«Котел» в районе Фалез — Трен

«Котел» в районе Фалез — Трен

Прорыв из окружения — переправа через Сену в районе Руана

17 августа 1944-го окружение стало свершившимся фактом. Командир отменил приказ, по которому мы должны были прикрывать отход своих частей. Всем было приказано самостоятельно прорываться из окружения общим ударом в направлении на Вимутье и сосредоточиться там.

Командир пожелал нам всем удачно выбраться из кольца. Требовались решительные действия! Настроение на КП было мрачное. «Панцер» Майер пропал еще накануне ночью, уехав на разведывательной машине. Мы направились в Трен и по дороге остановились у перекрестка на совершенно голом холме. Мы читали дорожные указатели, и тут над нами громыхнуло. Шрапнель! Над головой повисли черные облачка разрывов, и на танк и на дорогу с шумом посыпались осколки. Нас заметили! Полный газ — и короткая остановка в следующей деревне! Возле церкви путь преградила мощная баррикада из дубовых стволов не меньше метра в обхвате. Нам удалось столкнуть ее в сторону, и бревна скатились в ручей на глазах у двух молодых людей, с интересом наблюдавших за нами из ворот церкви. Это препятствие означало бы конец пути для любого колесного транспорта. Мы были уверены, что у тех ребят были свои приказы, но расспрашивать их, к сожалению, было некогда! Нам нужно было выбираться из окружения, так как за последние несколько дней боев мы получили немало повреждений. Система охлаждения текла, постоянно теряя воду. Возникали неполадки со стартером. Система кондиционирования воздуха была повреждена огнем артиллерии. Нам нужно было найти ремонтную бригаду! В деревне было полно машин. Самолеты постоянно атаковали нас на бреющем полете, и колонны остановились. Мы решили обойти эту деревню, Сен-Ламбер, стороной. Потом пришлось снова остановиться — перегрелся двигатель. Через несколько минут наш танк пересекал открытое поле и на самой окраине Шамбуа получил прямое попадание. Механик-водитель резко остановил машину. Командир крикнул в боевое отделение, спрашивая, не сошел ли он с ума, останавливаясь в таком месте. Двигатель отказал. Просто не выдержал!

Мы попытались попросить танк № 001, шедший в том же направлении, подтянуть нас на буксире. Командир нашего батальона Вайс ехал, стоя в разведывательной машине. Из раны на его голове шла кровь. Он выслушал наши объяснения. Он приказал взорвать наш «тигр», а нам залезть в № 001. Буксировка была невозможна! Мы были в окружении! Потом он на полной скорости понесся дальше. Вместе с ним в машине был тяжело раненный батальонный врач. Вскоре после этого при попытке прорыва санитарная полугусеничная машина попала под сильный огонь артиллерии. Батальонный врач погиб в машине, а наш командир, вторично раненный в поясницу, попал в плен.

Мы быстро установили подрывные заряды. Радист укрепил ручные гранаты на ручках радиостанции и разорвал кодовую книгу. Все готово! Пошли! Командир привел в действие основной заряд, а радист — гранаты. Наружу, иначе мы погибли! Люки распахнулись, и экипаж бросился бежать, спасая свои жизни. Противник ждал этого момента. Под плотным огнем спереди и угрозой взрыва сзади, мы перебежками бросились прочь. «Тигр» взорвался с оглушительным грохотом… Наш «тигр», выходивший победителем из множества поединков с вражескими танками и бесчисленными бронемашинами и противотанковыми пушками!

