1

Белое перышко, зацепившись, дрожит на ветке. А ветка эта за окошком, серым от свинцовой пыли. Шлепают типографские машины, плывут отпечатанные листы.

— Шабашим! Обед. — Работяги достают снедь.

Двор, акации, пыль, солнце, тень: типографщики обедают.

А в пустом помещении, у наборной кассы, девятилетний мальчонка — ученичок и прислуга за все «подай-принеси». Сопя, он неловкими маленькими пальцами подцепляет литеры из ячеек, составляя строку на верстатке. Замедляется… выходит к наборщикам:

— Это какая буква? — показывает литеру.

— Это — как вся наша жизнь, — мрачно бурчит один.

— Это какая? — не понимает мальчик, маленький, худенький, но с напряженным лицом уличного зверька-отчаюги.

— Это «г», — жует ломоть житного с салом другой наборщик. — Не понял?

— Не, — отвечает мальчик. — А «в» как будет? Дядя Микола?

Тот рисует букву ногой на песке.

И когда они заходят обратно после обеда — мальчик, мазнув по связанной строке краской, оттискивает ее на обрывке бумаги.

— Та-ак, — один заглядывает, проходя мимо. — Первую букву надо брать заглавную, — развязывает обмотку строки из суровой вощеной нити, меняет букву. — А здесь мы, брат, лучше поставим тире. А в конце нужна точка, но лучше — восклицательный знак.

— С угнетенными против угнетателей — всегда! — читает вдруг голос за их спинами. Это подошел хозяин типографии. Мальчик получает подзатыльник, смятая бумажка летит в мусорный ящик.

— А ты, большой дурак, чему пацаненка учишь?

— Да он уж выученный, — смеется Микола.

— Типографские рабочие есть передовой сознательный авангард рабочего класса, — нравоучительно сообщает седоусый наборщик у окна; пальцы его мелькают, литеры с негромким дробным прищелком приставляются в строки. — Пацан правильно жизнь понимает, Дмитрий Терентьич.

— Хватит итальянить, агитаторы! Без угнетателей-то и на кусок хлеба заработать не можете… только и просятся на работу, прими да заплати.

Привычный рабочий ритм и шум, когда в типографию влетает мальчишка чуть постарше нашего:

— Нестор! Там батьку!..

— Чего?

— Секут!

— Где?

— Да в усадьбе же! Шабельского!

Нестор обезьяньим движением хватает с края верстака шило, которым наборщики выковыривают неверную литеру из верстки, и выскакивает.