Что было в Тбилиси 5—10 марта 1956 года

Что было в Тбилиси 5—10 марта 1956 года

С той поры прошло пятьдесят лет. Через три года после смерти И.В. Сталина состоялся XX съезд КПСС. Проходил он под знаком преемственности прошлого. Выступающие не подвергали его ревизии, заботились о дальнейшем развитии страны. Пути экономического развития еще задолго до съезда довольно убедительно изложил Г.М. Маленков на V сессии Верховного Совета СССР, став Председателем Совета Министров. Обширную программу улучшения дел в сельском хозяйстве доложил пленуму ЦК КПСС в сентябре 1953 года первый секретарь ЦК Н.С. Хрущев.

Под этим углом зрения проходил и XX съезд. Выступающие думали и излагали заботу о будущем государства, об укреплении основ социализма.

Но закрытие съезда завершилось неожиданным докладом. Н.С. Хрущева о необходимости борьбы с культом личности И.В. Сталина и ликвидации его последствий.

Время выступления докладчик определил правильно: после избрания нового состава ЦК и его руководителей.

До этого Хрущеву нельзя было выступать с таким докладом, так как съезд мог среагировать на доклад по-иному. Обсуждение культа И.В. Сталина на съезде прошло бы с тяжелыми последствиями и даже возможным расколом партии. Тем более что виновником репрессий был не один Сталин. Немалую роль в них сыграли и многие делегаты XX съезда, в том числе и докладчик.

Важнейшим выводом из доклада являлась необходимость восстановления законности в стране, укрепление социалистического правопорядка. Это был важный и актуальный шаг. Он позволял привлечь широкие круги населения и общественности к активному участию в укреплении общественно-политического строя в стране, веры в проводимую партией политику. Это имело значение еще и потому, что в живых тогда еще оставалось не малое число жертв, необоснованных и фальсифицированных репрессий, их детей и родственников.

Сказать здесь хочу не о докладе, а об атмосфере после того, как он был сделан. Явной ошибкой стало то, что его содержание долгое время скрывалось и страна знала о нем по рассказам и комментариям делегатов съезда в интерпретации их личного понимания, сказанного Н.С. Хрущевым. Общественность жила слухами, сплетнями, домыслами.

Читать доклад на закрытых партийных собраниях позволили лишь летом 1956 года.

В такой обстановке непросто было ориентироваться даже тем, кто поддерживал содержание доклада. В партии же наступил молчаливый раскол. И не потому, что были противники пресечения произвола, а потому, что «борьба с культом» приняла подковерный характер. По линии ЦК не было глубоко продуманной разъяснительной пропагандистской работы. К тому же рос культ новой личности, правда, в условиях «оттепели».

Такая обстановка вела к зарождению оппозиционных советскому строю сил различной направленности, как «борцов с культом», так и защитников Сталина.

К сожалению, отсутствие четкой программы действий, вытекавших из доклада Н.С. Хрущева, демобилизовывало актив партии, но способствовало усилению сил, направленных на разрушение советского конституционного строя, спекулируя к тому, что это детище сталинского времени.

Но все это потом.

А вот примером того, что случилось из-за незнания, как вести себя после доклада о культе Сталина, неподготовленности к этому даже руководителей партийных органов являются события в Тбилиси в марте 1956 года.

Ежегодно после смерти И.В. Сталина 5 марта к его огромному монументу, воздвигнутому еще при жизни вождя в Парке на берегу реки Куры, шли массы людей, возлагали венки, пели «Сулико» и «Ласточку», отдавая почет памяти национальному герою Грузии. Так было в 1954 и в 1955 годах. К этому готовились и в 1956-м. Но доклад. Его искаженное содержание широко распространилось в городе. Он понимался многими главным образом как оскорбление личности Сталина. Это подняло волну защиты Сталина, особенно среди студенчества. Подогрелись события и командой ЦК Компартии Грузии, запретившей изготовление и продажу венков для возложения к монументу Сталина. Студенты стали заказывать венки на имя «дяди Вано», «дедушки Серго», «бабушки Маквеллы», а затем менять имена на «И.В. Сталину». Вузы забурлили. Разъяснять решения съезда никто не мог, так как на местах доклада не знали, а если и знали, то не знали, как вести себя. Но годовщину смерти Сталина отмечать не могли. Молчала и Москва. Даже приехавший в Тбилиси первый секретарь ЦК ВЛКСМ А.Н. Шелепин для участия в конференции грузинского комсомола молчал и к студентам не пошел. Понятно, что и он не знал, как вести себя.