Мы собрались в придорожной канаве. Противник накрыл близлежащий Шамбуа настоящим куполом огня, выжигая в городке все живое. Нас подобрал командирский танк под командованием Барта. Какой-то фельдфебель из гравийного карьера отчаянно махал рукой проезжающим машинам. Его правая рука была перебита пулей и беспомощно висела вдоль тела. Казалось, никто его не замечал. Мы остановились, чтобы подобрать товарища, и его пришлось поместить внутрь танка. Наш радист вынужден был выбраться наружу и искать место за башней. Вокруг на холмах было полно вражеских противотанковых пушек и танков, наблюдавших за любым движением в долине и открывавших ураганный огонь. Возвращающиеся машины сообщали, что дорога на Трен перерезана и выхода из окружения нет. Мы хотели добраться до Шамбуа. Потом над танком раздался свист. Первый снаряд пролетел выше, второй не долетел. Значит, третий должен… Нет, нам снова повезло. Мы позволяли забираться на танк всем, кто шел вдоль дороги, вплоть до генерала! Когда места на танке уже не осталось, остальные стали хвататься за буксировочные тросы, просто чтобы выбраться вместе с нами — но ненадолго. Наш «тигр» привлекал к себе вражеский огонь, и вскоре мы снова ехали по дороге без пассажиров на броне. Добровольцы из Восточной Европы сидели на корточках рядом со своими лошадями и жевали хлеб, безучастно и бессмысленно наблюдая за боем.

Настроение было совершенно подавленным. Никто больше не разговаривал, и наступила гнетущая тишина. В Шамбуа, чтобы проехать, нам пришлось столкнуть с дороги горящую машину. Наши солдаты в серых шинелях с пересохшими глотками и потными лицами потоком устремились на север. Мы остановились на пригорке, чтобы изучить обстановку, а потом на большой ферме начали сколачивать небольшую боевую группу. Наш командир принял управление командирским танком, и мы снова почувствовали себя лучше. Полковник-парашютист выделил нам немного солдат. Так прошел день. Шум танков на ближайшей дороге усилился. Это привлекло наше внимание и вызвало желание вступить в бой, но мы не могли рисковать последним «тигром» нашей маленькой боевой группы. Поэтому командир и радист взяли по несколько «панцерфаустов» и отправились в направлении, откуда доносился шум, продираясь через кусты у дороги Шамбуа — Трен. Прямо перед собой они увидели целую колонну «Черчиллей». Нескольких штатских, внезапно появившихся рядом, под дулами автоматов заставили лечь на землю и молчать. Приказ подкреплялся таким выражением лица, что ответ «поп compris»[8] в этой ситуации привел бы к самым печальным последствиям! Стальные коробки с экипажами катились по дороге на расстоянии вытянутой руки. На корпусах отчетливо различались опознавательные знаки и имена машин; покачивались радиоантенны. Двое наших товарищей медленно поднялись на ноги перед замыкающей машиной: тридцать метров — двадцать пять метров — двадцать метров — и одновременно выстрелили. Крики испуганных французов утонули в грохоте взрыва. «Бетти» — замыкающий танк — врезалась в корму шедшей впереди машины, и они сцепились. Незабываемое зрелище! Из машин никто не выбрался. «Панцерфаусты» сделали свое дело. Ювелирная работа! Оба истребителя танков бегом, спотыкаясь и падая, вернулись назад, к месту сосредоточения боевой группы. Потом «черчилли», стоявшие впереди, открыли убийственный огонь, но с дороги они так и не съехали. Так закончился день 18 августа.

Пришло время двигаться в путь. Ночь помогала нам. Мы быстро сообщили полковнику, и он согласился, что дальнейшее промедление приведет только к укреплению кольца окружения. Кроме того, лязг танков стал постепенно приближаться к району нашего сосредоточения. Услужливые местные жители в любую минуту могли привести вражеские машины к нам…Утром 19 августа мы вырвались!

Мы прошли еще несколько километров и встретили подразделения разведывательного батальона «Дас Райх». Это означало, что мы вышли из окружения. Наш командир был отправлен для доклада к командующему II танковым корпусом СС генералу Биттриху. Тогда у Биттриха еще не было сведений о судьбе нашего командира Вайса и положении окруженных частей.

Мы должны были участвовать в крупной контратаке, назначенной на следующий день, чтобы прорвать окружение и дать вырваться многочисленным нашим подразделениям. Мы смогли открыть лишь небольшие лазейки, так как значительные потери в танках не позволяли долго оказывать сопротивление. К северу и к югу от нас атакующие клинья танковых колонн противника неумолимо катились на восток!