дыбенко побежали уже при первых выстрелах с немецкой стороны. Остановились они только через 120 километров в Гатчине. Там захватили эшелон и покатили по стране. Отряд нашли только несколько недель спустя — в Самаре. Дыбенко хотели расстрелять, но потом скандал все же замяли.

* * *

То, что происходило 23 и 24 февраля 1918 года, достойно отдельного описания. По уровню драматизма и накалу страстей эти два дня, пожалуй, не уступали октябрьским дням 1917 года. Да и по последствиям для истории страны тоже.

Ленин еще раньше направил в Берлин телеграмму о готовности немедленно подписать мир. 23 февраля в Петрограде был получен новый ультиматум Германии. Условия для заключения мира выдвигались еще более тяжелые. Россия должна была заключить мир с Украиной, вывести войска с Украины и из Финляндии, немедленно демобилизовать армию, включая и вновь образованные части, отвести свой флот в Черном и Балтийском морях и в Северном Ледовитом океане в российские порты и разоружить его. России предстояло выплатить шесть миллиардов марок репараций и еще убытки, понесенные Германией в ходе русской революции, — 500 миллионов золотых рублей. Кроме того, советское правительство должно было прекратить революционную пропаганду в Германии, на территории ее союзников и новых государств, образованных на российских территориях.

Для того чтобы переломить ситуацию, на заседании ЦК 23 февраля Ленин использовал последнее средство. Он пригрозил подать в отставку. Троцкий из солидарности с ним заявил, что в условиях грозящего раскола революционная война невозможна и он не возьмет на себя ответственность подать голос за нее. В итоге Ленин победил с минимальным перевесом. Семь человек проголосовали за мир, четыре — против и четыре воздержались. Против мира выступили Бухарин, Ломов, Бубнов и Урицкий. Но это было еще только начало.

Вопрос о подписании мира 24 февраля 1918 года обсуждался во ВЦИКе[7]. Левые эсеры заявили, что будут голосовать против мира. Камков призвал к организации партизанской войны против германских войск, даже если такая война и закончится утратой Петрограда и территорий России. Против решили голосовать и некоторые «левые коммунисты».

Голосование было поименным. Каждый должен был выйти на трибуну и сказать «да» или «нет». Бухарин под овации зала сказал «нет». Луначарский долго собирался с силами, потом все-таки сказал «да», но закрыл лицо руками и, похоже, расплакался. «Да» миру сказала и Мария Спиридонова, а 22 левых эсера воздержались. Некоторые из большевиков и левых эсеров (например, Дзержинский) вообще не явились в зал.

Итог голосования был таким: 126 голосов «за», 85 «против» при 26 воздержавшихся. Заседание закончилось не менее драматически. Левый эсер и нарком юстиции Исаак Штейнберг — убежденный противник мира — от гнева кричал и колотил кулаками по ограждению ложи, в которой сидел. В зале раздавались крики: «изменники», «иуды», «шпионы немецкие», большевики в ответ грозили кричащим кулаками. Утром по радио в Берлин была передана телеграмма о принятии немецких условий.

Ленину удалось получить поддержку на 6–8 марта на VII внеочередном съезде партии, а потом — 14–16 марта — на IV Чрезвычайном съезде Советов. За ратификацию Брестского мира проголосовали 724 делегата, против 276 и 118 воздержались. После съезда прекратило существование единственное в советской истории коалиционное правительство — 15 марта левые эсеры в знак протеста против ратификации мира с немцами вышли из состава Совнаркома.

Никто из лидеров большевиков сначала не хотел оставлять свою подпись под «похабным» миром. После долгих переговоров советскую делегацию все же согласился возглавить Сокольников. В нее также вошли Чичерин, Петровский, Карахан. 3 марта 1918 года делегация подписала мирный договор. Церемония проходила в Белом дворце Брестской крепости. Россия формально потеряла территорию площадью 780 тысяч квадратных километров с населением 56 миллионов человек.

* * *

О том, что происходило в те зимние и весенние дни в Петрограде и Бресте, Яков Блюмкин, конечно, не мог знать во всех подробностях. Но на его дальнейшую жизнь эти события повлияли самым непосредственным образом.

Откроем шестую главу повести «Школа», написанную почти одногодком Блюмкина и тоже непосредственным участником событий весны 1918 года Аркадием Гайдаром:

«Мир между Россией и Германией был давно уже подписан, но, несмотря на это, немцы наводнили своими войсками Украину, вперлись и в Донбасс, помогая белым формировать отряды. Огнем и дымом дышали буйные весенние ветры.

Наш отряд, подобно десяткам других партизанских отрядов, действовал в тылу почти самостоятельно, на свой страх и риск».

Действительно, так оно и было. Впрочем, немцы и австрийцы считали, что действуют законно — ведь Россия признала независимость Украины, а в города они входили по договоренности с украинским правительством — Центральной радой. Именно так 12–13 марта ими была занята Одесса, из которой спешно эвакуировались советские войска и вместе с ними Блюмкин.

После эвакуации 3-я советская армия под командованием Петра Лазарева оказалась в Феодосии. Там в жизни Блюмкина произошли важные изменения — его назначили сначала военным комиссаром армии, потом — помощником начальника штаба и начальником информационного (разведывательного) отдела, а потом он стал исполняющим обязанности начальника штаба армии. В советское время каждый школьник знал, что писатель Аркадий Гайдар командовал полком уже в 16 лет. Военная карьера Блюмкина развивалась не менее стремительно — исполняющим обязанности начштаба армии он стал в неполные 18 лет.