А процесс нарастал. 5 марта у монумента и на берегах Куры собралось сотни тысяч народа. Слышались призывы к непослушанию Москве. Кто-то выступал против Хрущева, кто-то проклинал Микояна, а кто-то звал и к объявлению независимости Грузии. Начались и беспорядки.

Обстановка потребовала ввода войск и объявление города на осадном положении. Но митинг у монумента продолжался.

Мне пришлось увидеть Тбилиси б марта, куда я приехал в составе группы сотрудников КГБ при СМ СССР, направленной И.А. Серовым для наведения порядка в столице Грузии, для помощи грузинским чекистам. Было нас 16 человек во главе с заместителем председателя КГБ С.С. Бельченко. В нее входили заместители начальников 4-го Управления В.А. Измайлов, Следственного А.А. Козырев и ответственные сотрудники КГБ И.И. Елисеев, П.П. Чеклин, С.А. Конопленко, В.А. Лутов, А.Ф. Крупенников, И.В. Синюшин (их помню).

Город жил напряженной жизнью. Митинг продолжался у монумента и у здания, где разместилась делегация Компартии Китая, приехавшая в Грузию после XX съезда, гостем которого она была. Возглавлял ее видный китайский руководитель Чжу Дэ. Скопившиеся у особняка просили китайцев выступить на митинге, но никто из них туда не пошел, да и вообще особняка не покидал. Они покинули город 7 марта, увозя с собой массу листовок, записок и обращений, переданных им собравшимися у особняка. Свое пребывание, оценки событий в Тбилиси, как и отношение к Сталину, китайцы высказали позже в газете «Женьминьжибао». Кстати, редакционная статья газеты, написанная в защиту Сталина, была опубликована позже в газете «Правда».

Приехав в Тбилиси, мы окунулись в события, стремясь понять, что происходит, а главное, что делать. Трудность опять-таки была в том, что никто не знал содержания доклада. Аргументировать призывы и просьбы, не говоря о требованиях, прекратить стихийную волну протестов, приходилось своим пониманием происшедшего на съезде.

А непросто это было. До сего времени в памяти беседа с умной женщиной, редактором газеты «Сталинское племя», выходившей в родном городе Сталина Гори Маквеллой Окропиридзе. Она активно выступала на митингах, звала к непризнанию доклада, к защите имени Сталина и пользовалась поддержкой собравшихся на митингах в Гори и Тбилиси.

Не стану приводить своих доводов к тому, чтобы она помогла успокоить людей. Но ее мотивы были такими. «Я родилась в Гори. Наш дом рядом с домом Сталина. Окончила школу и университет имени Сталина. Была пять лет сталинской стипендиаткой. Писала диплом о трудах Сталина. Издаю газету «Сталинское племя». Как могу выступать против Иосифа Виссарионовича.

Мой аргумент один: не могу осуждать Вашу биографию и даже сегодняшнее поведение. Но беспокоит партия, которую воспитал Сталин. Если пойдем против нее, а такое станет возможным, если не успокоить людей сегодня, то не будет ли это антисталинским шагом». Путано, но что еще можно было сказать.

Но успокоить Окропиридзе удалось, и она потом много сделала для недопущения нарастания волны протеста против доклада Н.С. Хрущева.

Но ведь эта славная женщина была не одна, кто звал людей к выступлениям в защиту имени Сталина, не зная к тому же, в чем его обвинили на съезде. Аргументы для их успокоения приходилось подбирать в каждом отдельном случае. Они были другими при встречах с офицерами национальной грузинской дивизии в Кутаиси, на авиазаводе в Рустави, на встречах со студентами Госунта и других вузов.

Но все мы, как и грузинские чекисты, их находили.

В первый же день приезда, помимо изучения обстановки в городе и выработке мер по прекращению массовых митингов, необходимо было разобраться с задержанными на улицах Тбилиси в ночь на 6 марта, когда вводилось осадное положение в столице Грузии. Их оказалось более четырехсот человек. Занялись и к утру 8 марта, их осталось всего 26 человек. Это были активисты, призывавшие к антиобщественным акциям, грозившим массовыми беспорядками. Остальные были освобождены, что сразу же изменило обстановку в городе, и нам легче стало осуществлять меры по восстановлению спокойной городской жизни.

Удалось уговорить и руководителей ЦК Компартии Грузии выйти на площадь к митингующей толпе. Этому помогло и возвращение со съезда первого секретаря ЦК КПГ Мжаванадзе. Их встретили на митинге без восторга, но спокойно. Вышли и газеты с портретами Сталина, посвященные годовщине его похорон 9 марта.

Все это облегчало ситуацию. Но кризис наступил 9 марта.

На митинге появилась группа воинствующих экстремистов во главе с грузином Кипиани, приехавшим из города Сталинири (ныне Цхинвали). Она стала звать толпу к захвату Дома связи на проспекте Руставели с тем, чтобы, используя радио, призывать мировые державы к поддержке выступающих в Тбилиси. Затея удалась, и где-то часов в пять вечера многотысячная толпа направилась вверх по Александровскому спуску к Дому связи. Где-то на полпути раздался пистолетный выстрел. Стрелял тот самый Кипиани. Это был первый выстрел за все прошедшие дни. Но он взвинтил толпу, передние ряды которых с остервенением ворвались в Дом связи, смяв защищавших вход в него солдат Советской армии. Призывы толпы были неоднородны. Кто требовал доступа к радиопередатчикам для обращения к загранице, кто спешил послать телеграмму В.М. Молотову, поздравляя его с днем рождения (9 марта), кто искал места, где хранились деньги Дома связи. Но накал в первом этаже здания (выше прорваться не удалось) был трудно описуем. Он привел и к жертвам. Оправдать их нельзя, но случилось непредвиденное.

Толпа, оттеснив солдат, прижала их к стене, и один из экстремистов приставил вилку к горлу солдата и стал давить ею. Солдат нажал на курок автомата, и раздалась очередь. Часть пуль поразила людей, отрекошетив от потолка, а часть из ствола автомата, не удержанного и опущенного солдатом.

Погиб 21 человек. Больше жертв в Тбилиси не было.

Происшедшее в Доме связи завершило события в Тбилиси.

10 марта город перешел к спокойной жизни.

Наша группа по итогам событий в Тбилиси подготовила емкую записку в ЦК КПСС, стремясь обстоятельно объяснить все, что произошло в городе, причины, приведшие к этому, и внесла предложения о необходимости усиления разъяснительной работы и выработки мер по воплощению в жизнь необходимости борьбы с культом личности, прежде всего с причинами его появления, и массовых репрессий в стране.

Подписали ее С.С. Бельченко, А.А. Козырев, В.А. Измайлов, председатель КГБ Грузии А.Н. Инаури, его заместитель М.Ф. Швырков и военный комиссар Штыков, впоследствии посол в КНДР.

Должен сказать, что Штыков, Инаури и Швырков были единственными, кто активно работал вместе с москвичами по восстановлению порядка в городе при абсолютном уходе от этого местных партийных и советских руководителей.

Записку эту И.А. Серов прочел, но в ЦК не направил.

О событиях в Тбилиси написано много, и освещают их по-разному. Дело пишущих. Написанное мною — та истина, которую я видел и знаю.