3-я армия с боями отступала из Крыма на север. «С этой армией я проделал поход Феодосия — Лозовая — Барвенково — Славянск», — вспоминал он в конце своей недолгой жизни.

После заключения Брестского мира Красная армия не имела права действовать на территории Украины. И в Москве делали вид, что эти договоренности выполняют. Красные отряды на Украине считались украинскими, хотя это, разумеется, была фикция чистой воды. Достаточно сказать, что позже, осенью 1918 года, командующим Украинской советской армией стал Владимир Антонов-Овсеенко, который арестовывал Временное правительство в Зимнем дворце в историческую ночь с 25 на 26 октября 1917 года.

В апреле 1918 года армия Лазарева, в которой Блюмкин исполнял обязанности начальника штаба, вела бои с немцами в Донбассе. Силы были неравны, хотя красные даже попытались контратаковать. Успеха это не принесло, немцы нанесли ответный удар. 20 апреля они заняли город Славянск. А вот о том, что произошло незадолго до захвата города немцами, рассказывают по-разному.

В этом самом донбасском Славянске, тогда мало кому известном, в апреле 1918 года произошла довольно темная история. Существует несколько версий этого дела.

Самая распространенная, которую сегодня можно встретить практически в любой публикации о Блюмкине, гласит, что командование 3-й армии во главе с Лазаревым и Блюмкиным «экспроприировало» из отделения Государственного банка в Славянске четыре миллиона рублей. Огромные средства по тем временам. Решающая роль в этом деле приписывается как раз Блюмкину. Дальше Блюмкин вроде бы предложил десять тысяч Лазареву в виде взятки, столько же хотел оставить себе, а остальное передать в кассу партии левых эсеров.

Однако о проделках Блюмкина узнали, и он, под угрозой ареста, вернул три с половиной миллиона рублей. Остальные 500 тысяч якобы исчезли неизвестно куда. Сторонники этой версии считают, что Блюмкин увез их с собой в Москву.

Петр Зайцев, в свою очередь, утверждал, что Блюмкин получил от похитителей денег взятку в размере десять тысяч рублей и якобы они, похитители, предлагали через Блюмкина такую же взятку Лазареву, от которой тот категорически отказался. Тут, впрочем, следует заметить, что Зайцев рассказывал об этом Особой следственной комиссии 10 июля 1918 года, то есть уже после того, как Блюмкин стал убийцей германского посла Мирбаха и «провокатором и негодяем», по определению советских властей. Да и вообще, как увидим ниже, Зайцев рассказал тогда о нем много неприятных вещей. Но насколько они соответствовали действительности — это еще большой вопрос. Хотя до сих пор «славянское дело» бросает тень на нашего главного героя, но не исключено, что напрасно.

Экспроприация денег и ценностей из отделения Госбанка в Славянске действительно имела место. Но кто был ее инициатором, куда потом делись деньги и какую роль во всех этих событиях сыграл Блюмкин — так и осталось неясным. «Славянская история» оказалась слишком запутанной.

Московский Революционный трибунал 22 мая 1918 года возбудил дело «О бывшем командующем 3-й армии на Украине Лазареве». Согласно материалам дела Лазарев обвинялся в следующем: некие грабители похитили из банка четыре миллиона рублей, однако командарм не только не принял мер для их поиска и ареста преступников, но и вступил на следующий день с ними в переговоры. Он якобы предложил им, выражаясь современным языком, «откат» в размере 100 тысяч рублей при условии возврата остальных похищенных денег.

Комиссар кавалерии 3-й армии большевик Семен Урицкий[8] (впоследствии начальник Разведывательного управления Рабоче-Крестьянской Красной армии — РККА) сообщал, что после этого Лазарев вдруг покинул армию и больше в нее не вернулся. С собой он, по данным Урицкого, прихватил 80 тысяч рублей. Эти деньги он обещал передать Владимиру Антонову-Овсеенко, который тогда командовал советскими войсками Юга России. Но Антонов-Овсеенко заявил, что никаких денег Лазарев ему не передавал.

Вскоре после исчезновения Лазарева 3-я армия была разгромлена немцами. Ее остатки отступали, пока не соединились с 5-й советской армией Украины. Тогда группа командиров и членов армейского солдатского комитета провела собрание, на котором было решено «в связи с уходом командующего, ограблением Государственного банка в Славянске, разрухой в штабе, авантюризмом и нечестностью некоторых его членов» создать инициативную группу для того, чтобы «ликвидировать и переформировать 3-ю Революционную армию». Среди участников собрания значатся, в частности, Урицкий и исполняющий обязанности начальника штаба Блюмкин. Причем именно Блюмкину поручалось «задержать тов. Лазарева для того, чтобы получить от него отчеты о деятельности и трате народных денег».

Следовательно, Блюмкин не имеет прямого отношения к похищению денег в Славянске? Согласно этим документам получается, что так. Правда, во всей «славянской истории» так и осталось слишком много загадок.

Блюмкин Лазарева так и не задержал. Но вскоре они увиделись в Москве.